Свечи

– Прожить всю жизнь вместе и умереть в один день и в один час! – мечтательно произнесла Маша.

– А самое главное, остаться вместе даже после смерти! – добавил Александр.

– К кому следующему идём? – опустил на грешную землю Машу и Александра профессор.

– К Маше, – ответил Александр.

* * *

Путешественники подошли к Машиному дому и заняли позицию для наблюдения. У детской площадки на скамейке вряд ли могли привлечь внимание три фигуры, наблюдающие за окнами ничем не примечательной «хрущёвки».

– Мы здесь ничего толком не увидим, – ворчал Александр.

– Мама любит подойти к окну и смотреть на детскую площадку, – объяснила Маша, – а мне только и надо взглянуть на неё, и всё.

– А ты не боишься, что она узнает тебя? – спросил профессор.

– У неё не такое хорошее зрение, как у меня, – ответила девушка.

– Да, со временем зрение не улучшается, а ухудшается, – согласился профессор.

Компания просидела на скамейке довольно долго, но к окну так никто и не подошёл.

– Однако надо что-то делать! Не можем же мы сидеть здесь весь день?

Не успел Александр закончить этой фразы, как оконная занавеска отодвинулась.

– Вот она! – воскликнула Маша.

Вопреки ожиданиям девушки, в окне появился мужской силуэт.

– Папа!? – не веря своим глазам, воскликнула Маша. – Значит, его выпустят!

– Откуда? – спросил профессор.

– Он лежал в психиатрической больнице, – тихо ответила Маша.

– В нашей?

– Нет, в другой.

Мужчина тем временем вытащил сигареты и закурил.

– Странно, мой папа не курил.

Маша встала со скамейки и подошла ближе к окну. Через минуту она вернулась.

– Это не мой папа, – сказала она.

– Может быть, это мамин знакомый? – предположил Александр.

– В пижаме?

– А вдруг твоя мама замуж вышла? Ведь десять лет прошло. Срок немалый, – попытался сгладить бестактность Александра профессор.

– При живом муже выйти замуж? Мама не могла так поступить!

К мужчине подошла женщина. Тот обнял её, и она подала ему пепельницу.

– Это не моя мама! – воскликнула Маша.

Она встала со скамейки и решительно направилась к парадной.

– Маша, назад! – крикнул Александр. – Ты обещала не вмешиваться!

Но девушку было уже не остановить.

– Пойдём за ней, а то она ещё во что-нибудь вляпается, – посоветовал профессор.

Через пару минут все трое стояли на лестничной площадке.

Дверь квартиры открылась, и на пороге появился мужчина в пижаме.

– Вам кого? – удивлённо спросил мужчина.

– Ивановых, – не менее удивлённо ответила Маша.

– Федя, кто там? – раздался из квартиры незнакомый женский голос.

– Тут каких-то Ивановых спрашивают.

– Каких Ивановых? – В дверном проёме появилась женщина, та самая, что подавала мужчине пепельницу.

– Что значит, каких-то? – обиделась Маша.

– Это, наверное, старых жильцов спрашивают, – догадалась женщина.

– Что значит,старых? – не поняла Маша. – Разве они переехали?

– Девушка, если вы хотите что-нибудь узнать, обратитесь в жилищную контору. Мы знаем только одно: площадь освободилась, и нам дали ордер.

Путешественникам ничего не оставалось делать, как идти в жилищную контору.

* * *

Если гражданин в эпоху развитого социализма заходил в жилищную контору, то выходя из неё он понимал, что до коммунизма страна с такими организациями не дойдёт никогда. В 1995 году граждане, по какой-либо нужде посетившие эти учреждения, убеждались в том, что капитализм им тоже не светит.

Отстояв длинную очередь, напоминавшую цепь обречённых, смиренно ожидающих своей страшной участи в лагере смерти, путешественники оказались у окошечка инспектора.

– Что вы молчите? – набросилась на Машу инспектор. – Вы видите, сколько за вами народу?

– Я бы хотела узнать о там, куда выписали жильцов…

– Такие справки выдаются только по запросу суда, – перебила её инспектор.

– Вы даже не выслушали меня! – попыталась возмутиться Маша.

Инспектор смерила Машу брезгливым взглядом и закричала:

– Следующий!

– Я просто хочу узнать…

Маше опять не суждено было договорить, толпа надавила на неё и вытеснила из очереди.

– Как же так?! – чуть не заплакала от обиды девушка.

– Вы, наверное, недавно приехали в Россию? – услышала она рядом чей-то голос.

Маша обернулась и увидела небольшого роста старичка с добрыми глазами.

– Вы так ничего не узнаете, – продолжал старичок.

– А как же нам узнать? – не поняла его Маша.

– У нас сейчас рыночная экономика, – продолжал дедушка.

– На лапу ей надо дать, – подсказал профессор.

– Взятку, что ли? – опять не поняла Маша.

– Раньше это называлось так, – ухмыльнулся старичок, – а теперь, рыночная экономика.

Дождавшись окончания приёма граждан, Маша постучалась в двери инспектора.

– Приём закончен! – донёсся из кабинета скрипучий голос.

Маша вытащила купюру и постучала ещё раз. Дверь открылась. Инспектор хотела наброситься на назойливого посетителя, но, увидев купюру, пригласила Машу войти.

Аудиенция продолжалась недолго: Маша вышла из кабинета, держа в руке вместо купюры листок бумаги с какими-то записями.

– Ну, что? – спросили её Александр и профессор одновременно.

– Там какая-то ошибка, – растерянно сказала Маша. – Мне сказали, что жильцы выписаны в связи с их смертью.

– Смертью кого? – не понял Александр.

– Всех троих, – ответила Маша. – Меня, мамы и папы.

– Здесь действительно какая-то ошибка, – согласился Александр. – Ты же вот, – он подёргал девушку за руку, – стоишь, живая и здоровая, через десять лет.

– Мне странно от тебя это слышать, – вмешался профессор. – Всегда был сторонником гипотезы информационной основы бытия, и вдруг снова потянуло на материализм.