Сущность Альфы

– Вот что мы имеем, - Цунаде, подняв голову, пристально посмотрела на своего пациента, и от такого взгляда Инудзука инстинктивно сжался, хотя и не почувствовал привычного дискомфорта при столь близком контакте с альфой. – Результаты анализов и обследования в целом лучше, чем прошлые, - блондинка хмыкнула, - даже лучше, чем я ожидала

– Правда? – Киба невольно улыбнулся, так до конца и не поверив в сказанное, но внутри него что-то встрепенулось, надежда, наверное, сразу вызывая поток бессвязных мыслей о не таком уж и мрачном будущем

– Правда, - Сенджу кивнула, тоже слегка улыбнувшись. – Ещё месяц лечения по той же схеме и, думаю, после Праздника Богов тебя уже можно будет положить на стационар и начать процедуры

– И каковы мои шансы? – осведомился Инудзука, дабы усмирить свои мечтания и заранее не придаваться глупым фантазиям по поводу своего выздоровления

– Весомые, - уклончиво ответила альфа, откидываясь на спинку высокого стула, но и не разрывая зрительный контакт со своим пациентом, от чего шатена начали терзать смутные сомнения, - но, как всегда, есть одно, но не менее весомое, «но»

– И какое же? – слегка приглушенно спросил Киба, чувствуя, как ворот свитера становится слишком душным, слюна превращается в вязкую жижу, которую омега никак не мог сглотнуть, а в висках начало пульсировать от волнения

– Ты, Киба-кун, - блондинка слегка повысила голос и даже приоткрыла свое биополе, дабы омега почувствовал её негодование, - не выполняешь всех моих рекомендаций

– Я выполняю! – отчаянно возмутился шатен. – Все делаю точно по рецепту, согласно дозировке и указанной последовательности приема препаратов

– Это, да, но ты, - Сенджу слегка прищурилась, будто показывая, что видит своего пациента насквозь, и поэтому ложь в данном случае неуместна, - все ещё не был с альфой, что я настоятельно рекомендовала в нашу предыдущую встречу

– Это так обязательно? – Киба поник, закусил губу и отвернулся. Сейчас ему определенно не хотелось говорить ни об альфах, ни, тем более, о своей омежьей девственности, которая, как оказалось, мешала его выздоровлению

– Какой у тебя срок задержки? – прямо в лоб спросила Цунаде, от чего омега смутился, хотя такой вопрос был вполне допустим в виду того, что его задал врач

– 22 дня, - без запинки ответил Инудзука и тут же начал оправдываться, выразительно взглянув на женщину, - но для меня это нормально. Я же вам уже говорил, что у меня нерегулярный течный цикл и поэтому не стоит волно…

– Это не нормально! – резко, чуть повысив голос и подавшись вперед, прервала монолог шатена альфа. – И волноваться очень даже стоит, - Сенджу, успокоившись, вновь откинулась на спинку кресла, говоря уже более размеренным и выверенным тоном. – Обследование показало, что твоя матка готова к течке и не наступает она по одной простой причине – нужен альфа

– Но при чем здесь альфа?! – вновь возмутился Киба. – Другие омеги прекрасно чувствуют себя девственниками и в более позднем возрасте и у них нет подобных проблем

– У них полностью раскрыта их сущность омеги, - не сдавала позиции Цунаде, подкрепляя свои слова врачебными объяснениями. – Твоя сущность омеги развита слишком слабо, она будто находится в коме или летаргическом сне и чтобы её «разбудить» необходима близость с альфой. Его ментальная воля, секс с ним, даже сама близость альфы поможет твоей сущности полностью раскрыться, и, как показывают исследования, именно во время сцепки контакт между партнерами настолько тесен, что их энергетики взаимодействуют, а значит, это поможет укрепить твое биополе за счет энергетики альфы

– А без альфы никак? – Инудзука поник, понимая, что его состояние, как физическое, так и ментальное, не осталось не замеченным альфой, но о природе своих смятений омега не собирался рассказывать, по крайней мере, не врачу

– Так легче всего, - объяснила свою точку зрения Сенджу

– Ну, я никогда не искал легких путей, - Киба улыбнулся и поднялся, в знак уважения поклонившись женщине. – Спасибо вам, Цунаде-сама. Увидимся через месяц

Инудзука ушел спешно, дабы врач не остановила его и ещё раз не стала напоминать о своих рекомендациях относительно альф. Шатен и сам понимал, что, возможно, последовав советам врача и начав вести половую жизнь, ему бы удалось не только избежать болезненных ощущений при течках, но и ускорить свое выздоровление, но омега не мог переступить сам себя. Возможно, это была психологическая травма, но каждый раз, когда Инудзука задумывался над тем, а не соблазнить ли ему какого-нибудь альфу, у него перед глазами четко, одни за другими, всплывали обрывки воспоминаний того самого злополучного дня. Сперва он видел ухмыляющееся лицо Пейна, губы которого четко выговаривали «дурнопахнущая членобаба», а после альфа смеялся – сухо, громко, зло – в его глазах плескалось презрение, а ментальные тиски сжимались вокруг него, подавляя сущность. Потом Пейна заменял Хидан с его обворожительной улыбкой, добродушным взглядом и умопомрачительным запахом, который, несмотря на свою привлекательность, приближался к нему с самыми похабными намереньями и плотоядным блеском в глубине глаз. В общем, после того дня не мог Киба смотреть на альф, как на партнеров, тем более, ни одному из них он бы не позволил быть первым, упрекая себя в излишней романтичности, но все-таки надеясь когда-нибудь встретить своего альфу.

Выйдя из клиники, Инудзука шумно втянул носом воздух, пытаясь найти какой-то альтернативный вариант решения своей проблемы, хотя девственность омега не считал проблемой, даже в какой-то степени гордился этим, но толку-то и с девственности, и с гордости если это все равно никто не оценит? Буквально за какие-то секунды Кибе в голову пришла совершенно несуразная мысль: его друзья, и Наруто, и Гаара, альфы, так, возможно, они согласились бы помочь ему в его проблеме? Нет, шатен мотнул головой и, нахохлившись, спешно зашагал по тротуару к остановке. Такая просьба с его стороны была бы не просто вопиющим неуважением к друзьям, но и сама по себе казалась омеге гнусной, да и представить себя в постели ни с Наруто, ни с Гаарой он не мог, а вот с Хиданом…

Киба фыркнул и, подбежав, успел запрыгнуть в уже отъезжающий автобус. Опять этот наглый альфа влез в мысли, от чего шатен злился на Хагоромо ещё больше, практически уже ненавидя мужчину за то, что тот настолько прочно засел у него в голове, что парень не мог избавиться от его образа и по сей день. Да, Инудзука не простил альфу за его якобы шутку, но, тем не менее, он и не мог отрицать то, что Хидан ему понравился, причем в первую очередь понравился как человек. Киба, усевшись на сидение, подпер голову рукой, наблюдая за однотипным пейзажем из жилых домов и офисных высоток за окном. Он обойдется и без альфы, так решил омега, постоянно напоминая себе, что им доверять нельзя, особенно ему, ущербному, которого в любом случае ни один альфа, который хотел нормальную семью, а не просто секс на одну ночь, не полюбит. Киба смирился с этой мыслью, и она уже не казалась ему такой болезненной, разве что сердце изредка, когда шатен видел счастливую пару, билось часто-часто, поэтому омега научился ходить по улицам, смотря себе под ноги, ведь так, не видя внешнего мира и отгораживаясь от него, жить было проще.

Сасори сохранил документ и, пустив его на печать, откинулся на спинку высокого кожаного кресла, устало прикрыв глаза и сжав двумя пальцами переносицу, вслушиваясь в мерный звук печатающего принтера. Ещё только начало рабочего дня, а Акасуна уже устал, хотя оно и немудрено: после гона альфа всегда чувствовал себя вымотанным, тем более если всю неделю только то и делал, что ублажал свою похоть. Да, Сасори, как это прискорбно не звучало для него самого, этот гон провел с милым омежкой из ЦСП, которого он первые сутки трахал вообще без перерыва на сон, разве что в душ отпускал, а уж сколько раз он с ним сцеплялся, альфа толком и припомнить не мог – гон напрочь лишил его контроля и рассудка. В итоге, омежка был доволен, Акасуна был доволен, но все равно что-то было не так и это что-то называлось муками совести.

После окончания у альфы гона, омежка ушел сам, отчетливо понимая, что он всего лишь замена кому-то, но, тем не менее, парнишка поблагодарил альфу за прекрасно проведенное время, хотя и выглядел очень усталым, и пожелал красноволосому таки найти свое счастье. Тогда-то, когда жар гона, наконец, отпустил его, Сасори и понял, какую ошибку он совершил. Он дал слабину, не смог обуздать свою сущность и сдержать естественные порывы, но более всего муки совести терзали Акасуну за то, что на месте этого омежки он действительно представлял совершенно другого человека, даже, кажется, постоянно называл его именем своего возлюбленного, но парнишка ни разу не упрекнул его в этом и настоящего своего имени так и не сказал, позволяя наслаждаться иллюзией блаженства с любимым.