Сверхъестественная любовь
Шрифт:
Я так резко остановилась, что чуть не упала:
— Мама?
Он еле заметно улыбнулся:
— У каждого есть мама, не правда ли?
— Перестань дразнить Марли. Она проголодалась, — сказала Даниэлю мать и пододвинула мне стул. — У нас сегодня превосходное свиное рагу. Надо поесть, а то вы такая бледненькая…
Я избегала смотреть на сидевших за столом, тем не менее успела заметить, что среди них есть женщина.
Даниэль сел рядом со мной. Он все еще улыбался:
— Опять совсем не то, что вы ожидали?
Я осмотрелась. Люди смеялись, ели, болтали. Разумеется, время от времени я ловила
— Нет, — ответила я и не стала развивать эту тему. Пусть они выглядят вполне симпатичными, но все равно это мои тюремщики. И станут моими палачами, если я откажусь остаться у них. И то, что за обедом они пользуются ножом и вилкой, не имеет никакого значения.
— Даниэль, — сказал кто-то из сидевших за столом, — познакомь нас.
Я подняла голову и увидела улыбающиеся голубые глаза. У мужчины были длинные черные волосы, ниспадавшие на плечи. Держался он небрежно и свободно.
— Финн, — в голосе Даниэля впервые послышался намек на рычание, — это Марли. Марли, это мой младший брат Финн.
И снова меня поразил факт родства. Хотя с чего бы? Что еще побуждает им подобных держаться вместе?
— Привет, — сказала я все тем же холодным, официальным тоном.
— Ужасно рад знакомству! — Финн расплылся в улыбке.
— Дайте ей отдохнуть, у нее был трудный день, — сказала сидевшая рядом с ним девушка, одарив меня сочувственным взглядом. — Я Лорелл, двоюродная сестра Даниэля. Жаль, что все так вышло.
— Что именно? — не удержалась я от вопроса.
Она вздохнула:
— Все.
И опять я не удержалась и фыркнула:
— Да уж. А мне-то как жаль!
Даниэль кашлянул. Я снова опустила глаза и стала смотреть в стол. Пройдет еще день, пока все не поймут, что со мной что-то случалось. А сколько еще пройдет времени, прежде чем Бренди или мои родители организуют поиски, если меня вообще будут искать? Через сколько дней они смирятся с мыслью, что я погибла? А я, значит, буду сидеть тут среди оборотней и притворяться, что ничего особенного не происходит?
Слеза скатилась по щеке. Я задержала дыхание, но стало только хуже. Еще одна. Потом еще. Я низко склонилась над столом, надеясь, что волосы скроют лицо. Теплая рука легла мне на плечо.
— Лорелл, скажи, чтобы еду отнесли ко мне в дом, — попросил Даниэль, взял меня за локоть и повел к двери, прежде чем я успела опомниться.
Мое сердце не сделало и нескольких ударов, а мы уже вышли из столовой и шагали по улице.
— Боже мой, как быстро вы двигаетесь! — изумилась я.
Наконец-то хлынули слезы. Вон какой он проворный, и здесь целый город таких же, как он. От них, пожалуй, сбежишь!
— С вами все будет хорошо, Марли, — мягко сказал Даниэль.
Да уж! Я в ловушке, окружена существами, которых как бы нет в природе. Не то чтобы моя прежняя жизнь вся состояла из роз и шампанского, но никто не имеет права вырывать меня из нее, не спросив моего согласия. До меня вдруг дошло, как много навсегда потеряно за коротенький промежуток между вчера и сегодня. И вдруг стало все равно: что слезы текут, что я молочу кулаками по плечам и груди Даниэля. Горе было слишком велико, чтобы
стесняться или беспокоиться о последствиях.Глава 4
За мной гнались волки, хватали меня зубами за щиколотки, скалились и рычали, и от их рычания у меня кровь стыла в жилах. Ветки хлестали по лицу, я судорожно хватала ртом воздух, вскрикивала от каждой новой вспышки боли, от каждого свежего укуса. Они играли со мной, забавлялись. Потом меня убьют — это всего лишь вопрос времени.
Полная луна показалась над деревьями и осветила тропинку передо мной — там тоже были волки. Я закричала, но вместо крика получился звериный вой. В ужасе я смотрела, как мои ноги превращаются в лапы, а тело обрастает шерстью. Я упала ничком и стала царапать землю — уже не ногтями, а когтями…
— НЕТ!
Я проснулась и с воплем отшвырнула от себя простыни и подушку, как будто отбиваясь от волков. Понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Деревянный потолок, деревянные стены, светильник из оленьего рога над головой. Да, я в домике Даниэля. Самое надежное место — отсюда мне точно не убежать.
Он сидел в кресле в противоположном углу комнаты и, прищурившись, наблюдал за мной. Прошлую ночь так и проспал в кресле. Наверно, я должна быть ему признательна за то, что он уступил мне кровать, но с благодарностью у меня сейчас было туго.
— Опять страшный сон? — спокойно осведомился Даниэль.
Кошмары снились каждую ночь: то меня вот-вот съедят волки, то я сама превращаюсь в волчицу. Даже не знаю, что ужаснее.
Даниэль потянулся, шерстяной плед соскользнул на пол. Итак, мой тюремщик все-таки раздевается, устраиваясь на ночь, хоть и спит сидя.
Я не могла оторвать глаз. Никогда прежде не видела такого совершенного мужского тела — разве что в телевизионной рекламе тренажеров. При этом мышцы были не раздутые, как у тех, кто принимает стероиды. По сильному, крепкому торсу Даниэля было видно, что он провел немало часов в спортзале. Надо сказать, довольно нелепая картинка — оборотень отжимается от скамейки.
Я почувствовала, что Даниэль тоже пристально на меня смотрит. Он не проронил ни слова, но явно понял, что его откровенно разглядывают.
Я нашла в себе силы равнодушно пожать плечами:
— Стокгольмский синдром. Возникает некое единение с тюремщиком. Я уже рыдала в ваших объятиях, теперь мысленно произвожу опись ваших достоинств. Не обращайте внимания. Разумеется, я не первая, кого вы держите в плену, так что все это, вероятно, вам знакомо.
Даниэль едва заметно улыбнулся:
— Вы — первая женщина у меня в карантине. И ни один из мужчин на меня так не смотрел.
Он произнес эту фразу таким необычно глубоким голосом, что я дрогнула. Мы оба почувствовали неловкость. Да, Даниэль очень привлекателен: эти густые волосы с красноватым отливом, черные брови, полные губы и пронзительные ореховые глаза. Уже не говоря о телосложении. Однако у нас явно не свидание. Я в плену, и меня ждет настоящий кошмар.
— Не берите в голову. Просто я напугана до смерти и хватаюсь за соломинку, — сказала я, взяв себя в руки. — Кстати! В моих ночных кошмарах неизменно присутствует свирепый серый волк. Я хочу знать, что стало с Габриэлем.