Сувенир

– Так, сыночка, снимай туфли, умывайся, а потом поговорим. Папа сейчас за тортиком сбегает. Хочешь тортик? – засуетилась мама, стягивая со школьника пиджак. – За чаем и поговорим. Так лучше будет.

Папа, не любивший тортики и особенно – за ними ходить, буркнул что-то невразумительное, но пошел одеваться.

Не прошло и полчаса, а Валюшка уже уныло жевал кусок шоколадного бисквита. Мама и папа устроились напротив.

– Валентин, с чего ты взял такую глупость? – не выдержала мама.

Валюшка скорбно проглотил прожеванное.

– Это не глупость. Я – страшный, – сказал мальчик с той же обреченной уверенностью, с какой, должно быть, однажды произнесли фразу «И все-таки она вертится!» – Просто урод.

– И в каком именно месте, позволь спросить, ты – страшный урод? – полюбопытствовал папа, иронически поджав губы.

– Вот в этом!

Пальцем, густо измазанным шоколадом, Валюша ткнул себя в нос. Мама тут же отерла полотенцем поставленную на кончик носа сладкую печать. Она приняла близко к сердцу заявление сына и сильно нервничала. Потому молчала.

Нос у Валика и в самом деле был примечательный – тонкий и очень длинный. Эту особенность он унаследовал от мамы. Но из-за больших черных глаз и пухлых розовых губ маме их общий нос шел гораздо больше, чем веснушчатому голубоглазому Валику. Всем остальным, кроме носа, он удался в папу.

– Как я вообще буду дальше жить с таким шнобелем? – драматически вопросил Валентин.

– Давай отрежем, – предложил нечуткий папа.

– Валюша, у тебя самый замечательный нос! Правда, папа? Он немного великоват, но это даже лучше. Большой нос выглядит очень мужественно, – стала уговаривать мама. – Скажи ему, папа!

– Конечно. У всех настоящих мужиков огромные носы. Видел портрет Наполеона? Вот такенный клюв у него был!

Валентин злобно отодвинул блюдце с тортом.

– А новенький Рома так не думает!

– Что за Рома?

Терещенко. Его на этой неделе из «Б» класса к нам перевели.

– И что же, это он тебе сказал, что ты страшный? – голос мамы изменился. Стальным альтом в нем зазвучало задетое достоинство.

– Он не сказал. Он просто… он просто с самого утра смотрел на меня вот так противно и тер свой нос.

Слезы снова повисли на Валюшкиных ресницах.

– Так надо было потереть ему морду кулаком, – возмутился папа.

– Дима, Дима, ну чему ты его учишь? Валечка, а ты уверен, что он хотел тебя обидеть? Может, он просто шутил?

– Ну конечно, шутил! Все время на меня смотрел и тер, тер. Так, что сам красный стал, как помидор. И Милка мне сказала: «Это он над твоим огромным шнобелем смеется!» Вот увидишь, завтра меня все в школе будут Шнобелем называть!

– Ну и дела, – озадаченный папа развел руками. – Нет, тут только морду чистить.

– Вот еще! Ни в коем случае! – твердо заявила мама. В ее голову явно пришло готовое решение. – Знаешь, что тебе нужно сделать? Отплатить ему той же монетой.

– Ага, как это? У него знаешь, какой нос маленький? Вот такусенький.

Валик двумя пальцами обозначил физиогномические особенности недруга.

– Но ведь у него тоже есть что-нибудь такое некрасивое, уродливое? Наверняка, есть.

Валик задумался.

– Например, волосы плохие, – предложила мама.

– Тогда можно Лысым прозвать, – поддержал папа.

– Нет, волосы хорошие, – рассудил Валентин.

– Не очкарик? – на всякий случай, поинтересовался папа.

– Не-а.

– Может, коротышка? Недоросток?

– Гном?

– Нет. Он высокий.

– Тогда Шпала. Или Шваброид.

– Знаю! – вскричал, наконец, Валик с торжеством. – Он все время шмыгает. Вот так.

Он возбужденно вскочил со стула и живописно изобразил повадки врага.

– Ну вот, – обрадовалась мама. – Решено. Пусть будет Шмыгало.

– Нет, лучше просто – Сопля, – решил папа.

Валентин заговорщически поглядел на родителей и радостно захихикал. Все положили себе по второму куску торта и с аппетитом принялись за еду.

– Мама! Мама! Я хочу назад в «Б» класс! – злобно закричал Рома с порога.

– Чего это? – удивилась встревоженная мама.

– У меня аллергия, а они смеются надо мной. Один мальчик весь день в нос себя тыкал и на меня смотрел.

– Так-так, раздевайся, мой руки и за столом поговорим. Хорошо, что папа сегодня дома обедает.

День эмансипации

Сегодня – первое августа. Сегодня исполнился ровно год с тех пор, как Василина устроилась работать продавцом в ларек молочных продуктов на центральном пустошевском рынке.

– Сегодня! – думает Василина, машинально обслуживая разноцветные животы, то и дело подплывающие к крошечному прямоугольному окошку ларька. – Скажу все, что о нем думаю, и уволюсь!

Реализовывать продукцию молокозавода «Белый рай» Василина пошла тогда, когда окончательно потеряла надежду реализовать собственные мечты – стать ландшафт-дизайнером и благополучно выйти замуж.

Перед «бойницей» появился выпуклый красный живот, перетянутый тонким ярко-желтым ремешком.

– Сметана свежая? – громко спросил живот.

– Свежая, – глухо отозвалась Василина и протянула в окошко холодный скользкий пакет.

– Точно? – настаивало опоясанное брюшко.

– Точно.

«Не первой свежести». Эта фраза украшала переписку Славика Ивашина с приятелем. Если бы не другие фрагменты корреспонденции возлюбленного, а именно – «зануда», «необъятный кузов» и «шурпу готовит лучше узбеков» – Василина и не поняла бы, что речь идет о ней. На страницу Ивашина в социальной сети она отправилась по его личной просьбе.

– Зайка, быстрей, быстрей! – возбужденно командовал Славик в телефонную трубку. – Зайди в мою переписку с Геной и продиктуй номер его шефа. Там в последнем письме. Шевелись, а то потеряю заказ! Что? Пароль? Пароль – Ивашин четыре ноля.

Будучи ли обладателем короткой памяти, или просто заработавшись, Славик забыл, что Гена среди его собеседников был не один. И по закону «нужного автобуса», который приходит первым только тогда, когда он не нужен, также известному как «закон бутерброда», Василина выбрала совсем не того Гену.