Сверхъестественное. Почти как ангел

– А что это за железные чудовища? – я показала пальцем на одно из них.

– Это машина, - отозвался Дин со своего места, - Железный конь. Только двигается намного быстрей.

– А люди внутри?

– Они управляют машиной. Кстати, если не испугаешься, могу тебя прокатить.

Я посмотрела на улыбающегося Дина и улыбнулась в ответ:

– Благодарю вас, сэр.

– Э, нет, Розалин, сейчас сэры не в моде. Зови меня просто Дин, - он улыбнулся еще шире.

– И еще, - добавил Сэм, - рыцарей уже давно нет. Это новый мир, где женщины свободны и независимы, где они носят мужскую одежду и имеют равные с мужчинами права.

От этих слов у меня даже дыхание сбилось. А Дин широко раскинул руки и прокричал:

– Добро пожаловать в свободную страну! Добро пожаловать в будущее!

========== Побег ==========

– Держи, Розалин, это тебе.

Сэм протянул ей пакет, и девушка нерешительно взяла его.

– Открой, не бойся. Там твоя новая одежда.

Дин с огромным интересом наблюдал, как Розалин вытащила из пакета голубые женские джинсы и бежевую летнюю майку.

– И в этом ходят ваши женщины? – засомневалась она.

– Ну да. Правда, я не специалист в выборе одежды, но подобные наряды вижу частенько.

– Что ж, спасибо.

Собрав одежду в охапку, девушка отправилась в ванную переодеваться.

Сэм присел на кровать и обреченно вздохнул. Дин без всяких слов понял брата:

– Да, старик, кто бы думал.

Спустя некоторое время дверь отворилась, и на пороге предстала Розалин. Сейчас бы никто не поверил, что она девушка из далёкого пятнадцатого века.

– Я чувствую себя голой, - пожаловалась она.

Дин хотел ляпнуть что-нибудь в своем стиле, но передумал, получив увесистый пинок от брата.

– Ты привыкнешь, Роз. Кстати, Розалин, ты не против, если мы будем называть тебя Роз? Просто так проще, - Дин обворожительно улыбнулся.

– Хорошо.

Девушка подошла к зеркалу и немного покрутилась перед ним:

– Ну что ж, с волками жить – по-волчьи выть.

*

Прошла неделя. Я мало-помалу приспосабливалась к современной жизни и к достижениям человечества. Кино, телевидение, индустриализация, и даже рок-музыка – это еще не все пункты списка, с которыми меня ознакомили Винчестеры. День за днем я получала столько информации, что по ночам меня мучили яркие кошмары, и я подскакивала на кровати, чем вызывала недовольство Дина и Сэма, которые спали довольно чутко.

Я покаталась на Импале. Никогда не забуду это ощущение полной свободы и невероятной скорости. Дин пошутил, что меня может мутить от быстрой езды, но я требовала еще и еще…

Сейчас мне кажется, что я мыслю совсем как современная девушка. Я могу ошибаться, но в моей речи появилось много современных слов, и они постепенно стали вытеснять тот редкий лексикон Средневековья, которым я владела раньше. Вне всяких сомнений, современный мир стал лучше, удобнее. Но в нем появилось больше злобы и насилия. И я не могла принять этот жестокий мир.

Я приподнялась на кровати и убедилась в том, что Винчестеры спят. Затем аккуратно встала с постели так, чтобы не потревожить чуткий сон братьев, и на цыпочках вышла из комнаты.

На улице было ни души. Светила полная луна, дул легкий ночной ветерок. Тишина, спокойствие. Я обошла мотель и стала подниматься на небольшой холмик. Взобравшись на самый верх, я села прямо на траву и, обхватив руками колени, уставилась на луну.

Мое одиночество было недолгим. Я оглянулась, услышав позади себя тихий шорох. Это оказался Сэм. Я вздохнула с облегчением:

– Ты меня напугал.

– Извини. Можно присесть?

Я кивнула, и Сэм сел рядом со мной.

– Ты почему не в кровати? Ночь – не самое лучшее время для прогулки.

– Я была уверена, что вы спите.

Сэм усмехнулся и посмотрел на луну:

– Я спал, пока не услышал, что ты вышла из номера. Так зачем ты пришла сюда?

– Привычка. Я с детства люблю луну. Только так я могу поразмышлять о жизни.

Сэм удивленно приподнял бровь:

– Вот как? Оригинально.

Я пропустила мимо ушей его иронию и продолжила свои размышления:

– Ничто не вечно под луной. Проходят дни, года, века, тысячелетия. Сменяют друг друга целые эпохи. А луна все так же висит на небосклоне. Даже смешно становится: еще недавно я сидела на крыше замка и точно также смотрела на луну. Теперь я в двадцать первом веке, и всё никак не могу избавиться от этой привычки, - я пожала плечами.

– Да уж, - Сэм улыбнулся про себя, словно что-то припоминая.

– Весь этот современный мир… Он такой странный. Чем больше появляется машин, тем черствее становятся сердца людей. Войны, насилие… Это страшно, Сэм. Люди убивают друг друга своими же изобретениями. Я не могу сказать, что в мое время было легче. Междоусобицы и чума косили людей, но они всё же чтили преданность и верили в Господа. В вашем мире все увязли в грехе. Но, к моему стыду, я не хочу домой. Я не хочу быть рабыней в собственном доме и выполнять приказы отца. В моем возрасте девушки уже давно замужем и имеют минимум двоих детей. И мне с детства твердили, что я создана для того, чтобы украсить жилище своего будущего мужа, чтобы подарить ему наследника. Но я не хотела быть бездушной куклой, быть чей-то собственностью. И мое пребывание здесь – это что-то вроде откровения. Бог услышал меня. Я теперь в свободной стране, где у молодой девушки есть право выбора, кому отдать свое сердце.

Я замолчала и повернула голову, чтобы посмотреть на реакцию Сэма. Тот смотрел на меня, словно завороженный. Наконец, он спросил:

– Почему ты не замужем, как твои ровесницы?

– О, мой отец перебрал немало кандидатов на роль моего супруга. Все они были богаты, титулованы и владели землями, но был у них один недостаток: все они годились мне в дедушки.

Неожиданно для меня Сэм запрокинул голову и рассмеялся во весь голос. Я ткнула его локтем:

– Эй, потише ты! Что смешного?

Все еще трясясь от сдерживаемого хохота, Сэм спросил:

– Тебя готовили в жены дряхлому старику?

– Ну да. Все они были как на подбор: беззубые, седые, с бородавками, но абсолютно уверенные в своей неотразимости.

Сэм свалился на землю от очередного приступа смеха. Я терпеливо подождала, когда он успокоится, а затем продолжила:

– Вполне естественно, я не хотела стать женой какому-нибудь товарищу моего покойного дедушки. А потому выкидывала такие коленца, что уже никто не захотел брать меня в жены.

– И что же ты делала?

– Ну, одевалась довольно ярко, вульгарно и безвкусно. К примеру, в оранжевое платье с огромным вырезом. Потом надевала на себя все украшения матери, вешала на пояс драгоценный кинжал, подкрашивала губы свекольным соком, наводила брови углем… Когда очередной жених видел меня в таком виде, то бежал так, что пятки сверкали.

Я сама не удержалась от смеха и хихикнула в кулачок.

– И скольких дедушек ты спугнула? – в глазах Сэма запрыгали озорные чертики.