Свердлов

Свердлов рассказал слушателям о том, как работала конституционная комиссия.

— В течение долгого времени, — говорил Яков Михайлович, — комиссия занималась предварительной, подготовительной работой. Пришлось собрать целую кучу специальных материалов о деятельности тех или иных советских органов, чтобы не на основании одного какого-нибудь примера, а на основании широкой практики наметить правильное положение, правильную мысль о том, каково должно быть отношение одних частей к другим. Вся Конституция должна была, таким образом, по мысли Центрального Исполнительного Комитета, дать отражение того, что дала уже практика, и только. И наша Конституция в этом отношении, если смотреть на нее внимательнее, если изучать ее, является не чем иным, как отражением советской работы на местах; в процессе долгой работы, путем долгих усилий, долгих столкновений местных Советов, уездных, волостных, губернских и т. д. удалось наметить наконец правильную линию работы.

На IV съезде Советов Конституция представлена не была, — говорил Свердлов. — Прошло три месяца со времени III съезда, столь же бурных, в смысле гражданской войны, как и предшествующие, и мы к IV съезду представить Конституцию не могли. Но IV съезд дал в лице Президиума указание, что необходимо к ближайшему съезду во что бы то ни стало Конституцию завершить, хотя бы она вначале не обладала теми совершенствами, которыми может обладать работа более длительного времени.

Подготовительные работы по собиранию материалов, ознакомлению, выработке и разработке сведений по отдельным группам — все это потребовало массу времени, и если вы просмотрите Конституцию, которая вначале была намечена нами, вы увидите, что она достаточно сильно отличалась от той, которая была принята впоследствии съездом Советов.

В комиссии были разногласия по целому ряду вопросов, и Гойхбарг и Рейснер, ученые, коммунистические профессора, которых мы призвали в эту комиссию, они с нами, практиками, советскими деятелями, во многом не соглашались. Эти несогласия они в свое время выносили в печать, и в «Известиях» можно увидеть большую полемику, где эти профессора указывали на целый ряд несовершенств в нашей Конституции. Но все, и сторонники и противники принятой Конституции, в конце концов должны были признать, что лучше принять ту Конституцию, которая намечена комиссией Центрального Исполнительного Комитета, чем другую.

К V съезду Советов мы оказались в таком положении, когда хаотичность, раздроблённость нашей работы на местах, несогласованность отдельных учреждений достигла высшего пункта развития. Мы подошли к моменту, когда необходимо было зафиксировать пашу практику и на основании этой практики впоследствии вносить те или иные изменения в принятую Конституцию. Мы с самого начала рассматривали ту Конституцию, которую мы будем принимать, как Конституцию, не данную нам на веки веков, как Конституцию, которая в любой момент, любым съездом Советов может быть даже в корне изменена.

Если вы посмотрите самую работу комиссии, вы увидите, что одна общая линия проходит через всю ее работу. Это, во-первых, необходимость внесения планомерности во взаимоотношения между различными советскими организациями, и, во-вторых, чтобы в этой Конституции был с самого начала зафиксирован ее преходящий характер, и то, что она должна отражать собой не что иное, как диктатуру пролетариата и беднейшего крестьянства. Принцип диктатуры до сих пор ни в одной конституции не был намечен; все конституции, с которыми мы имели дело до сих пор, будь то французская, английская и другие, — всегда исходили из общечеловеческих прав. Мы в нашей Конституции считали необходимым с первого же момента подчеркнуть, что для нас нет общечеловеческих прав; для нас есть право каждого конкретного человека и право классового человека. Нами человек рассматривается как человек, обладающий теми или иными правами лишь в той плоскости, в какой он является членом того или иного класса. Если прежние конституции не только не подчеркивали того, что они фиксируют учреждения, долженствующие оказать насилие над другими гражданами, то мы в своей Конституции считали сугубо необходимым подчеркнуть этот элемент насилия.

Присмотритесь к нашей Конституции. В качестве основного положения мы выдвигаем отнюдь не всеобщность прав всех без исключения людей, мы подчеркиваем и кладем в основание особые права трудящегося и эксплуатируемого человека. Нашей Конституции мы предпосылаем ту самую декларацию, которая была предложена Учредительному собранию и была одобрена III съездом, которая называлась «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Только с этой точки зрения, только с точки зрения диктатуры трудящихся масс, мы подходили к нашей Конституции.

Комиссия работала в течение четырех приблизительно месяцев и плод своей работы представила Всероссийскому съезду Советов, собравшемуся в июле месяце. Тогда, на V съезде Советов, предложенная нами Конституция была принята единогласно. Правда, это происходило уже после изгнания так называемых левых эсеров со съезда; многие из них в это время сидели в тюрьме, многие были на воле, но отдельные их представители принимали участие в утверждении этой Конституции. Надо сказать, что в самой комиссии принимали участие представители разных партий: там были и большевики, и социалисты-революционеры, и максималисты, и если в комиссии бывали какие-нибудь разногласия, то не по линии партийности. На съезде Советов, которому была предложена Конституция, никаких разногласий по вопросу о Конституции не возникало. Опа была принята единогласно.

Со времени V съезда прошло несколько месяцев, и лучшим доказательством того, что эта Конституция жизненна, что она действительно соответствует той практике, которая уже имелась на местах, является тот факт, что у нас нет ни одного предложения со стороны какого-либо местного Совета или той или иной группы Советов, или со стороны какого-либо советского учреждения о пересмотре Конституции. Везде и всюду вся советская работа после V съезда стала строиться на основах, указанных Конституцией, и ниоткуда никаких не раздавалось жалоб. Это лучшее доказательство, что она правильно учла советскую практику на местах и дала правильное направление Советской республике. К годовщине Октябрьской революции будет собран VI съезд Советов: он будет иметь полную возможность изменить, реорганизовать, упразднить настоящую Конституцию, но мы можем сказать, что съезд Советов не будет даже поднимать этого вопроса…

Выступая в январе нынешнего года перед Учредительным собранием, я подчеркивал, что «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа» является исторически чрезвычайно важной величиной, но она имеет известный прецедент. «Декларация прав человека и гражданина» конца XVIII века была декларацией прав буржуазного человека и гражданина. Тогда эта декларация прошла по всему миру. Великая французская революция несла на штыках эту декларацию буржуазного государства.

Мы можем с полной уверенностью сказать, что декларация, которая намечена нами, декларация трудящегося и эксплуатируемого человека, она должна была прокатиться и уже прокатилась по всему миру.

Нам важно было наметить основу для господства рабочего класса не только у нас в России, но и во всем мире. Борьба рабочего класса во всех странах носила один и тот же характер. Общие цели, общие стремления, общие методы борьбы приводили к тому, что рабочее движение каждой отдельной страны было тесно переплетено и связано с рабочим движением других стран. Элементы международного значения были заложены в нашей Конституции с самого начала, и мы можем сказать, что и тут оправдались наши ожидания. Мы знаем, как наша Конституция была подхвачена везде и всюду в Западной Европе; она комментировалась и буржуазной прессой и прессой пролетарской. Те элементы, которые мы предполагали вложить в эту Конституцию, элементы международности, они проявлялись с первого момента опубликования Конституции. Те основные положения, которые были заложены фундаментом в самой работе комиссии при выработке Конституции, они состояли из тех положений, которые одни общи, одни дороги, одни понятны каждому рабочему в каждой стране. Рабочий класс каждой страны подвергался одинаковому угнетению со стороны «своего собственного» класса капиталистов. И рабочий класс каждой страны обдумывает то государственное устройство, которое он будет ставить на месте существующего буржуазного государства. Он видит, что мы во всей своей работе исходим не только из интересов ааших российских, но и из интересов международных. И этот момент, момент международный, плюс все те общие положения, на которые я указывал, они действительно сделали нашу Конституцию самым ценным приобретением, самым ценным орудием рабочего класса во всех странах, в его борьбе за господство.

Подводя итоги тем общим положениям, на основе которых создана наша Конституция, я могу их сформулировать следующим образом: во-первых, наша Конституция отражает собой диктатуру трудящихся масс; она фиксирует те учреждения, которые должны привести, в конце концов, к полному уничтожению классового господства. Наша конституция отражает такой период нашего развития, когда господство находится в руках рабочего класса и когда рабочий класс принужден строить все свои органы в целях полнейшего уничтожения господства буржуазии, в целях полнейшего закрепления власти рабочего класса в России. Второе положение — наша Конституция с самого начала предусматривает свое собственное уничтожение. Все свои построения, все свои органы она фиксирует с самого начала таким образом, чтобы уже предвидеть тот момент, когда исчезнет какая бы то ни было надобность в каком-либо государственном, а следовательно, и конституционном положении. И наша Конституция, с самого начала являясь Конституцией, выработанной представителями рабочего класса, имеет в виду не только российские интересы, но и международные интересы, имеет в виду не только устроение рабочего класса в России, но и устроение рабочего класса во всех других странах.