Сущность буддизма
Шрифт:
Другой вклад, внесенный школой йогачары в традицию и философию махаяны, — концепция природы Будды, или татхагата-гарбха (тешек нъингпо по-тибетски). На Западе многие слышали об этой концепции махаяны, тесно связанной с философией йогачары. Философы мадхьямаки говорят об абсолютной и относительной бодхичитте, но не об относительности природы будды как таковой. Ссылаясь на определенные сутры махаяны, последователи йогачары утверждают, что у всех живых существ есть зачатки просветления; то есть, выражаясь менее образно, определенный потенциал. Исключений здесь нет. И если кто-то пока не понимают этого, значит, поймет потом. Не правда ли, интересно, что природа будды присутствует и в христианине, и в иудее, и в мусульманине, и в индуисте? Неужели из того, что все они могут стать просветленными, следует, что рано или поздно они должны стать буддистами? Вопрос
Концепция природы будды толкуется по-разному. Одни говорят, будто у каждого есть достаточный потенциал, чтобы достичь совершенства, но не признают, что человеческие существа обладают совершенной природой. Другие, интерпретируя природу будды, утверждают, что люди не только обладают природой будды, но что природа эта уже совершенна и завершена. Единственное затруднение состоит в том, что мы это не осознаем! Но она не подобна семени, которое ждет своего времени, чтобы прорасти. Наша природа будды уже целиком сформирована или достигнута, и только привнесенные извне искажения стоят между нами и просветлением. Эти искажения просто следует удалить при помощи практики.
Отправляясь в духовное путешествие, мы должны понять, что у нас есть способность осуществить наши цели. Если бы ее не было, духовная самореализация осталась бы лишь мечтой. Мы оказались бы в положении безрукого человека, которому хочется сдвинуть тяжелый камень. Он может вообразить это, но способности, возможности у него, к величайшему сожалению, нет. Если кто-то незряч, вы не станете говорить ему «Посмотри-ка…» Другими словами, если от нас ожидают, что мы сделаем то-то и то-то, причем сделаем наилучшим образом, значит, видят в нас и соответствующие способности. Исходя из этого, природу будды можно истолковать как духовную потенцию, которая уже есть у нас и в нас.
Если нам — в силу врожденных или приобретенных свойств — присущи зло, душевное смятение и умственные заблуждения, то откуда берется возможность все это преодолеть? Не в нас ли самих кроется возможность искоренить заблуждения, освободить разум от путаницы и различных психических искажений? Да, согласно учению махаяны, такая возможность и в самом деле есть… Но возможность и способность — далеко не одно и то же. Можно обладать возможностью, а способностью не обладать. Как же так? У человека может быть определенный талант к чему-то: к музыке, к живописи, к поэзии или к философскому мышлению. Но чтобы способность не осталась втуне, нужны еще и кое-какие возможности. А это зависит от целого ряда условий. Тут и образ жизни, и компания, которая его окружает, и многие иные обстоятельства, благоприятствующие или мешающие реализации врожденной способности. Если у вас есть кулек пшеницы или ячменя, можно считать, что у вас есть потенциальные семена. И если их посеять, у них будет возможность прорасти. Но если этого не сделать, у него не будет случая проявить эту свою способность. А чтобы их потенциал реализовался в проростки, их надо еще удобрить и увлажнить. И почва должна быть подходящая. Нельзя же просто взять зерна и закопать, скажем, в песок. Толку не будет: почва не та. Зернышки нуждаются в постоянном поливе, да и сезон должен быть достаточно теплый. Точно так же обстоит дело и с природой будды. Почему? Потому что у нас хоть у каждого из нас и есть способность достичь просветления, мы все-таки не одинаковы. Мы должны стремиться к равенству, должны его добиваться, но мы не равны. На самом-то деле мы сильно отличаемся друг от друга.
Согласно махаяне, в нашем мире живут самые разные люди, но когда речь идет о духовном пути, все это многообразие можно свести к пяти категориям. В текстах, трактующих природу будды, эти категории именуются пятью семействами.
Первое называют рик че. Здесь «рик» означает «семейство», а «че» — «отрезанное», так что вместе получается «отрезанное семейство». Что бы это значило? Это означает, что члены этого семейства, хотя и обладают возможностью достичь просветления, из-за тех или иных обстоятельств и причин, включая сюда психические запреты и внутреннее сопротивление, не могут воспользоваться этой возможностью и пробудиться. Например, человек, воспитанный в обществе или в семье, где ценят одну только силу, скорее всего, не будет озабочен своим духовным ростом. У такого человека есть возможность, но нет способности. Вот поэтому семейство это и называется отрезанным.
Второе называется ма нге. «Ма» означает «неопределенный» или «неоднозначный», а «нге» — «семейство». У людей, принадлежащих к этому «неоднозначному семейству», есть интерес к духовному, но он в очень большой степени зависит от их возможностей и окружения, от того, какое духовное учение они принимают и, наконец,
от того, как они намерены использовать свои возможности. Они находятся, что называется, в открытой ситуации. Поэтому ма нге может пойти одним путем, а может и другим. Вероятность того, что представитель первого семейства обратиться к религии, весьма мала, не говоря уже о посещении буддийского храма или общины. А люди второй группы могут обратиться к просветлению, но могут и не обратиться; именно поэтому семейство называют неопределенным или неоднозначным.Следующее семейство — шравака, или ньентхе. Словом «ньен» называют людей, которые слушают духовные поучения, имея к ним особый интерес и склонность. Они хотят больше узнать о духовных учениях и практиках, но сами ни в одной из практик по-настоящему не упражняются. Они более озабочены накоплением знаний, хотят усвоить то, что говорит учитель, узнать, кто когда жил, что и о чем сказал. Их отличает изрядная любознательность ко всему, что касается проблем духовности, но практиками они не занимаются. В представлении некоторых махаяников шраваки отождествляются с последователями тхеравады, Тут явная ошибка: адепт тхеравады и шравака — далеко не одно и то же. Здесь следует особо отметить, что буддизм всегда приветствовал как ученость, так и освоение разного рода художеств. Это вполне подтверждается тем, что многие из буддийских учителей известны как незаурядные поэты, большие ученые, прославленные живописцы, графики и скульпторы. Но если человек делает только это, если он думает: «Я должен скопить побольше знаний, мое дело — только учиться, учиться и учиться», а к делу свои знания не прилагает, то он так и останется на уровне шраваки, то есть членом семейства слушающих.
Четвертое семейство известно под названиями пратьекабудда и ранг санггье. Так на тибетском называют тех, кто достигает реализации своими собственными силами. «Ранг» означает «с помощью своего способа», а «санггье» переводится как «реализация». Люди, принадлежащие к этому семейству, вполне осознают значение духовных практик. Накопив уже достаточно знаний, они стремятся к духовным практикам. Но практиковать они предпочитают сами, без участия других людей. Они индивидуалисты, им не по душе следовать какой-либо древней традиции или системе. Общепринятые, господствующие мнения им чужды, из таких временами получаются отступники, а то и еретики. Представители этого семейства считают, что им хватит собственных сил, а потому не хотят связывать, себя с определенной религиозной традицией. Говорят, что пратьекабудда постигает всеобщее непостоянство, обдумывая закон взаимозависимого возникновения, или пратитьясамутпаду. Например, увидев умершего, вы думаете о смерти и осознаете, что она предполагалась с самого рождения. Видя, что все причинно обусловлено, вы справедливо заключаете, что все непостоянно, и таким образом делаете шаг по пути духовного развития.
Пятое семейство — бодхисаттвы (чангчуп кьи семпа). «Чангчуп» означает «пробуждение», а «семпа» — «существовать». Эти люди не только сами осознают значение практик, но еще и искренне стремятся, чтобы их практики служили на благо других. Для них практика — не личное дело, поскольку практикуют они не для одной собственной пользы. Бодхисаттва не думает: «Я сделаю то-то и то-то, поскольку понимаю, что жизнь моя разладилась и надо как-то из этого положения выбираться». Он переступает через эти соображения и говорит себе: «Я хочу практиковать, я хочу при помощи этих практик, развивая любовь и сострадание, помочь другим людям». Это семейство бодхисаттв, здесь самим названием сказано все.
Итак, среди нас есть отрезанные, неоднозначные и те, кто ступил на путь с целью, скорее, познавательной, чем практической. Есть еще такие, кто практикует для своей пользы, и наконец те, кто мотивирован интересами других людей более, чем собственными. Считается, что последние лучше реализуют свою внутреннюю потенцию. Мы можем видеть, что каждый обладает возможностью стать просветленным, но вот способность ее реализовать у каждого своя. И хотя возможности у всех одинаковые, некоторые из нас ближе, чем другие, к своему естественному состоянию, то есть к природе будды.
Все религиозные философы и социологи, похоже, согласны в одном. Во всех основных мировых религиях — христианстве, буддизме, индуизме, иудаизме, исламе — и в племенных верованиях, которые порой называют примитивными, духовность сопрягается с концепцией святости. Должно быть что-то заветное, что-то святое. При этом не имеет значения, живете ли вы в джунглях Амазонки, бегаете босиком по австралийскому бушу или едете на яке в горах Тибета. Всех людей во всех странах объединяет одно: потребность в чем-то священном. Наши каждодневные переживания — далеко не то, что способно сообщить нам полноту жизни; мы, скорее, будем искать ее в размышлениях о чем-то ином, отличном от эмпирического мира, в котором мы живем. Мы ищем спасения, приникая к тому, что считается священным, поскольку даже не предполагаем, что священное можно ощущать всегда, каждый день.