Суженые из другой галактики. Отбор для землянки

– Черт, - он задохнулся, произнеся услышанное ранее из моих уст слово.

Его грудь вздымалась чаще, а в глазах читалась смесь шока, неверия и неутолимого желания. Я убрала рыжие пряди за ухо, чтобы они не мешали, и опустила голову.

Первое прикосновение моих губ к его головке - горячая, бархатистая плоть слегка подрагивала под моим прикосновением. Он резко дёрнулся, его бёдра непроизвольно приподнялись, а пальцы впились в подлокотники кресла, оставляя вмятины на дорогой ткани. Я медленно обхватила его губами, ощущая, как напряжённая кожа скользит по моему языку, втягивая его в себя сантиметр за сантиметром. Его тело дрожало, как натянутая струна, а по ногам пробегали мелкие судороги.

Когда мой язык скользнул по чувствительной уздечке, исследуя каждый миллиметр, он застонал так громко и протяжно, что эхо разнеслось по комнате. Его голова запрокинулась назад, обнажая мускулистую шею, где пульсировала жилка и лиафрит, резко и ярко вспыхнувший на его коже.

– А-алисса... – его голос звучал хрипло, срываясь на полутонах.

Я взяла его глубже, чувствуя, как он заполняет мой рот. Одной рукой я сжала основание, ощущая под пальцами пульсирующие вены, другой скользила по его животу, где мышцы напрягались, как стальные тросы. Он был солёным, с лёгким привкусом кожи и чего-то неуловимо мужского. Каждый его стон, каждый прерывистый вдох, когда он пытался сдержаться, только подстёгивали меня.

Когда я опустилась до самого основания, его пальцы впились в мои рыжие волосы - не направляя, не требуя, просто цепляясь за них, как утопающий за соломинку.

Я отстранилась, оставив во рту лишь кончик, и посмотрела вверх, встречаясь с его взглядом. Его глаза были тёмными, почти чёрными от возбуждения, с расширенными зрачками, в которых отражалось моё лицо.

– Ты нравишься мне, - прошептала я, ощущая, как мои губы скользят по его влажной коже.

Снова взяв его в рот, я пустила в ход обе руки - одна ритмично сжимала ствол, другая ласкала яйца, чувствуя, как они напряглись, стали тяжелее. Его дыхание стало прерывистым, низ живота дрожал, хвост подрагивал. На лбу выступили капли пота, блестящие в свете свечей, а лиафрит пульсировал в такт его сердцу.

– Алиса... я... – он попытался отстраниться, но я лишь сильнее сжала губы, ускоряя движения, мой язык работал быстрее, скользя по чувствительной головке.

Он вздрогнул всем телом, выгнулся дугой, и я почувствовала, как он пульсирует у меня на языке, заполняя рот тёплой, солоноватой жидкостью. Я не отпускала его, пока последние спазмы не прошли, смакуя каждый стон, вырывавшийся из его груди.

Убрав его плоть обратно под ткань трусов и брюк, медленно поднявшись, я облизала губы, наблюдая, как его глаза, всё ещё полные невероятного изумления, следят за каждым моим движением. Его грудь вздымалась, а на щеках играл румянец, как и на кончиках ушей.

– Ты... – он попытался что-то сказать, но слова застряли в пересохшем горле.

Я улыбнулась и прижалась к его груди, слушая, как его сердце колотится, как кровь пульсирует в жилах.

– Теперь ты понял? – прошептала я, целуя его потную кожу. – Это не клетка. Это – я. И я безумно не хочу тебя отпускать. Теперь все зависит только от тебя.

Я замерла, глядя, как Кайс медленно поднимается с кресла. Его обычно такие уверенные жёлтые глаза сейчас смотрели растерянно, почти по-детски. Он провёл рукой по лицу, и я заметила, как дрожат его пальцы.

Неужели испугался? После всего, что только что было...

Он сделал шаг назад, к двери. Я почувствовала, как у меня внутри всё сжалось.

– Мне... мне… надо, - его голос звучал хрипло, словно он бежал марафон.

Я открыла рот, но слова застряли в горле. И тогда он внезапно развернулся у двери, стремительно закрыл расстояние между нами и схватил меня за подбородок. Его поцелуй был жёстким, властным, будто хотел поставить печать, пометить меня. А потом... просто отпустил и ушёл.

Я стояла, ощущая, как мои губы ещё горят от его прикосновения, а внизу живота тупая, ноющая пустота.

Что, чёрт возьми, это только что было?

Плюхнувшись на диван, я застонала, закатив глаза. Всё тело ещё дрожало от неудовлетворённого возбуждения, кожа горела.

Я закусила губу, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Он испугался? Я наверно переборщила.

Эта мысль пронеслась внезапно. Но он поцеловал меня перед уходом. И что это значило? Он в итоге что-то решил или как?

Закрыла глаза, вспоминая его взгляд перед тем, как он вышел. Кажется, в его глазах было немного паники.

– Я определенно лоханулась, - подвела итог, тяжело вздыхая.

Но я не сдамся. Посмотрим, что он скажет завтра.

Глава 68. Кайс*

Я почти бежал, на ходу застегивая брюки и рубашку, пальцы дрожали, еле справляясь с пуговицами. Волосы, растрепанные от ласк Алисы, торчали в разные стороны, и я нервно провел по ним рукой, пытаясь пригладить.

Тело горело. Дрожало. Отзвуки испытанного оргазма все еще гуляли по нему, будто электрические разряды, пробегающие под кожей.

Первого в жизни оргазма.

Черт.

Лифт плавно двигался вниз, но я едва замечал окружающее. Перед глазами стояла она – Алиса словно богиня, опустившаяся передо мной на колени… ее губы, обхватывающие меня там... Я снова вздрогнул, почувствовав все так остро, словно она все еще касалась меня.

Что, черт возьми, она со мной сделала?

Я тяжело выдохнул, прислонившись к стене лифта. Сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди. Закрыл глаза, но это не помогло. Образ Алисы не исчезал. Ее рыжие волосы, рассыпавшиеся по моим коленям, ее пальцы, скользящие по коже, ее голос, шепчущий:«Я влюбилась в тебя».

Влюбилась? В такого как я?

Но как же я могу?

Чертова стерва бывшая жена испортила мне жизнь.

Она не особо мне нравилась, да и лиафрит не отзывался тогда на нее. Вообще ни на кого не отзывался, ведь я родился немного другим. Мне не нужна была энергия женщины. И я никогда не испытывал желания к кому-либо.

Но я был счастлив, когда меня выбрали. Тогда, много лет назад, я верил, что наконец-то обрел место в этом мире. А затем меня втоптали в грязь в первую брачную ночь, только потому что у меня не встал на нее. Она не прикоснулась ко мне ни разу за весь год, что я считался ее мужем. Считала меня отвратительным. Жалким. Уродом.

«Ты даже не мужчина, -говорила она, глядя на меня с презрением.– Ты ошибка природы».

И я поверил. Я стал просто слугой в ее доме.