Сувениры Тьмы

Ну что ж… По крайней мере, спокойно.

Несмотря на то, что Подрайск развивался по тем же законам, что и страна в целом, даже в лихие девяностые здесь никогда не совершалось более трех убийств в месяц. Что, учитывая немалую, в общем-то, численность населения, — сущий пустяк.

Народ здесь был такой. Пускай скучный — зато миролюбивый.

Что же касается новейшего времени, то криминальный мартиролог города являл собой ныне картину еще более невыразительную, нежели культурная жизнь какого-нибудь Ситне-Щелканово. Одна лишь бытовуха да несчастные случаи — и далеко не в циклопических масштабах. Милицейского капитана Наталью Гаврилову такое положение дел вполне устраивало.

Ее коллега, старший лейтенант Сергей Панов, гордец и карьерист, наверняка имел на данный счет другие соображения. С такой статистикой, как в Подрайске, феноменальной карьеры не сделаешь — ну а на чем подняться, если раскрывать почти нечего? Панов недолюбливал Гаврилову, поскольку самое громкое преступление последних лет — жестокое убийство бездомного мужчины — было поручено ей.

Пьяные малолетки, возомнившие себя "санитарами общества", насмерть запинали одного из городских бомжей. История получила громкий резонанс, поскольку один из убийц являлся недоделанным сатанистом. Кое-кто из газетчиков даже пытался представить тот случай как ритуальное жертвоприношение. Ну а Наталья Гаврилова получила за раскрытие убийства бродяги свои капитанские погоны.

И вот оно — новое убийство, переходящее границы стандартных для Подрайска ситуаций. Переходящее всякие границы. Наташа подумывала о том, чтобы передать жуткое дело Панову, но… такой шаг мог нанести серьезную обиду майору Воронцову. Владислав Павлович был другом семьи Гавриловых и всячески поддерживал Наташу после трагической гибели ее родителей в автокатастрофе. Именно его стараниями девушка без проблем поступила на юрфак МГУ, по окончании которого и пришла работать в милицию родного города.

Убитую девушку звали Алла Юрасова. Она училась на программиста в подрайском институте. Недавно Алле исполнилось двадцать. Господи, всего двадцать лет…

Тяжело вздохнув, Гаврилова надписала новую картонную папку и вложила туда заявление со снимками. "Надо будет еще распечатать несколько кадров с видеозаписи", — подумала она. При этой мысли глаза следователя вновь наполнились слезами, а к горлу подступил тяжелый ком.

Роняя теплые капли на корпус телефона, Наташа набрала внутренний номер старшего лейтенанта Карпова и поручила оперу связаться с мужем погибшей. У нее попросту не осталось душевных сил, чтобы сделать это самой. А ведь прямо сейчас нужно было идти в морг — взглянуть на тело, которое уже успели привезти и исследовать…

— Черт! Ну за что мне это все? — Гаврилова взяла в руки папку и с размаху хлопнула ею по столу. И еще с минуту сидела неподвижно.

Будто ждала ответа.

— Тело убитой расчленено, вероятнее всего — при помощи бензопилы, — в голосе пожилого судмедэксперта Петра Прозорова сквозила смертельная усталость. Она же давным-давно отпечаталась на его бородатом лице. — Причиной же смерти, на мой взгляд, является…

— Не надо, Петр Аркадьевич, — тихо произнесла Гаврилова. — Я знаю, как ее убили.

— Да? — "властелин морга" снял очки и удивленно посмотрел на Гаврилову. — И откуда же?

— Еще до того, как было обнаружено тело, в отдел попала видеозапись убийства, — пояснила Гаврилова. Ей, наконец, удалось взять себя в руки, и воспоминания об увиденном в кабинете начальника больше не вызывали желания зарыдать. — Человек, который это сделал, установил в комнате камеру.

— Что-то вроде тех мексиканских киноподелок с реальными убийствами? — спросил эксперт, имея в виду регулярные публикации в бульварных газетах. Эти статьи были предметом активного обсуждения среди школьников, студентов, доминошников во дворах, алкоголиков в пивных и старушек в очередях. — Я бы этим журналистам яйца поотрывал, честное слово. Начитается народ их писанины, и вот результат. Он был в маске?

— Нет, Петр Аркадьевич, — покачала головой Наталья. — Не было никакой маски. Эта мразь засветилась по полной программе. Не знаю уже, случайно или намеренно.

— При любом раскладе, он — полный даун, — почесав бороду, сказал Петр Аркадьевич. — Это ж ведь и фоторобот составлять не надо. Вы его мигом найдете.

— Да, — кивнула Гаврилова, — если он еще в городе. Можно взглянуть? — Наташа подошла к накрытому простыней телу Юрасовой.

— Да, но может, лучше, я… сам тебе все расскажу? — Прозоров понимал, что Наташа в первую очередь — молодая женщина, которой не пристало смотреть на такие вещи, а лишь во вторую — следователь убойного отдела.

— Я должна посмотреть, — сказала Гаврилова, хотя, конечно, делать это ей страсть, как не хотелось. — Только лицо.

— Конечно, — Прозоров откинул простыню в верхней части стола.

Глеб поднимался по ступеням милицейского управления, тяжело дыша, как бегун, заканчивающий марафонскую дистанцию. Сердце бешено колотилось, перед глазами плясали черные точки. Юрасов пребывал в таком состоянии с той самой минуты, когда ему позвонил оперуполномоченный… как, черт возьми, его фамилия? Рыбкин? Окунев? Пескарев? Да какая, к дьяволу, разница? "Приезжайте, чтоб уточнить кое-какие подробности", — сказал старлей. Так бывает только в одном случае. По заявлению о пропаже людей менты звонят только в одном-единственном распроклятом случае!

После разговора с оперуполномоченным Глеб так разнервничался, что даже не стал садиться за руль — доехал до милицейского штаба на автобусе.

— Здравствуйте, — Глеб склонился к окошку дежурного. — Я к старшему лейтенанту Щукину.

— К Щукину? А у нас такого нет. Может быть, к Карпову? Его как только не называют, — улыбнулся сержант.

— Да-да, точно, к Карпову. Глеб Юрасов.

— Вроде, и простая фамилия, а путаница все равно возникает постоянно, — словоохотливому стражу порядка явно было скучно на его посту. — В пятнадцатый кабинет идите, — сержант внес данные Глеба в журнал посещений. — Распишитесь только.

Старший лейтенант Карпов оказался невысоким, но широкоплечим мужиком м ежиком светлых волос на голове и стальными глазами-пулями. "Парень явно нюхнул пороху где-нибудь в Чечне или Южной Осетии, — подумал, взглянув на него, Глеб. — У простого подмосковного мента не может быть такого взгляда, проработай он хоть десять лет в убойном отделе".

Черт! Этот Карпов — он ведь и в самом деле опер из убойного отдела! А стало быть…

Лицо старлея раздвоилось перед глазами. Потом перед ними вдруг возникла стая жужжащих мух. Титаническим усилием воли Глеб выдернул свое сознание из душного провала, в который оно уже начало погружаться. Опер ничего не заметил.

— Здравствуйте, — рукопожатие Карпова было таким же тяжелым, как и его взгляд. — Вы, стало быть, Юрасов?

— Да, — кивнул Глеб. — Вы меня вызывали.

— Старший оперуполномоченный Андрей Карпов. В общем-то, я всего лишь посредник. Меня просила связаться с вами следователь Гаврилова. Так что давайте пройдем в ее кабинет, — старлей двинулся к выходу.

Гавриловой на месте не оказалось, но кабинет ее не был заперт. Этому факту тихонько порадовался про себя Карпов. В противном случае ему пришлось бы посадить визитера у себя и торчать в кабинете до тех пор, пока на горизонте не появится Наталья.