Суженые из другой галактики. Отбор для землянки

Он отстранился лишь затем, чтобы опустить голову к моей шее, оставляя поцелуи, легкие укусы, от которых по коже бежали мурашки. Его губы скользили ниже к ключице, к груди, к соскам, уже набухшим от желания. Он изучал их. Сначала кончиком языка, медленно, почти лениво, будто пробуя на вкус. Затем захватил один полностью, заставив меня выгнуться, впиться пальцами в его плечи.

— Сейзар… — его имя сорвалось с моих губ стоном, когда он заменил ласки языком на легкие пощипывания зубами.

Он усмехнулся, его горячее дыхание обжигало мокрую кожу.

— Ты так реагируешь… — прошептал он, переключаясь на другой сосок, лаская его уже жестче, увереннее.

Я чувствовала, как его руки скользят по моим бокам, опускаются к животу. Поймала его запястья, остановив.

— В прошлый раз ты меня ласкал. Моя очередь.

Его синие глаза расширились от удивления, и прежде, чем он успел что-то сказать, я притянула его к себе, снова поймав губы в поцелуе. На этот раз я вела — медленно, сладко, заставляя его вздрогнуть всем телом, когда мой язык коснулся его.

Я опустила голову, оставляя поцелуи вдоль его шеи, чувствуя, как его сердце бьется чаще под моими губами. Затем ниже, к груди. Я провела языком по его соску, ощутив, как он напрягся, как его дыхание стало прерывистым.

— Алиса… — прошептал он, дрожащим голосом. Ох, как мне это нравилось.

Я прикусила его сосок, и он резко вдохнул, пальцы впились в мои плечи. Улыбнулась, чувствуя его реакцию, и продолжила ласкать языком, то нежно, то с легкой дерзостью, пока он не застонал, запрокинув голову.

А этот мистер «ледяное сердце» безумно чувствительный. Неожиданное, и безумно приятное открытие.

Его тело было напряжено, каждая мышца под кожей играла, когда я опустилась на колени перед ним. Вода струилась по его торсу, подчеркивая рельеф пресса, бедер… и его члена, уже твердого, будто высеченного из камня.

Я обхватила его пальцами, медленно провела от основания к кончику, наблюдая, как его веки дрогнули, как губы приоткрылись в беззвучном стоне.

— Ты… — он не закончил, потому что я наклонилась, коснувшись его языком.

Сначала легонько, едва-едва, словно пробуя. Затем глубже, обхватывая губами, позволяя ему почувствовать тепло моего рта. Его пальцы впились в мои волосы, но не толкали, не требовали — просто держали, будто боялись, что я исчезну.

Я ускорилась, лаская его языком, чувствуя, как он становится еще тверже, как его бедра непроизвольно двигаются навстречу. Его стоны смешивались с шумом воды, а лиафрит под его кожей вспыхивал ярче, серебристые узоры пульсировали в такт его учащенному дыханию.

— Боги… — он выдохнул мое имя, и в его голосе была такая беззащитность, что мое сердце сжалось.

Он был открыт передо мной — полностью, без остатка. Его обычно хмурый лоб разгладился, проступили вены на шее, а взгляд… Он смотрел на меня, будто видел впервые. Будто я была чем-то невероятным.

Я почувствовала, как его тело напряглось, как пальцы в моих волосах сжались сильнее.

— Я… не могу… — он задыхался, но я не останавливалась.

И когда он кончил, выкрикнув мое имя, его колени подкосились, и он оперся о стену, дрожа.

Я поднялась, встречая его взгляд — синие глаза, полные изумления и благодарности.

— Ты… — он не нашел слов, просто притянул меня к себе, целуя так, будто хотел передать все, что чувствовал.—Никогда не ощущал ничего подобного. Ты просто невероятна.

Его голос звучал хрипло, почти с изумлением, и это заставило мое сердце учащенно биться. Прежде чем я успела ответить, его губы снова накрыли мои — горячие, влажные, полные обещаний. А затем сильные руки подхватили меня, и я взвизгнула, обвивая его шею, когда он легко поднял меня, словно я весила не больше пушинки.

— Но теперь моя очередь доставлять тебе удовольствие, жена.

Я рассмеялась, но смех тут же застрял в горле, когда он опустил меня на прохладный мраморный пол ванной. Вода с наших тел стекала серебристыми ручейками, а его пальцы, твердые и уверенные, вытирали каждую каплю с моей кожи — медленно, словно совершая ритуал. Полотенце скользило по плечам, груди, бедрам, и я чувствовала, как под его прикосновениями тело вспыхивает, будто он оставлял на мне невидимые следы огня.

Просушив мне волосы, он снова подхватил меня на руки — на этот раз, чтобы вынести в спальню. Лунный свет струился сквозь полупрозрачные шторы, окутывая нас мягким сиянием, когда он опустил меня на простыни. Они были прохладными, но это лишь подчеркивало жар его кожи, когда он опустился предо мной.

—Как же ты прекрасна,—прошептал он, и его губы коснулись моей щиколотки.

Я замерла.

Его поцелуи были медленными, намеренно неспешными. Он начинал с самого низа — едва касаясь губами тонкой кожи у лодыжки, затем поднимался выше, к икре, оставляя за собой тропинку из мурашек. Каждое прикосновение было словно маленькое испытание — то нежное, почти воздушное, то с легким укусом, от которого мышцы непроизвольно напрягались. Я чувствовала, как его дыхание обжигает внутреннюю сторону бедра, как пальцы слегка раздвигают меня, давая больше доступа.

—Сейзар…

Мое имя сорвалось с губ стоном, когда он добрался до самых чувствительных мест. Сначала лишь намек на прикосновение. Его губы скользнули по внутренней стороне бедер, так близко к цели, но не касаясь ее, заставляя меня выгибаться в нетерпении.

И только когда я уже готова была умолять, он коснулся.

Сначала пальцами. Один легкий, едва уловимый круговой жест, и я вздрогнула, чувствуя, как все внутри сжимается от предвкушения. Он повторил, на этот раз увереннее, сильнее, рисуя медленные круги вокруг клитора, то усиливая нажим, то ослабляя, будто изучал каждую мою реакцию.

—Ты такая отзывчивая…

Его голос звучал низко, почти хрипло, и это сводило с ума.

А потом он заменил пальцы языком.

Горячий, влажный, невероятно мягкий — он скользнул по мне одним долгим, плавным движением, и я вскрикнула, впиваясь пальцами в простыни. Он не останавливался — ласкал, кружил, то нежно покусывал, то засасывал, и с каждым движением волны удовольствия накатывали все сильнее, смывая все мысли.

Я чувствовала, как его пальцы — уже влажные от моих соков — осторожно вошли в меня, наполняя, растягивая, находя тот самый ритм, который заставлял бедра сами двигаться навстречу. Он чувствовал меня — каждое сжатие, каждый вздох, и подстраивался, ускоряясь, когда я уже была на грани, замедляясь, чтобы продлить мучения.