Свадебный букет

— Ничего не забыла. Как видишь, я тут работаю, — постаралась ответь с достоинством на выпад женщины, отгоняя все мысли о том, кто является ее мужем в дальний угол, а иначе я проиграла, даже не начав обороняться. А сильный дух мне был очень нужен.

— Ну да. Ты же все в прислужницах работаешь, — с высокомерием бросила Лиза, скривив, накрашенные губки. Она словно увидела раздавленную мокрицу, которая и вызвала в женщине столь сильное ощущение.

— Может я и в прислужницах, но по крайней мере не сижу на шее, вначале, у родителей, а теперь у мужа, — я не сомневалась, что у нее нет никакой работы. Это была бы не она если бы было все наоборот.

Взгляды моей родственницы были известны всем и очень давно: муж должен содержать семью, а жена только себя любимую. Ведь не для того она на свет появилась, чтобы что-то делать. Лизу воспитывали под всеобщее обожание и поклонение. Она была идолом в семье, даже перестав быть маленькой. Ей прощалось все, любой ее каприз выполнялся незамедлительно. Она всегда была права, а все вокруг нет, хотя в действительности все было не так. Женщина так и жила с собственной правотой и исключительностью.

— Так уметь надо, а тебя все завидки берут? Самой приходится добывать крошку хлеба, что мамаша, что дочка, — уколола меня Лиза.

— Знаешь, дорогая, однажды меня оттащили от тебя только благодаря грубой физической силе, — начала я, припоминая случившееся несколько лет назад. — Тогда это было кому сделать, а сейчас я что-то никого кругом не замечаю.

Я не любила вспоминать тот случай, когда Лиза оскорбила мою маму, и когда я вцепилась ей в волосы, благо было за что держаться. Мне, конечно, тоже досталось, но на моей стороне был гнев и обиженное самолюбие, а это гремучая смесь.

— Только попробуй. Я все мужу расскажу. Он тебя уволит, — ощетинилась Лиза.

— Может быть он меня и уволит, но удовлетворение я получу по полной программе. Ты не находишь? — я с удовольствие бы сделала то, что сказала, но в душе понимала, что вся моя бравада, все мои угрозы ничто иное как бессилие и невозможность ничего сделать в данной ситуации.

Увольняться скорее всего мне придется самой. Если даже Лиза не нажалуется и Семен меня не уволит, то мне самой придется уйти подобру-поздорову. Не дай Бог всплывет свадебное происшествие. Тут только до меня дошла вся правда о случившемся и звенья цепочки сложились в одну единую цепь событий. Мой начальник и незнакомец это одно лицо. И он муж Лизы. Вот она страшная правда. Я чувствовала себя убитой, морально раздавленной и опустошенной. По мне словно каток проехал, не оставив ни одного живого места в душе. Хотелось закричать от ужаса, происходящего в моей жизни. Вот она страшная последовательность случайностей. Вот он мой рок и мой крест.

— Я смотрю ты еще и курьером подрабатываешь? — перевела разговор на иное Лизавета, указывая на розы.

— Поклонник подарил, — не смогла сдержаться.

— Ой, откуда у тебя поклонник? — женщина решила задеть меня за живое. — Небось, для кого-нибудь для важных гостей прислали, а букеты пока у тебя стоят. Ты всегда любила приврать.

Как раз таки данной чертой характера страдала Лиза, но ведь проще приписывать другим то, что имеется у себя самой и не нравится в себе. Смысла доказывать обратное я не видела. Все равно женщина будет настаивать на своем с пеной у рта. Это же было так естественно. Лиза этим и отличалась, что любила доказывать свою правоту до самого конца. Только чтобы последнее слово было за ней.

— Думай, что хочешь, — устало произнесла я, мечтая чтобы Лиза, наконец, убралась как можно дальше и дала мне обдумать ситуацию, в которой я оказалась.

— Вот ты даже и не отрицаешь.

— Тебя переубеждать, что целоваться с медведем. Равносильно и крайне невозможно, — вздохнула я.

Когда же она соизволит уйти? Уже сил моих нет выслушивать все ее оскорбительные инсинуации.

— Ой, что-то ты плохо выглядишь. Не досыпаешь? Плохо кушаешь? Мало спишь? — ну вот. Началось. А как день хорошо начинался. Просто сказка, а не день. Вот точно в народе говорят: нашел не радуйся, потерял не плачь.

— Лиз, я тебе сказала, что Семена Эдуардовича нет. Шла бы ты…по своим делам. По магазинам.

Или чем она там целый день занимает? Наверняка, не готовкой и уборкой, это точно. Может быть ее отправить куда-нибудь в поход по подружкам, если они у нее есть. В чем я сильно сомневаюсь. С таким характером друзей сильно не сыщешь. Ей же нужны такие, кто будет в рот заглядывать и по шерсти гладить. Слово против будет расценено как бунт на корабле, вернее демарш против дружбы с Лизой.

— Как же ж все карточки заблокировал жм…, - и тут же осеклась, понимая, что выболтала лишнее. — Ой, Семочка карты поменял, а мне новые забыл отдать. Он такой забывчивый. Когда мой любимый муженек приедет? Он ничего для меня не жалеет. Так любит. Так любит. Просто души не чает.

Каждое брошенное Лизой слово втыкало в меня нож. Сердце кровило от боли и буквально рвалось на куски. Как же мне трудно все это терпеть. И как мне все это выдержать? Я не знала.

— Его неделю не будет. Ты не знала? — я с удовольствием наблюдала как вытягивается лицо Лизаветы, как сползает с нее наносной апломб, как проступает сквозь маску расфуфыренной дамочки лицо неуверенной в себе женщины.

— А как же…А мне же надо…А я не могу пойти ни с чем…Не к родителям же обращаться?

— А я почем знаю? Почему тебя любящий муж оставил без средств к существованию? — сейчас я была на коне. Все козыри были у меня на руках. Вот только надолго ли? Смеется тот, кто смеется последним.

— Он и не оставлял, — обиженно произнесла Лиза, вновь обретая внутреннее равновесие. — Значит, возьму деньги из сейфа. Пусть на себя пеняет. Видишь, какой у меня заботливый муж?! Он хранит денежки для любимой жены в потайном месте. Так. На всякий случай. А тебе небось и взять негде. Никаких сбережений нет. Да, конечно, так оно и есть. Работала бы ты в противном случае, если бы было кому обеспечивать?

Лиза обрела былую уверенность и теперь с удовольствием противопоставляла меня себе.

— У меня и муж есть, и работать не надо, — продолжала она. — А тебе приходится горбатиться на меня и считать копейки. Босота, она всегда босотой и останется.

Как же в детстве меня доставало это слово, бросаемое взрослыми за спиной. Дети же не были настолько милосердны, они называли все своими именами. Что поделать, если жили мы с мамой не богато и только на то, что она получала в качестве реализатора на базаре. На эти деньги сильно не разгонишься. Но никогда мы не ходили с протянутой рукой и жили по средствам. Лишь потом, много позже, у нас стали появляться более менее приличные вещи, не хуже чем у других, а в последнее время, когда и я стала зарабатывать, то мы перестали вообще нуждаться. Даже появилась возможность откладывать на черный день. Я знаю, что дедушка с бабушкой всегда старались помочь нам, но они жили далеко, да и мама всегда заявляла — «дом дали, на том и спасибо, своего ребенка прокормить сама в состоянии». Вот от нее у меня и несгибаемость, которая проявлялась в исключительных случаях и причудливым образом.

— Если даже это так, то почему же тебе подобное положение вещей покоя не дает? Почему ты никак не успокоишься, а все стараешься подчеркнуть свое превосходство? Что? Будучи не озвученным оно уменьшает свой вес? Так? Если ты вдруг забудешь о том напомнить, то никто не узнает? Так? А может у тебя это от собственной неуверенности? Или внутренних комплексов? По-прежнему желаешь утверждаться за счет других? Ведь это проще всего опустить кого-нибудь на ступень ниже себя. Лучше бы поднялась на ступеньку выше. Пусть у меня не шибко богато с финансами и нет мужа, но зато у меня покой в душе, о котором ты только мечтаешь. Ты же все время боишься быть хуже других, ударить в грязь лицом, да у тебя же даже подруг настоящих нет, которые бы были с тобой не из-за денег, а по доброте душевной…, - моя тирада бы длилась и длилась, пока бы я не выдохлась.