Суворов. Чудо-Богатырь

Шли годы, и постепенно у Сергея детская невинная привязанность к поповой дочке обратилась в пылкую пламенную любовь.

Сергей надеялся на взаимность, но жестоко ошибся. Молодая девушка любила его только братскою, родственною любовью. Кто знает, со временем она, может быть, и полюбила бы Сергея, и вышла бы за него замуж, — отец Василий и Матвей Ильич рады были породниться, но встреча ее в лесу с князем Борисом разбила эти его мечты.

Сергей скоро узнал об этом: частые приезды молодого князя в домик священника бросались в глаза.

Однажды Сергей решился объясниться с молодою девушкой.

— Что это князь повадился так часто к вам ездить? — ревниво проговорил он, обращаясь к Анюте.

— Что ж… пусть ездит, если ему нравится! — весело ответила молодая девушка.

— Тебе смешно. А каково мне? Ведь я… я… люблю тебя… — чуть слышно проговорил Сергей, опустив голову.

— Любишь?.. Ты меня любишь?..

Молодая девушка удивилась и испугалась этих слов.

— Да, да!.. Люблю пуще света белого, сильней жизни!..

— Ах ты мой бедный!.. Бедный!..

— А ты?.. Ты?! Князя любишь?! — не спросил, а закричал бедный Сергей.

— Да, — тихо призналась Анюта, и Сергей, застонав, бросился вон из сада.

Матвей Ильич, узнав вскоре обо всем, Долго обдумывал, как помочь любимому сыну, как от горя, от тоски его освободить. И однажды утром отправился он к отцу Василию.

— Что это ты спозаранку пожаловал? Или дело есть? — удивился отец Василий.

— Дело, отец, большое дело, серьезное.

— Ну, ну, сказывай, что такое?

— Увези дочь свою куда-нибудь на время… припрячь…

— Ильич, да ты здоров?

Священник с удивлением посмотрел на приятеля.

— Я-то здоров. Вот ты-то, видно, не совсем.

— Я?

— Да, ты. Князь Борис Георгиевич зачем так часто у тебя бывает?

— Ты вот что… Его сиятельство по расположению у нас бывает.

— Эх ты, простота, простота! Ничего ты не видишь, ничего не знаешь!

— Да что видеть? Что знать?

Отец Василий ничего не знал о любви между князем и дочерью. Теперь же слова старика управляющего смутили его душевный покой.

— Твоя Аннушка приглянулась князю Борису Георгиевичу! — тихо проговорил Матвей Ильич.

— Не может быть?! — испугался отец Василий.

— Только ты этого не видишь.

Бедный священник чуть не плакал.

Матвею Ильичу стало его жаль.

— Да ладно, отец… Что сокрушаешься прежде времени. Дело поправимое.

— Поправимое, говоришь; а как его поправить-то? Как? Научи, Ильич, наставь!..

— Говорю, увози подальше дочку; схорони ее от княжеских глаз.

— Да, да, я увезу Анюту, я спрячу ее. Спасибо за совет, друг! Не то, Ильич, у меня в мыслях было: хотел я Анюту выдать за твоего Сергея, скажу тебе откровенно.

—; Да я и сам думал с тобой породнится. Ну да не сокрушайся прежде времени; может, наши думки заветные и сбудутся.

— Пошли Господь!

Отец Василий усердно перекрестился.

Священник проводил до ворот своего приятеля и, вернувшись в горницу, прошел прямо в комнату своей дочери.

Молодая девушка только что встала с постели и причесывалась.

— Здравствуй, отец! — весело проговорила она и крепко обняла священника.

— Здравствуй, Анютушка, здравствуй! Ну, как ночку спала, моя голубушка?

— Хорошо, отец, спасибо…

— А я ведь, дочка, с тобой пришел поговорить.

— Говори, отец, я слушаю…

— Видишь ли, я… я хочу спросить тебя про князя.

— Про князя? — удивилась молодая девушка.

— Да… Скажи мне, дочка, откровенно, ты любишь князя Бориса Георгиевича? — смотря в глаза дочери и собравшись с силами, спросил отец Василий.

— Отец!.. — молодая девушка со слезами бросилась к нему и обняла.

— Говори, моя умница, говори… — гладя ее по голове, настаивал священник.

— Я люблю князя!

— Любишь? — совсем упавшим голосом переспросил отец Василий.

— Да, люблю, и он тоже меня любит!

— Любит ли? — возразил дочери отец Василий.

— Любит, любит!

— Ах, дочка милая, княжеская любовь не по нам. Не верь ты той любви! — предостерегал свою дочь священник.

— Любви князя Бориса я верю.

— А к чему эта любовь приведет? Ты думаешь, молодой князь на тебе жениться?

— Отец, об этом я не думала.

— Не думала? А надо, Аннушка, подумать, надо…

— Оставим это! Мне тяжело, отец… тяжело! — со слезами сказала молодая девушка.

— Ну, ну, не будем, дочка, говорить, не будем. Поговорим о другом… Надумал я в гости к сестре Елене в Никольское съездить.

— Когда?

— Да завтра… Может, и ты, дочка, со мной поедешь? — робко спросил у дочери священник.

— Поеду… И мне хочется повидать тетю Елену.

— Вот и поедем! — обрадовался отец Василий.

«У сестры я оставлю гостить Аннушку, пока князь молодой не уедет из усадьбы», — подумал священник.

На другой день, ранним утром, из ворот дома отца Василия выехала простая телега, в которой сидели он сам и его дочь Аннушка. На облучке сидел Ванюха, единственный батрак священника.

Однако не успели ни далеко отъехать, как позади раздался конский топот; кто-то быстро ехал, как видно, стараясь догнать их.

— Кто-то скачет, — проговорил дочери священник.

— Да, я тоже слышу.

Едва Анюта проговорила эти слова, как с кибиткою поравнялся молодой князь Борис Пронский.

— Куда это, отец Василий, вы собрались? — приостанавливая своего коня, спросил князь. — А, и Анна Васильевна! Здравствуйте!

— Здравствуйте, князь, — с улыбкою радости проговорила молодая девушка, ласково смотря на Бориса Пронского.

— Вам желательно, князь, узнать, куда мы едем? — сухо спросил священник.

— Да.

— А дозвольте узнать, ваше сиятельство, для чего вам надо это?

— Я вас не понимаю, отец Василий, — ответил молодой князь, удивленный и сконфуженный резким тоном священника.

— Не понимаете?

— Да, не понимаю…

— Если угодно, я объясню. Иван, останови коней-то!.. — промолвил-священник и слез с телеги.