Свадьба для бывшего

– Марина очень хотела внуков. У неё нет детей, так как в юности она упала с лошади и лишилась возможности забеременеть. Мы рассчитывали, что когда Лёша женится, у нас появится шанс стать бабушкой и дедушкой. И теперь он появился, но оклемается ли Марина?

Юрий тяжело вздыхает, а я смотрю на него, но быстро отвожу взгляд в сторону, потому что мне лучше всего держать язык за зубами и не болтать больше. Уже наговорила немало лишнего. И теперь нам с Алексеем предстоит серьёзный разговор. Уверена, он уже ухватился за мои слова.

– Спасибо, что рассказала мне о внучке и пришла поддержать несмотря на то, что я причинил тебе столько боли. Мне бы хотелось вернуться в прошлое и исправить всё, но такой возможности нет. Я обещаю сделать всё в настоящем, чтобы постараться искупить свои грехи, - глухо произносит Юрий.

Некоторое время все мы молчим.

Когда дверь палаты открывается, и выходит врач, Юрий снова подскакивает, а Лёша держится рядом с ним, чтобы в случае плохого известия подержаться отца. Я сама вся трясусь от нахлынувшего ужаса. Аппараты пищать перестали. Неужели это конец? Не хотелось бы, чтобы именно так закончилась эта история. Пусть я и незнакома с Мариной, но я вижу, как она изменила Лёшиного отца. Она, должно быть, прекрасный человек.

– Кома продлилась недолго, - говорит врач, снимает маску и почёсывает переносицу.

Только не это…

Всё-таки пережить смерть возлюбленной старшему Барсову будет крайне непросто. Сердце замирает и продолжает чересчур медленное биение, а мы все смотрим на врача и ждём, когда он завершит начатое и озвучит, что же случилось на самом деле, ведь плохое хочется отмести и услышать, что женщина поправится.

Глава 26. Алексей

Стискиваю зубы, исподлобья глядя на врача. Ненавижу, когда они вот так тянут резину, словно подпитываются человеческими страхами. Неужели не может разом вывалить всё, а уже потом потирать переносицу и вот так тяжело вздыхать?.. К чему делать столь долгие отступления? Мне кажется, что сейчас у них добавится пациент, потому что отец на грани. Он едва удерживается на ногах, трясётся весь, и вся злость на него мгновенно улетучивается, растворяется, и я понимаю, что прощаю его. Пусть он помешал нам с Владой, важнее, что мы снова встретились, и у меня появился шанс исправить ошибки. Свои в первую очередь. Отец бы не манипулировал мной настолько ловко, если бы сам не позволял этого. На моих плечах не меньше вины, чем у отца. Я пытался стать достойным сыном, а потом шёл наперекор. В своём стремлении доказать что-то окружающим я не замечал главного – я причинял боль девушке, полюбившей меня. И не только ей. Длительное время я вёл себя, как избалованный папенькин сынок, добавляя невинным людям ещё больше работы и негатива в копилку дневных злоключений.

– Как я уже сказал, кома продлилась недолго, что хорошо в нашем случае. Кризис миновал. Марина Ивановна сейчас спит от успокоительных, но её состояние удалось стабилизировать. Она быстро поправится, но я бы крайне не рекомендовал позволять ей лишний раз волноваться. Вы должны позаботиться, чтобы женщина пребывала в покое. Скачки эмоций ни к чему хорошему не приведут сейчас. Как только она окрепнет, вы сможете забрать её домой. Думаю, что это не меньше двух недель. Мы проставим ей витаминные капельницы, проследим, чтобы организм получил все необходимые элементы. Сегодня к ней заходить не рекомендуется, вы бы поехали домой, отдохнули как следует.

Отец отрицательно мотает головой.

– Я хочу остаться с ней. Моё присутствие ведь никак не навредит ей? Хочу быть рядом, когда она проснётся, если вдруг ей потребуется что-то.

Как же я понимаю отца в это мгновение. Я бы тоже не оставил Владу, не дай бог, окажись она на месте Марины. Пришлось бы схлестнуться с самой смертью, но я бы не отступил.

– Нет, вы можете навредить только себе, но в палате есть вторая кровать, поэтому можете разместиться там, если пожелаете.

– Пожелаю, - кивает отец. – Спасибо большое.

– В таком случае я попрошу медсестру застелить постель.

Отец благодарит врача, и тот уходит. Мы остаёмся втроём. На губах отца появляется улыбка, а в его глазах царит безмятежная радость.

– Я должен и у тебя попросить прощения, - глухо произносит отец, глядя на меня. – Такое ощущение, что всё это произошло не просто так. Словно мне был дан урок, который я обязан усвоить. Я изменился, но доказать это смогу не словами, а своими поступками.

– Всё хорошо, отец. Тебе не стоит переживать на этот счёт. Я сам во многом был виноват, так что не смею винить тебя одного. Я принял в этой жизни немало неправильных решений. Всем нам есть о чём задуматься. Однако я должен поблагодарить тебя за то, что познакомился меня с Владой. Пусть не таким путём хотелось сделать это. Спасибо за то, что показал мне, какой может быть любовь, хоть пришлось пройти через тернии, да и ещё предстоит сделать немало важных шагов.

Отец выдыхает, переводит виноватый взгляд на Владу, но та устало улыбается, поэтому он лишь кивает. Медсестра приходит с чистым постельным бельём и входит в палату, а отец юркает за ней.

Мы с Владой остаёмся наедине.

Нам всем есть над чем подумать после состоявшегося разговора, но в это мгновение мне так много хочется рассказать Владе и узнать, почему разговор зашёл о её отце. Я ничего толком не знал о её семье, и теперь мне хотелось бы приоткрыть эту завесу тайны.

– Мы можем идти, - констатирую факт.

Влада делает шаг вперёд, заставляя себя отлипнуть от стены, к которой прислонялась до этого. Она устала, но выглядит довольной. Этот разговор с отцом был необходим ей. Влада перестала бояться его, а он нашёл в себе силы попросить прощения и раскаяться. Мы все переступили через собственную гордость – это многое значит.

Мы медленно движемся по коридору, и моя рука тянется к её руке, находит в воздухе, и пальцы соприкасаются, но я не решаюсь переплести их.

– Спасибо за то, что поехала со мной. Теперь я понимаю, что не смог бы справиться с поддержкой без тебя. Возможно, именно твоё прощение было необходимо отцу?

– Он раскаялся искренне. Разве можно обижаться на человека, когда тот распахивает перед тобой душу? Не он один был виновен в случившемся. Знаю, что это может прозвучать сурово, но жизнь могла специально пропустить его через возможную потерю. Жаль, что для моего не было ничего святого, и он так и не нашёл в себе силы, чтобы раскаяться.

Влада тяжело вздыхает. Мы выходим на улицу и останавливаемся на крыльце. Смотрим друг другу в глаза, и я понимаю, что именно сейчас у меня появился шанс узнать любимую женщину лучше. Удастся ли нам поговорить по душам?

– Расскажешь мне о своей семье?

Влада молча пожёвывает губами. Она не готова говорить о своём прошлом? Или думает, с чего лучше начать? Я уже открываю рот, чтобы сказать, что она не обязана делать это, если не хочет, но Влада улыбается мне:

– Давай немного прогуляемся по территории, и я расскажу тебе?..

– Конечно.

Спустившись с крыльца, мы медленно бредём по дороге из кирпича, выложенной вокруг больницы.

– Я росла с отцом. Мама умерла во время родов. Я не знала, что такое – материнская любовь.

Сердце сжимается, ведь мы с Владой так похожи – оба росли с отцами. Оба потеряли мать слишком рано. Нам не хватало материнской любви, но в случае с Владой, ей не хватало ещё и отцовской. Ненадолго задумываюсь, ведь мой отец тоже ушёл в себя. Он больше растил во мне воина, чем пытался вести себя со мной, как с любимым сыном. Он не баловал меня и всегда говорил, что я должен всего добиваться сам. Однако в непростых ситуациях отец приходил на помощь. Сколько он вытаскивал меня из передряг? Нет… Мне всё-таки повезло куда больше, чем Владе.