Сват

* * *

– Не пойму, зачем я тебе там нужен, - Икроногов одевался и недоуменно гримасничал.

– Что это у тебя за шарфик?
– спросил вместо ответа топтавшийся в прихожей Штах.

– Что? Шарфик?
– Икроногов испуганно уставился на старенький, вытертый шарфик, который держал в руках.

– Мой это шарфик, похоже, - заметил Штах озадаченно, не сводя с шарфика глаз.

– Разве? Может быть, - задумался Икроногов, продолжая одеваться. Он встал перед зеркалом на цыпочки и облизнул губы.

– Убей, не помню, когда я мог его забыть, - сокрушенно сказал Штах. Может, и не мой. Мой, может, дома валяется. Правда, я его давно не видел.

– Пил бы меньше, - научил Икроногов.

– Помалкивай.

Икроногов легонько, пинком выставил Штаха на лестницу и запер дверь. Пока они спускались, Штах, обгоняя Икроногова и оглядываясь, без умолку болтал:

– Дошел, дружище, до ручки: страшно идти одному. Мне ведь капля западет - все, пиши пропало. Наломаю дров, а мне с ней работать. Помнишь закон: не гадить там, где живешь. И главное, вижу - скучает баба, томится, и баба-то хорошая, не стерва... ну, не семи пядей... честная давалка, гулящей назвать не могу...

– Она хоть ничего?
– спросил Икроногов, деловито отдуваясь.

Они вышли на мороз.

– Ничего... не знаю, конечно, как тебе... из провинции, но с задатками. Искусство любит. Не волнуйся, найдете общий язык.

– Так может, я тогда не то купил?
– Икроногов встревоженно покачал авоськой.

– То, то, - заверил его Штах.
– В самый раз.

Икроногов, не в силах прогнать сомнения окончательно, шагал с чрезвычайно серьезным видом. Оранжевое плюшевое пальто с капюшоном и каракулевая шапочка с козырьком делали его похожим на маленького румяного бегемота, занятого поисками съестного.

– Ты мне еще раз скажи: что я должен делать, если ты... ну, это, Икроногов говорил быстро, спеша поскорее разделаться с неприятным.

– Сразу в зубы, - отважно потребовал Штах.

– Зубов не останется, милый, - усмехнулся Икроногов, теряя деликатность.

Штах промолчал, наслаждаясь.

* * *

При виде Икроногова хозяйка зажала ладонью рот. Гость доходил ей до плеча.

Икроногов церемонно, по-собачьи шаркнул и на мгновение замер в полупоклоне.

– Топай давай, - Штах вернул ему недавний пинок. Икроногов, словно на сцене, картинно, в демонстративном возмущении замахнулся. Штах пришел в восторг от мысли, что спектакль состоится.

– Извините, он у нас скот-с, - бросил Икроногов тоном изнемогшего в коммуналке барина.

– Ой, зачем вы так на него, - всплеснула руками Маргарита.

Штах поймал ее взгляд и заговорщицки зыркнул.

– Проходите, садитесь где хотите, - пригласила Маргарита и прошла первой. Ее движения были несколько скованными из-за тесного платья, смешных Штаху побрякушек и высоченных острых каблуков, то и дело попадавших в щели паркета.

Икроногов тем временем заканчивал вешать пальто.

– Да, подозрительный шарфик, - пробормотал он вполголоса.

– Руки помой, - велел ему из комнаты Штах, уже сидевший за столом на самом видном месте.

Икроногов - наполовину театрально, наполовину нет - сдвинул брови. В бороде угрожающе приоткрылся красный рот.

Маргарита, неспособная строить из себя светскую даму дольше пяти минут, оправилась от первых впечатлений и теперь, по обыкновению своему, смеялась непрерывно.

– Я не знаю, - смущенно щебетала она, аттестуя накрытый стол, - у всех разные вкусы...

– и она помедлила, призывая гостей высказаться по поводу бутылок, тех было две - с сухим вином и сладкой наливкой.

– Видишь, ты зря переживал, - отечески попенял Штах, завладевший уже авоськой Икроногова.
– Мы, Рит, люди простые...

– Говорите только за себя, сударь, - посоветовал Икроногов сдержанно и, заведя очи, напоказ отмежевался от выросшего на столе по соседству сосуда с прозрачной жидкостью.

Штах тоже ценил актерское мастерство. Ни слова не сказав, он содрал бескозырку черными зубами и вопросительно застыл, держа бутылку в дюйме от стопочки Маргариты.

– Нет, я лучше сладкой, - отказалась та.

– Хозяин-барин, - крякнул Штах и наполнил рюмку Икроногова.

– Может, ты нас для начала представишь?
– ядовито спросил Икроногов.

– Паша-Рита, - буркнул Штах, занятый теперь непослушной шпротиной.

Икроногов с Маргаритой, улыбаясь, шутовски кивнули друг другу. Маргарита немедленно прыснула.

– Даме налей, - сказал Икроногов с презрением.

– Поучи жену блины печь, - Штах надменно кивнул дамской стопке, где загадочно пунцовела наливка. Икроногов развел руками, искренне дивясь расторопности товарища.

– За встречу!
– рявкнул Штах, берясь за рюмку.

– За знакомство, - кивнул Икроногов, обнаруживая оппозиционность благовоспитанного человека.

Штах уже выпил и нюхал хлеб.

– Как концерт?
– спросил он бодро и вилкой отделил от шпроты хвост.

Икроногов нейтрально-удивленно взглянул на него, пытаясь предугадать дальнейшее, но Маргарита ответила, что концерт ей понравился, и Икроногов перевел взор на нее, светясь неподдельным любопытством.

– На какой вы ходили концерт?
– осведомился он. Тем временем вилка и нож в его руках гуляли сами по себе, а глотал он резво и неприметно, лихо размещая глотки в промежутках между словами - при вполне обычном темпе речи.

– Поэтический вечер. Поэзия начала века.

– Ну! Не в "Приют ли комедианта"?

– В "Приют".

– Я тоже на днях побывал и видел совершенно изумительную вещь...

* * *

– Ну, как?
– часом позже Штах подался к Маргарите, сверля ее взглядом.

Та оглянулась и виновато сморщила нос.

– Как-то не очень...

– Дело хозяйское, - вздохнул Штах с неясным облегчением и придвинул вторую бутылку. В груди что-то томно растекалось, сердце топорщилось розой. Штах с жалостью посмотрел на Икроногова, пробиравшегося обратно к столу. Его возвращение сопровождалось беззаботным сипением бачка в далеком коридоре.

– Прум-пурум-пурум!
– спел счастливый Икроногов, разлил водку и потянулся к ветчине.

Штах молча следил за хозяйкой, пока та убирала со стола ненужную посуду. Маргарита сослепу не замечала его взгляда. Штах в растущем восторженном потрясении думал: "Редкий же я идиот. Счастье плывет в руки, а мне приспичило сводить ее с этим сибаритом". Словно опомнившись, он вскочил:

– Что ты все одна-то... не перевелись покамест гусары, - Штах сгреб грязные тарелки и поволок на кухню. Икроногов скорбно охнул, встрепенулся, но на его долю работы уже не осталось.