"Сварщик" с Юноны 3 книга

В который раз с удовольствием ощупал в кармане склянку с окровавленной ваткой, приглядываясь к пустой обычно стоянке экипажей.

Солнце едва показало краешек из-за гор на востоке, а двуколка американского посла Адамса уже у коновязи. Хват этот Адамс, колёса на новомодных резиновых шинах. Раз посол здесь, значит и Морган с ним, яхту "Амалия" Савелий на пробежке видел у причала.

Ещё раз освежил в памяти всё, что знал об этом американском толстосуме.

Жёсткий делец, разбогател на перепродажах сельхозпродукции фермеров. Озолотился на военных поставках армии фуража, продовольствия и амуниции. Совладелец крупнейших бостонских верфей. У жены обнаружился туберкулёз, безуспешно лечили в америке, последний год по Европам.

Савелия послужной список Моргана не впечатлял, с радостью отфутболил бы. Но за богача просил лично посланник РИ, а попутно и Княжества в САСШ Александр Андреевич Бодиско, отмечая, что делец имеет существенное влияние на американское правительство. Следом припомнил радиограмму о запросе настырного толстосума из консульского отдела ВЕКРА при посольстве Российской Империи в Париже, а также сообщение об обращении Моргана из администрации Галичье. Ну что ж, поглядим на этого просителя. Стряхнул задумчивость, по-ребячьи, через две ступеньки, взлетел навстречу нежданной заботе.

А Джек Морган возвращался из Европы с неоднозначным настроением.

Начать с того, что когда год назад его Амалия стало чересчур сильно кашлять, доктора развели руками: "Чахотка!".

Деньги для него, Джека, не проблема, отправил свою "птичку" на лучший курорт, на воды. Потом в горы. Да только она кашляла всё сильнее и сильнее.

Джек недаром уже тогда был прожжённым дельцом и быстро раскусил этих шарлатанов в белых халатах - деньги они с него тянули, а лечить-то и не знали как. Но не будь он Джеком Морганом, если бы опустил руки.

Его команда быстро подняла связи, собрала сведения. Выяснили, что лучшие доктора по чахотке в Европе.

Первым делом он отправился в Лондон. Но там Амалии, в ихнем туманном климате, стало только хуже. И тогда он перебрался через Ла-Манш, в Париж, во Францию.

И вначале супруга вроде бы как пошла на поправку. Щёчки порозовели, глазки заблестели. Да только потом стало ещё хуже. Как сказал, сокрушённо качая головой, ихний тамошний главный профессор по чахотке: туберкулёз (так он по учёному эту хворобу обозвал), дал непродолжительную ремиссию, теперь с новой силой взялся за Амалию. Современная медицина, мол, бессильна.

Ну, вот за эту правдивость Джек его и озолотил. А ещё за то, что профессор этот, помявшись, сказал, что, мол, современная европейская наука с этой хворобой не справляется. Но слышал он от своих русских коллег, хотя до недавнего времени русских всех считали варварами, вроде как у них с этим недугом научились справляться. Но главные лекари в русской Америке.

Да видел он, Джек, этих русских. Покуда жена пила снадобья в лечебнице, дышало сосновым воздухом, он, не тратя времени даром, окунулся в деловой Париж. И, отдыхая от беготни по партнёрам, зашёл в ихний русский ресторан "У Максима". И оказался свидетелем безобразной сцены. Как русский деловой человек, по-ихнему "куп-чи-на", бородатый, толстомордый, волосатый, пузатый, губастый, пьяный так, что на ногах не держался, икру чёрную прямо руками жрёт, на всех кидается, орёт, деньгами швыряется. Вытаскивает из бездонного кармана горстями, разбрасывает во все стороны. Даже полицейскому засунул за отворот мундира горсть. Тот стоял в сторонке, делая вид, что ничего не видит. И вправду Варвары, кто ж так с деньгами-то обходится!

Джек тогда вышел в раздвоенных чувствах.

И что, эти Варвары могут вылечить его птичку!? Так он иногда называл свою Амалию.

Морган не знал, что вызвавший его отвращение купец второй гильдии Родион Раскольников тогда впервые попал за границу, и прогуливал дуриком свалившиеся баснословные барыши за доставленную в голодную воюющую Францию пшеницу. Как же было не показать ширь русской души, когда он, Родион, бывший крепостной крестьянин, а тут баренья ему в ножки кланяться, ну и понесло мужика. Домой его везли из жалости компаньоны уже без копейки в кармане в каюте третьего класса. Везли, ибо знали, что Родион мужик хваткий, дома скоро обернётся, должок с лихвой возвернёт, да к осени вновь с прибытком будет кабы не поболе пропитого.

Любопытства ради Джек купил русскую газету. На русском языке, "Русское слово". Купил потому, что это единственная газета со светописью. С картинками. Мудрёные французы и их назвали по-своему - фотографии. Картинки и, правда, очень достоверные. Лучше даже, чем те два дагерротипа его с Амалией, которыми он весьма гордился. Ему пытались объяснить суть печати, да он и сам примерно представлял. Надо признать, тут русские и, правда, достигли высот.

На одном из снимков Морган с удивлением узнал своего знакомого Джона Куинса Адамса. Попросил портье в гостинице перевести надпись. Оказывается, многие французы неплохо владеют русским языком.

Выяснилось, что Адамс сейчас посол САСШ в Великом Княжестве Русская Америка. А маленькая заметка рядом гласила, что в Княжестве приступают к постройке лечебниц для венериных болезней и чахотки.

Прочитанное плюхнуло тяжеленную гирю решимости на чашу весов в пользу немедленной отправки в Америку, но теперь уже Русскую.

Морган на своей яхте, которую в честь жены так и назвал "Амалия" сначала шёл вдоль западноафриканского берега. Жаль русские не успели до конца прорыть Суэцкий перешеек, и открыть канал: англичане мешают, французы помогают. Ну да ничего. Тем более что супруге в океане, на морском воздухе дышится легче. И она вправду живостью характера опять стала напоминать его единственного друга Салли Вест.

Так звали канарейку в пансионате на Азорских островах, куда отец отправил его лечиться в детстве. Сейчас его Амалия такая же изящная, благородная в повадках и такая же понимающая.

Первым делом Морган зашёл в порт Галичье Русской Америки.

Он-то ожидал увидеть трущобы и грязь, а тут...

Ещё на подходе к гавани услышал музыку, поразился. Как сошел на берег, искал глазами оркестр. Не увидел. И только возле магистратуры, тут именуемой администрацией, углядел на столбе жестяной раструб. Из которого как раз и лилась эта самая музыка.

Клерк в приёмной известил, что все основные учреждения Княжества переведены в столицу Орёл, в долину реки Виламет. Если господин Морган пожелает, то прямо отсюда, из Галичье, ходит конка, как они называют этот транспорт. Уже к вечеру доберётся. Что-то типа омнибуса. Или почтового дилижанса. Так для себя определил Морган.

А может вдоль тихоокеанского берега, и далее по Орегону подняться на судне.

В его положении сутки роли не играли. Зато всё его имущество на яхте, так что выбор очевиден.

При возвращении на борт Амалия упросила заглянуть на ярмарку. Такой торговли он тоже не видел ни в Европах, ни у себя в Америке: огромная крытая площадь, череда магазинчиков, кафе или, как у них называются трактиры, парикмахерских, пошивочных и обувных мастерских, ряды открытых прилавков с овощами, фруктами, рыбой, молочными и мясными продуктами, женскими украшениями, детскими невиданными игрушками.

Амалия запорхнула в женский магазин. Тут Джеку пришлось потратиться. Но и скучать, как он опасался, не привелось. Напротив, вертел головой так, что шея заболела, и глазел не меньше жены. Дамы здесь одевались совсем не так, как у него дома или даже в Европе. Да и мужчины в странных, надо сказать весьма удобных, штанах. Он себе тоже такие купил, гершалки. И весьма практичную и прочную рубаху "гимнастёрка". И штиблеты, невиданной формы, из мягкой кожи, наподобие индейских мокасин, но на каучуковой подошве, которые называют "кроссовки".