Сусси

–  Итак, Левон Ованесович, меня интересуют пациенты, у которых имеются проблемы с ориентацией в пространстве. Скажем, уходит такой дедушка за хлебом в булочную, а приводят его через три дня откуда-нибудь из… ну, скажем, из другого города, а как сел на поезд, он, хоть убей, не помнит, - начал Алексеев.
– Но при этом все остальное у него в порядке.

–  Как раз дедушка у меня есть. Иваном Онуфриевичем зовут. Колоритный дедушка, Некрасова наизусть читает. У него осенью обострение, родственники его к нам кладут на месяц, на два…

–  Обострение - в смысле, он исчезает? Убегает из дому?

–  Да, пропадает, где-то гуляет неделю, две. Возможно, живет у добрых людей - одежда, обувь в целости, травм нет.

–  А в остальном?

–  В остальном очень неглупый дедушка.

–  Это, кажется, наш пациент, - сказал Алексеев.
– Левон Оване-сович, я должен сейчас же встретиться с вашим дедушкой.

–  Сейчас же это будет затруднительно, - ответил психиатр.
– Нам еще не принесли ни долму, ни плов, один только голый живот, и тот совсем неаппетитный!

Психиатр был полным жизнерадостным мужчиной и женщин, очевидно, любил основательных.

–  Еще кто-нибудь у тебя есть?
– поинтересовался Арсений.

–  Конечно, дорогой, у меня все есть - кроме Наполеона Бонапарта. Две певицы Мадонны есть, в разных палатах держу, чтобы не подрались, книжный человек есть - хочет сидеть на полке рядом с собранием сочинений Бальзака, человек-мясорубка есть - не поверишь, чистый вегетарианец…

Алексеев тыкал стилосом в экран коммуникатора, добывал телефонный номер. Ему еще нужно было этим вечером встретиться с общей бабушкой Лидией Николаевной.

19 мая 2013 года

Лидия Николаевна, педагог с семидесятилетним стажем, бездельничать не любила, опять же - пенсия маленькая, а делать правнукам подарки хотелось. И она охотно подряжалась сидеть с младенцами до года - после года они уже чересчур шустрые, на больных ногах не угонишься. Более того, ее любимое время было - от шести вечера и до полуночи, так что Лидия Николаевна пользовалась в своем микрорайоне большим спросом.

Алексеев приехал к ней в первом часу ночи - как договорились.

–  Интересный вопрос вы задали, очень интересный вопрос, деточка, - сказала старуха, для которой и восьмидесятилетний дед был теперь неразумным подростком.
– Конечно же, в каждом классе есть мальчишка, который постоянно куда-то пропадает, и его ищут по всем сараям и чердакам. И девочки такие есть. Но вот что я скажу: чем старше, тем реже они пропадают неизвестно куда. Наступает время, когда мальчика следует искать неподалеку от девочки, а девочку - неподалеку от мальчика, и все это знают.

–  Через ваши руки полгорода прошло. Лидия Николаевна, не припомните ли таких исчезальщиков?
– спросил Алексеев, сильно рассчитывая на профессиональную память бывшей учительницы.

–  А припомню. Да только они все теперь остепенились, женатые люди, жена так просто пропасть не даст. Вот разве что Лёнечка Кур-чик… мама на днях приходила со мной советоваться, пошлют в супермаркет за кефиром - считай, на четыре часа, а ребенок ведь должен помогать по хозяйству…

–  У вас его телефон есть?
– обрадовался Алексеев.

Длинный и узкий телефонный блокнот был исписан и исчеркан вдоль и поперек. Кроме округлого и разборчивого учительского почерка там попадались и самые невнятные детские каракули. Но звонить в такое время суток Лидия Николаевна настоятельно не советовала. Зато она помогла выйти на след еще четверых бывших воспитанников, имевших эту удивительную способность - уходить за сигаретами на несколько часов и возвращаться к перепуганному семейству как ни в чем не бывало.

Понемногу обрисовывались контуры странного проекта. И чем яснее они оформлялись в слова, тем тревожнее делалось на душе…

20 мая 2013 года

–  Пространственный туннель?
– переспросил Корнейчук.
– Впервые о таком слышу. Откуда ты это взял?

–  Это веревкинская шуточка. Когда жена ругает, он не говорит - заблудился, а говорит - заехал в пространственный туннель, - объяснил Алексеев.
– Шуточка шуточкой, но, похоже, эта штука и взаправду существует. Какая-то труба, соединяющая пункт А с пунктом Б, невзирая на препятствия. Она возникает и исчезает совершенно непредсказуемо.

–  Вот тут у тебя еще транс, - Корнейчук сунул пальцем в распечатку доклада.
– Откуда он берется?

–  Мне кажется, они сами как-то наловчились вводить себя в транс и в таком полубессознательном состоянии попадают в свои туннели. Причем они самого туннеля не видят - просто у них несколько часов из жизни вылетает хрен знает куда, а потом они оказываются в самых неожиданных местах.

–  И ты тоже себя ввел в транс?

–  Когда с Веревкиным впервые ездил - нет, конечно. Просто было тошно - знаешь, когда кошмарный сон снится, будто тебя скалой придавило или нечисть на грудь уселась? Потом меня Арсений чуть ли не сутки с того света добывал. Так мы же часа три то нырнем, то вынырнем, мне под конец просто уже блевать хотелось, это как-то связано с вестибулярным аппаратом…

–  Вот отсюда - подробнее.

Алексеев не был напрямую подчинен Корнейчуку, но положение сложилось такое, что вся субординация сместилась и поехала. И какие уж разборки между ведомствами, когда до визита космического агрессора осталось, может, меньше месяца?

И он рассказал, как колесил с Димой по проселочным дорогам, а его при этом контролировали и по маячку, и сверху визуально, как к финалу заезда провалился в кошмар и очнулся на койке.

–  Съемку сверху вели?
– спросил Корнейчук.

–  Вели, конечно. Вот, - Алексеев достал из нагрудного кармана флеш-карту.
– Вставь в ридер. Сам смотрел до обалдения. Казалось бы, вот он, джип, ползет, и вдруг - помехи, и его уже нет. А выныривает километрах в трех - и даже речку перескочил через этот туннель. И там же - донесения наземных контрольных пунктов.

–  Надо же, чтобы человек с собой технику в тонну весом прихватить умудрялся…

–  Так на это вся наша надежда.

–  Но ведь жена этого Димы ездит вместе с ним - и ничего.