Свадьбы и разводы

– Добрый день, – пожимаю ладонь. – Как продвигается ваш развод? Уже готовитесь к свадьбе? – Олеся точно не говорила, что Гореев появился на горизонте.

– Да нет, – виновато улыбается, осматриваясь по сторонам, словно кого-то ждёт. – Я забрал заявление.

– Как забрали? Мы с Олесей Дмитриевной зря терпели лишения и таскались ночью по полям?

– Мы решили…

В этот момент подходит женщина, которую Александр заботливо обнимает и в которой я узнаю Соню.

– Здравствуйте, – шепчет едва слышно, и я удивлён. Она иная: светится, одаривая теплом и искренней улыбкой. Так выглядит женщина, которая счастлива.

– Мы решили попробовать. Соня меня любила, когда я был никем. Ждала и надеялась. В общем, забрал её. Вот дом обустраиваем по её вкусу, – показывает на охранника, стоящего рядом, который вот-вот рухнет под тяжестью многочисленных коробок.

Почему-то становится легко оттого, что София всё же обрела долгожданное счастье. Хочется незамедлительно рассказать Олесе о воссоединившейся чете Гореевых. Но даже с такой новостью, говорить со мной она не станет.

– Рад за вас. Честно, – похлопываю Александра по плечу, получая в награду тёплую улыбку Сони.

– Вы передайте Олесе Дмитриевне, что свадьбы не будет. Аванс она может не возвращать, – кидает через плечо, удаляясь к выходу.

– Передать не получится, – говорю сам с собой.

Хотя это прекрасный повод наведаться в соседний офис и узнать, как у неё дела. С её везучестью и падениями во всех самых неудобных местах есть вероятность, что на хрупком теле добавилось травм. А звонок в пятницу, оповещающий, что на свадьбу дочери Щуров всё же пришёл, добавил тревожности. Я знал о месте проведения праздника, но даже под пытками не поделился бы информацией, которую мне доверила Олеся. Её беспочвенные обвинения взбудоражили и разозлили, поэтому в ответ она получила укол, о котором я мгновенно пожалел.

Засыпая в своей постели, я представлял, как она спит где-то там, на другом конце города. И мне хотелось поправить её одеяло, если оно сползло, как всегда. И утро с ней приятнее обычного, и кофе вкуснее, и щебет по утрам вызывает улыбку, и невесомый поцелуй на прощание особенный и бесконечно нужный. Милая Олеся… Именно такие мысли сопровождают, пока поднимаюсь в лифте на свой этаж, откинувшись затылком на прохладную стенку и прикрыв глаза.

– Вы выходите? – отрезвляет мужской голос.

Мужик в рабочей форме застыл в холле, ожидая, пока я покину кабину. Целенаправленно устремляюсь к её двери, чтобы порадовать оставленным Гореевым авансом, но то, что я вижу, вызывает недоумение. Большая вывеска, ещё в пятницу точно находившаяся на своём месте, заменена другой: «Похоронное бюро». Большие белые буквы на чёрном фоне словно оскверняют место, куда множество пар приходили в надежде получить свадьбу мечты.

Застываю, не в силах оторваться от увиденного. Сверлю взглядом стеклянную дверь, желая, чтобы кто-то сказал, что это шутка, а за ней в розово-ванильной атмосфере по-прежнему работает Олеся. Дверь отворяется, являя мужчину средних лет в деловом костюме.

– Вы к нам? Мы только обустраиваемся, но если вам срочно, могу принять.

– А где…свадебное агентство?

– Съехали.

– Когда?

– На выходных. В субботу мне позвонил собственник и уведомил, что освободился офис. В своё время я рассматривал этот, – указывает на мою дверь, – но увы, меня опередили. Этот вариант тоже неплох.

– Этот мой.

– О, так мы соседи! – воодушевляется мужик, едва не отвесив поклон. – Клименко Антон Павлович, – протягивает ладонь, и я отвечаю на автомате, всё ещё не веря в происходящее. – У меня есть предложение по сотрудничеству. Мои клиенты часто спрашивают, к кому можно обратиться с вопросами наследства и урегулирования споров с родственниками. Думаю, мы можем помочь друг другу.

– Мы занимаемся разводами по большей части, так что вам я вряд ли могу оказать помощь вам и вашим клиентам.

– Ну что вы, – обходит меня, проведя рукой по спине. И этот жест отдаётся неприязнью, словно он за несколько секунд снял мерки и прикинул, какой по размерам деревянный ящик точно мне подойдёт. Похоронные услуги – сфера особая, и, как правило, имеет свои странности. – Абсолютно все люди смертны. Исключений нет, увы. Неужели в вашей практике не было случаев, когда муж или жена внезапно умирали? Не верю! Мой знакомый судья всегда говорит: если из зала заседания доносятся крики, значит, там либо развод, либо наследники делят имущество. А такие моменты – это стресс, учащённое сердцебиение, гипертония, инфаркты, инсульты… В общем, самые распространённые причины смерти.

От каждого его слова пробирает ознобом и неприятным холодом, спускающимся к пояснице. Меня воротило от влюблённых парочек, которые приходили к Олесе, но сейчас я бы с удовольствием посмотрел на сотню подобных, лишь бы заткнуть Клименко, воодушевлённо предлагающего бартер услуг.

– Я обдумаю ваше предложение, – заканчиваю беседу и спешу скрыться в своём офисе.

– Максим Максимович, вы видели там… – встречает вопросом Вероника.

– Видел, – бросаю, не останавливаясь.

Оказавшись в кабинете, падаю в кресло и упираюсь взглядом в розовую стену, которая сейчас действует умиротворяюще. Вероятно, теперь мне придётся пялиться на неё по несколько часов, чтобы не думать о неприятном соседстве.

– Макс, привет! А у нас новый сосед, – воодушевлённая Яна нервирует наравне с Клименко.

– Заметил.

– Слушай, теперь можно плотно заняться вопросами раздела имущества. Так сказать, работа по бартеру.

– Интересно, а что ему будешь поставлять ты?

– В смысле?

– В здравом, Яна. Клименко будет направлять к нам родственников, нуждающихся в юридическом сопровождении, а мы? Напоминаю, в такие места люди обращаются, чтобы устроить похороны, – Макарова непонимающе сверлит меня взглядом.

– Хм, не подумала.

– Так включи мозг. Когда там была Олеся, всё было максимально понятно, но сейчас…

– Интересно, и что же её заставило съехать? – и если бы не лукавая улыбка на лице Яны, я бы поверил в искреннее удивление.

– Вероятно, ты.

– Я?!

– О споре с отцом, который, кстати, не был спором, а лишь договорённостью, Олеся могла узнать только от тебя, – указываю на неё пальцем, но Макарова не смущена, наоборот, довольна итогом своих стараний. К такому выводу я пришёл ещё в момент беседы с Коршуновой, хотя прямого пояснения она меня лишила, сделав упор на будущее наших отношений. – Что ты ещё ей сказала?

– Что она тебе не подходит. Давай будем честными, Макс: не твой типаж.

Сейчас передо мной человек, который на сто процентов уверен в знании необходимого для меня. Даже мать никогда не комментировала моих женщин, предоставляя сделать выбор самому, но в какой-то момент Яна вдруг решила, что именно она последняя инстанция, одобряющая или бракующая мой выбор. Смотрю на неё, представляя рядом с отцом, и становится не по себе. К такому повороту я был не готов и сейчас прилагаю усилия над собой, чтобы мой голос звучал спокойно.