Сверх отпущенного срока

Нина купила девочке кроссовки и джинсы, проводила ее на вокзал. Некоторое время Алексей и Нина звонили в Старую Руссу, а потом перестали. О Петре не было никаких вестей.

Через шесть лет в квартире Дальского раздался звонок, и незнакомый женский голос сказал:

— Это Лена из Старой Руссы. Я вам звоню, чтобы узнать, как ваши дела.

Дальский ответил:

— Все замечательно.

Тогда Лена сообщила, что недавно вышла замуж. И что звонила в Москву, хотела его с женой пригласить на свадьбу, но несколько дней подряд в квартире Дальских никто не снимал трубку.

— Как мама? — спросил Алексей.

— Мама умерла два года назад. Умерла легко: поднималась по лестнице, села на ступеньку, и все.

— Жаль ее.

Лена вздохнула. Помолчала, а потом произнесла:

— Спасибо вам. Вы очень помогли нам. Я не про деньги. Просто мама увидела вас и поверила, что Петя живой и вернется скоро, раз кто-то выжил тогда. До последних дней верила. Она иногда диктовала мне письма для вас, а я читала ей ответы.

— Какие письма? — не понял Дальский.

— Ну, те, что вы нам писали: про себя, про свою работу в театре, про то, что Петя обязательно вернется. Не знаю, догадывалась ли мама, что я сама сочиняла их, но нам обеим было от этого легче. А деньги я верну.

Алексей не успел ничего сказать, потому что Лена уже отключилась.

Он сидел на кухне. В глазах потемнело, и застучало в висках.

— Кто звонил? — крикнула из комнаты Нина.

— Из театра.

За стеной надрывался от бразильского горя телевизор. Дон Педро никак не мог добиться любви донны Хуаны.

Дальский открыл холодильник и достал бутылку водки, налил полный стакан и поставил его на стол. Закрыл глаза и сразу увидел разгромленное здание вокзала, по которому полз удушливый дым. Во мраке шли люди и освещали лица лежащих фонариками. Перешагивали через убитых, а раненых добивали. Алексей лежал на спине и не мог пошевелиться. Под головой у него было чье-то тело. Может быть, труп. А в голове гудел колокол, и мутило так, что внутренности рвались наружу. Как и когда его принесли сюда, к сваленным в кучу убитым, он не помнил. Помнил лишь, что его вывернуло наизнанку с кровью и красной кирпичной пылью. Потом он потерял сознание, а когда очнулся, увидел людей с фонариками. Увидел, как поставили на колени Лебедева, как кричали раненые, видя, что их убивают. Но все это происходило как бы не здесь, а где-то далеко, может, в каком-то фильме или во сне. И Алексею было уже все равно, чем тот фильм или сон закончится. Отчетливо увидел, как раненый полковник Белов поднял пистолет и несколько раз выстрелил по силуэтам с лучами смерти в руках. И сразу ударили несколько автоматных очередей. Потом поднялся кто-то с перебинтованной нижней частью лица.

— Сержант! — хотел крикнуть Дальский и захлебнулся кровью.

Подошли и к нему, осветили фонариком.

Кто-то опустился рядом на корточки, приставил к горлу десантный нож.

— Э-э, — прозвучал веселый голос, — откуда я твое лицо знаю, а?

Алексей хотел отвернуть лицо от широкого лезвия, но голова не слушалась.

— Ты на одного артиста похож, да? — спросил тот же голос. — Но тебе здесь не кино. Здесь люди свою родину защищают. Мы — волки и всех вас порвем. Смотри, как!

Еще несколько лучей ударили по глазам.

— Конечно, он артист, — сказал другой голос.

— Ты понял? — спросил тот, кто узнал его первым. — Придешь домой, скажи, что мы тоже искусство любим…

Дальский, сидя в одиночестве в отдельном кабинете московского ресторана, поднял стакан и осушил его залпом.

— За тебя, сержант.

Глава 9

Утром, когда Алексей спускался по лестнице, его окликнула жена Потапова.

— Максим! — позвала Светлана.

Актер обернулся и увидел ее на площадке второго этажа. Похоже, женщина спешила догнать его и сообщить что-то важное. Он остановился.

— Поднимись, чтобы мне не бегать за тобой, — попросила Светлана Валерьевна.

Алексей вернулся.

— Что еще?

— Денис хочет на Новый год слетать в Таиланд отдохнуть.

— Отдохнуть от чего?

— Просто встретить Новый год в компании друзей в теплых краях.

— Во Франции замок пустует на берегу моря. Пусть туда летят, если пообещают его не сжечь.

— Но там купаться нельзя.

— Там бассейн есть. Они отдыхать хотят или им девочки экзотические нужны?

Светлана Валерьевна поджала губы. Явно хотела ответить резко, но сдержалась.

— Денис просит твой самолет.

— Билеты до Марселя дешевле обойдутся. И за президентские апартаменты платить не придется.

— За какие апартаменты? — не поняла Светлана.

— Которые Денис с друзьями в Таиланде обязательно разгромят.

— Ты стал злой, — отвернулась в сторону жена олигарха, — я не могу этого терпеть.

— И не надо. Позови сюда Дениса.

Он не сомневался, что Потапов-младший стоит этажом выше и прислушивается к спору родителей. В конце концов, Светлана права: зачем ей терпеть? Это он должен терпеть. Именно так ему советовал Максим Михайлович в последнюю встречу.

— Денис! — позвала Светлана Валерьевна и пошла навстречу сыну, который уже несся вниз.

Парень подскочил к «отцу» с перекошенным от напряжения лицом.

— В Таиланд хочешь? — спросил Дальский.

— Ну.

— На моем самолете?

— Ну! Мать разве тебе не объяснила?

— Короче, так. Я дам тебе самолет. Лети куда хочешь, но с одним условием.

— С каким еще? — скривился Денис.

— Еще раз скорчишь подобную рожу, условий будет много, и все — невыполнимые. А пока только одно. С персоналом быть повежливее: не оскорблять, не «тыкать», а главное, девушек не прихватывать.

— Ты это о чем?

— Сам знаешь.

— Анька пожаловалась?

— Во-первых, не Анька. Для тебя горничная — Анна. Во-вторых, если бы пожаловалась, то ты бы никуда не полетел, разве что в Мухосранск на карачках пополз.

Потапов-младший побледнел от злости.

— Ладно. Я понял. Только учти, все уже заметили, что ты на Аньку… прости, на Анну, сам глаз положил. Целый месяц дома сидишь. Я потому и самолет попросил, раз он тебе не нужен. К тому же зачем аппарату стоять без дела? Экипаж летать разучится.

— Вот уж не твоя забота. Но помни, ты слово дал. Если нарушишь, пеняй на себя.

Дальский развернулся и начал спускаться.

— И что будет? — уже весело крикнул ему вслед Денис.

— Не дай бог тебе узнать, — ответил дублер олигарха.

Но очень тихо ответил, словно боялся, что его кто-то услышит.

Самолет, конечно, не стоял без дела. Денис смог убедиться в этом уже через несколько дней. Его деду, отцу Светланы Валерьевны, исполнялось шестьдесят пять лет, и он пригласил зятя с семьей в Вольфрам на торжество. Господин Степанов был представителем концерна «Росинтерн» в родном городе, называя себя смотрящим за комбинатом. Судя по всему, Потапов был тестем доволен.

В течение последнего месяца Валерий Иванович звонил несколько раз зятю и бодрым голосом докладывал о проделанной работе. Докладывал абсолютно постороннему человеку, Дальскому, о чем, разумеется, не догадывался. Но доклады его были странными: сначала Степанов говорил о погоде, жаловался на метели, потом на жену, которая стала совсем старой, несет всякую ахинею и к тому же стала невероятно ревнивой. Кстати, потаповская теща была на три года моложе своего мужа и, судя по ее фотографиям, сделала богатым не одного специалиста по пластической хирургии. Когда же Дальский интересовался у «смотрящего» делами на комбинате, тот весело отвечал, мол, с комбинатом ничего не сделается, как работал, так и работает, только еще лучше и производительнее. Было похоже, что бывший партийный глава Вольфрама в производственные дела влезать не любит, а в экономике разбирается слабо. По старой привычке он вызывал к себе на ковер кого-нибудь из специалистов, в том числе из экономистов, и угрожал явившемуся не лишением партийного билета, разумеется, а непопулярными мерами, после чего распивал с приглашенным бутылку французского коньяка и спешил в загородную резиденцию зятя, где для него растапливали баню.