Свадьба

Она не помнила, сколько просидела на кровати, но, когда пришел Коннор, в комнате уже стало совсем темно. Бренна не взглянула на мужа, не заговорила с ним, она была благодарна ему за молчание. Сейчас у нее не было сил даже произнести имя Джилли.

Бросив быстрый взгляд на жену и убедившись, что с ней все в порядке, Коннор запер за собой дверь, потом прошагал через комнату к очагу. Он ждал крика Бренны, обвинений, но она молчала, и он заволновался. Коннор понимал, что она должна злиться на него – ведь это он настоял оставить Джилли. Коннор не хотел, чтобы Бренна держала гнев в себе. Чем скорее она выплеснет его, тем быстрее успокоится и заснет.

Женщины, уверял его брат, обладают поразительной способностью избавляться от гнева – они покричат, поплачут, и все. Мужчины на это не способны. Гнев может терзать сердца воинов много лет подряд, иногда до тех пор пока они не отыщут способ наказать зло. Коннор был как раз из таких.

– Ты вся дрожишь. Пойди погрейся у огня. Бренна удивила его, подчинившись.

Как только жена пересекла комнату, он крепко обнял ее и велел посмотреть ему прямо в глаза.

– Можешь кричать на меня сколько угодно, если хочешь, – разрешил он ей.

Бренна молча покачала головой.

– Я знаю, ты на меня сердишься.

– Я не сержусь на тебя.

– Но ведь это я решил оставить твою лошадь.

– Да, но это было необходимо. – Она отвернулась от мужа и уставилась на пламя. – Виноват во всем Мак-Нейр.

– Да.

– Он, наверное, получал удовольствие, издеваясь над Джилли. Так ведь?

– Не думай об этом.

– Ответь мне.

Голос Бренны прозвучал резче, чем ей самой хотелось, но Коннор, казалось, ничуть не разозлился. Он мягко согласился с ней.

– Да, я уверен, он с восторгом терзал лошадь.

– Я надеюсь, Джилли умерла быстро… Как ты думаешь? Он посмотрел ей в глаза и солгал:

– Да.

– А откуда ты знаешь?

– Знаю.

Он сказал это так уверенно, что Бренна не усомнилась в правдивости его слов.

– Мне не надо было оставлять ленточки в косичках, которые я заплела в гриве. Он по ним определил, что лошадь принадлежит женщине. Да?

– Он все равно бы узнал. Она мельче наших лошадей. Коннор держался очень спокойно. Бренна высвободилась из его объятий, заглянула мужу в лицо и не увидела даже малейших признаков гнева.

– Ты так спокойно относишься к этому… Тебе не хочется кричать? – спросила она.

– А разве криком что-то изменишь?

Она покачала головой. Он прав, подумала Бренна. Зачем кричать, зачем об этом говорить – все равно Джилли не вернуть. Но от безучастности Коннора она почувствовала себя страшно одинокой.

– А почему Мак-Нейр решил отправить нам то, что осталось от Джилли?

– Он хотел показать мне, на что способен. А теперь давай спать. Тебе надо отдохнуть.

– Это было послание тебе или мне?

– Мне.

– Но Джилли была моя.

– А ты – моя.

– Это послание – предупреждение на будущее? Обещание?

– Солдаты Хью сказали, что Мак-Нейр назвал это подарком, – усмехнулся Коннор и привлек жену к себе. Его руки потянулись к платью, он стал раздевать Бренну.

Она не сопротивлялась, пока он не начал снимать с нее рубашку.

– Мне будет холодно.

Но это замечание не остановило Коннора.

– Я согрею тебя. Я заметил, что ты все еще носишь отцовский медальон. Я же говорил тебе – выбрось его, – напомнил он ей.

На самом деле ему было все равно, что она сделает с этим деревянным кругом. Теперь, когда он узнал ее лучше, он понимал, что она носит его вовсе не из желания оскорбить его.

– Я этого не сделала.

– Вижу, – усмехнулся он. – Ты сегодня очень устала, да?

– Да. Но я вряд ли засну. Я слишком сердита и…

– И что?

Она покачала головой, не желая признаваться ему, как сильно она напугана.

– Ты пойдешь со мной в постель?

– Пока нет. У меня есть одно важное дело.

– Очень важное? – Да.

– А можешь ты хоть несколько минут полежать со мной? Ну пожалуйста!

Пока он не согласится, она не ляжет. Поэтому Коннор разулся, растянулся на спине, закинул руки за голову и стал смотреть в потолок. А Бренна – на него.

Он казался таким довольным, точно ничто в мире не тревожило его, и, если бы она не видела мужа во дворе, можно было подумать, что он никогда даже не слышал ни о какой Джилли. Все это выглядело самым неутешительным образом.

Ей хотелось лечь не у окна, а ближе к двери, но он настоял на своем. Он не понимал, как неприятно ей смотреть на руины. Но Бренне не хотелось смотреть и на Коннора. Его сдержанное, холодное поведение действовало на нее почти так же, как и жуткий пейзаж за окном в лунном свете. Бренна тоже легла на спину и уставилась в потолок.

Она не могла понять, откуда в нем такое безразличие. Когда он смотрел на Джилли с непроницаемым лицом, она знала, что он старается не проявить слабость перед гонцами, чтобы им нечего было рассказать. А теперь? Может, он и тогда не притворялся? Неужели он на самом деле бесчувственный?

Лошадь была ее любимицей. Она растила ее, холила, лелеяла, но тем не менее Джилли – всего лишь животное. А как бы вел себя Коннор, если бы ему привезли останки кого-то из его солдат?

Она очень надеялась, что по-другому.

Несколько минут оба молчали. Бренна размышляла над поведением мужа. В голове у нее вертелся вопрос, который ей очень хотелось ему задать. Она взглянула на Коннора – не заснул ли он.

– А от кого, ты сказал, пришли солдаты?

– От Хью.

– Он союзник Мак-Нейра?

– У него бы не осталось в живых ни одного солдата, если бы он был союзником Мак-Нейра.

– Значит, он твой союзник?

– Когда это ему удобно, – ответил Коннор. – Земли Хью граничат с нашими на юге. Я не трону его, пока он не встанет у меня на пути.

– Я бы не доверяла ему.

– А я и не доверяю.

Коннор видел, что Бренна изо всех сил борется со сном. Она с трудом держала глаза открытыми, и зевала каждую минуту, но все еще была полна решимости обсуждать происшедшее, вместо того чтобы подчиниться неизбежному. Он решил помочь ей покинуть поле битвы. Коннор привлек жену к себе, крепко обнял ее и принялся гладить по спине. От его тепла она согрелась и уже через минуту задышала ровнее.