Суть доказательств
Шрифт:
Я оставила его с Марино, а сама поднырнула под желтую ленту и, машинально поглядывая под ноги, подошла к «роллс-ройсу». Автомобиль стоял параллельно дому, примерно в десяти футах от ступенек. Обойдя украшенный характерным орнаментом капот, я остановилась и достала фотоаппарат.
Кэри Харпер лежал на спине, голова почти касалась переднего колеса. Белое крыло было забрызгано кровью, бежевый свитер грубой вязки стал красным. Рядом валялась связка ключей. В безжалостно-ярком свете прожекторов все, на что я смотрела, казалось красным. Седые волосы слиплись от крови, лицо изуродовано жестоким ударом тупым предметом, в нескольких местах рассекшим кожу. Горло перерезано от уха до уха, так
Я обошла убитого, сфотографировав его с нескольких точек, потом присела, достала длинный химический градусник и, осторожно приподняв свитер, засунула его под левую подмышку. Температура тела составляла 92,4 градуса, температура воздуха 31 градус. В таких условиях тело остывало со скоростью примерно три градуса в час, поскольку Харпер был довольно легко одет и не отличался плотным сложением. В мелких мышцах уже наблюдалось трупное окоченение. По моим расчетам, он был мертв менее двух часов.
Теперь мне предстояло отыскать трасологические улики, которые могли не пережить путешествия до морга. Волокна, волоски и все прочее, что прилипло к крови, я отнесла ко второй очереди. В первую же очередь меня интересовали свободные частицы. Медленно водя фонариком, я осматривала тело и землю в непосредственной близости от погибшего. Узкий луч выхватил что-то рядом с шеей. Я наклонилась — это был маленький зеленоватый комочек чего-то очень похожего на пластилин. К нему приклеилось несколько дробинок. Я аккуратно подняла комочек и положила в пластиковый конверт. В этот момент задняя дверь вдруг открылась, и я, подняв голову, увидела в фойе женщину с широко открытыми от ужаса глазами. Рядом с ней, держа в руке планшет, стоял полицейский.
Дверь оставалась открытой недолго. Марино и Потит, поднырнув под оградительную ленту, подошли к дому, и полицейский с планшетом присоединился к ним.
— С ней кто-нибудь останется? — спросила я.
— Да, конечно, — ответил Потит, выдыхая струйку пара. — Мисс Харпер сказала, что ожидает подругу, так что с ней все в порядке. Мы оставим неподалеку пару постов на случай, если преступник вдруг надумает вернуться. — А что ищем, док?
Он стоял надо мной, засунув руки в карманы куртки, притопывая на месте от холода. Пошел снег. Первые снежинки размером с десятицентовик, кружась, спускались на землю из темноты.
— Орудия убийства, — ответила я, указывая окровавленным пальцем. — Раны на голове и лице нанесены тупым предметом. Что касается шеи, то здесь явно орудовали неким острым инструментом. Теперь о дробинках. Они не деформированы и в ткани тела не проникли.
Марино, очевидно не ожидавший услышать такое заключение, растерянно огляделся.
— Я тоже так подумал, — кивнул Потит. — Из ружья вроде бы никто не стрелял, но наверняка, конечно, сказать еще нельзя. Тогда получается, что мы ищем не дробовик, а нож и что-то вроде… например, домкрата?
— Может быть, но не обязательно. Пока могу с уверенностью сказать только о том, что шею перерезали чем-то острым, а голову разбили чем-то тупым и без выступов.
— Хотелось бы поопределеннее, док, — нахмурился Потит.
— Да, хотелось бы, — согласилась я.
Насчет дроби кое-какие подозрения у меня уже возникли, но высказывать их вслух я, основываясь на собственном печальном опыте, не спешила. Обобщения часто воспринимаются буквально, и я хорошо помнила, как полицейские при осмотре места преступления не заметили окровавленную булавку в гостиной жертвы, потому что были сориентированы на нечто похожее
на пестик для колки льда.— Можно уносить, — сказала я, выпрямляясь и стягивая перчатки.
Харпера завернули в чистую белую простыню и положили в специальный мешок с «молнией». «Скорая помощь» мигнула огнями, медленно развернулась и покатила по темной пустынной дороге. Ни сирен, ни мигалки — спешить некуда, когда везешь мертвеца. Снегопад усилился, снежинки налипали на волосы, одежду.
— Уезжаешь? — спросил Марино.
— А что, опять за мной потянешься? — хмуро ответила я.
Лейтенант уставился на старенький «роллс-ройс», по-прежнему стоявший в круге света на краю «пятачка». Пятна крови на гравии постепенно исчезали под белым снежным саваном.
— Я за тобой не тянулся, — сказал Марино. — Получил сообщение по радио, когда возвращался в Ричмонд…
— Возвращался в Ричмонд? — перебила я. — И откуда же ты возвращался?
— Отсюда. — Лейтенант опустил руку в карман. Звякнули ключи. — Харпер, оказывается, был завсегдатаем «Таверны Калпепера». Вот я туда и рванул, думал поговорить. Просидели мы с ним, может, полчаса, а потом он послал меня куда подальше. И сам умотал. Что мне оставалось? Покатил домой. Миль за пятнадцать до Ричмонда получил сообщение от диспетчера, что меня разыскивает Потит и что Харпера нашли убитым. Пришлось поворачивать. Смотрю, знакомая тачка. Ну, я и решил сесть на хвост, чтобы ты ненароком не заблудилась.
— Хочешь сказать, что ты разговаривал с Харпером в таверне перед самым убийством?
— Точно. Потом он уехал, а еще минут через пять получил по голове возле собственного дома. — Лейтенант развел руками, покачал головой и направился к своей машине. — Мне еще надо потолковать с Потитом, уточнить кое-что. А утром жди в гости. Хочу поприсутствовать при вскрытии, если не возражаешь.
Я проводила его взглядом и стала собирать вещи. Марино уехал. Холодало. Я уселась в свой «плимут» и повернула ключ зажигания. «Дворники» дернулись, прочертили полосу в тонком слое снега и остановились на середине ветрового стекла. Двигатель предпринял еще одну неудачную попытку вернуться к жизни и категорически отказался от последующих.
Библиотека Харпера оказалась уютной, теплой комнатой с красными персидскими ковриками и прекрасной антикварной мебелью из дорогих пород дерева. Диван определенно вышел из-под резца самого Чиппендейла, [9] и мне впервые выпала честь сидеть на такой роскоши. Высокий потолок украшала узорчатая лепнина в стиле рококо, вдоль стен выстроились книжные шкафы. Большинство книг было в кожаных переплетах. В мраморном камине потрескивали поленья.
9
Томас Ч и п п е н д е й л (1718–1779) — крупнейший мастер английского мебельного искусства эпохи рококо и раннего классицизма. (Прим. ред.)
Подавшись вперед, я протянула к огню озябшие руки и перевела взгляд на висевший над каминной полкой портрет. Изображенная на нем миловидная девочка в белом платье сидела на скамеечке. Длинные светлые волосы, в руке серебряная расческа. Лицо неясно мерцало в поднимающейся от камина волне жара, под густыми ресницами блестели глаза, влажные губы приоткрылись, глубокий вырез платья слегка обнажал молочно-белую неоформившуюся грудь. Кто она и почему портрет выставлен именно в библиотеке, на почетном месте? Размышляя над этим, я не сразу заметила сестру Кэри Харпера, которая вошла в комнату, неслышно притворив за собой дверь.