Сверхновая американская фантастика, 1994 № 06

И когда человек догадывается, что внимание — это «луч» (или, как сказал Гуссерль, наше сознание является «умышленным»), в этот момент он постигает главную тайну. Дальше остается только выяснить — как придать этому лучу направленность. А уже «направленный» луч вызывает ПК эффект.

Так, из случайного открытия братьев Грау мы выяснили, как можно использовать мозг партнера в качестве рубинового лазера и «сфазировать» луч. Братья стали признанными специалистами в этом. На поиски они потратили почти девяносто девять процентов энергии луча, но даже оставшегося процента было достаточно, чтобы запросто сдвинуть с места тридцать тонн груза. А если бы мы все могли воспользоваться этим процентом, то сдвинули бы и пятьсот тонн.

И вот наступило четырнадцатое декабря — ночь катастрофы. До сих пор не знаю, кто же приманил к нам паразитов? Возможно, это был Жорж Рибо — довольно странный коротышка, которого привел Джиоберти. Рибо писал книжки по телепатии, магии, спиритуализму с названиями типа: «Спрятанный храм», «От Атлантиды до Хиросимы», он также основал журнал «Les Horizons de L'Avenir» [12] . Не стоит обвинять Джиоберти в поспешности выбора союзника. Рибо обладал проницательным умом и прекрасными математическими способностями. В его книгах ощущалось, что он сам был на подходе к разгадке тайны паразитов. Но с другой стороны, в них было больше догадок, чем научных выкладок. Он перескакивал от Атлантиды к ядерной физике, от обрядов в первобытных племенах к кибернетике. Основательный научный аргумент он мог загубить непроверенным «фактом», почерпнутым в спиритуалистской литературе. В одной и той же сноске он цитировал шарлатанов и ученых. В Диярбакыр Рибо прибыл специально, чтобы увидеть меня, — маленький человечек с худощавым нервным лицом и буравящими насквозь черными глазками. Несмотря на его ум и знания, он показался мне наименее подходящим союзником. Уж больно он суетился. Я сразу выделил его, как самого нестабильного среди остальных, хуже всех ментально защищенного. Райх так и сказал по этому поводу: «Недостаточно безразличен».

12

Горизонты будущего» (фр.).

Было десять вечера, я сидел в своей комнате и писал. Неожиданно по телу пробежала дрожь — знак того, что паразиты где-то рядом. Такое же чувство я испытывал у себя в квартире на Перси-стрит. Должно быть, они периодически проводят проверки, так что я не стал волноваться, просто замаскировал свое новое «я» в дебрях старого и принялся рассуждать о какой-то шахматной задаче. Я намеренно старался размышлять медленно, пережевывая каждый аспект задачи, хотя в секунду мог решить ее. На полпути к завершению я позволил себе отвлечься, встал, выпил фруктового сока (от алкоголя я отказался — ведь теперь стимулятором мне служил просто моментальный акт концентрации). Потом я притворился, что забыл, с чего начал задачу и кропотливо принялся решать ее с самого начала. Примерно через полчаса я зевнул и позволил своему мозгу «утомиться». Все это время я чувствовал их слежку; теперь они проникли на более глубокий уровень, чем тогда на Перси-стрит. Год назад я даже не почувствовал никакой подавленности под их наблюдением — это было за пределами сознательного или бессознательного.

Полежав минут десять в кровати, я понял, что они убрались восвояси, и принялся размышлять — интересно, а как бы они «напали» на меня. Не знаю как объяснить, но я чувствовал себя готовым отразить даже самый сильный натиск.

В полночь просигналил телескрин: на экране показался взволнованный Райх:

— Они были у тебя?

— Да, с час назад убрались.

— А от меня только что, — сказал он. — Это у меня первый настоящий опыт с ними, и ты знаешь — я не в восторге. Они намного сильнее, чем мы думали.

— Не знаю. Может, это обычная проверка. Тебе удалось скрыть мысли?

— О да. К счастью, я в этот момент работал с клинописью Абхота, так что я просто зациклился на ней и старался думать вполсилы.

— Если будет нужна помощь — позвони. Нам бы тоже надо научиться фазировать наши мозги, как братья Грау, дело стоящее, — сказал я и отправился спать. Я даже позволил своему сознанию соскользнуть в сон постепенно, как раньше, вместо того чтобы выключить его, как свет.

Проснулся я совершенно разбитым, словно после похмелья. И тело и мозг сковала судорога, как случается после ночевки в сыром холодном помещении. Тут же мне стало ясно, что время блефа кончилось, — пока я спал, они внедрились в меня и сделали своим пленником. Теперь я был словно связан по рукам и ногам.

Вообще-то я ожидал худшего. Не таким уж омерзительным оказалось их присутствие, как я себе представлял. Просто внутри меня ощущалось что-то чуждое, и в этой чуждой субстанции было нечто «металлическое».

Идей о возможном сопротивлении как-то не находилось. Я был словно арестованный, у которого осталась лишь одна надежда — объяснить своим мучителям, что они взяли его по ошибке. Так я и поступил: изобразил страх, возмущение, но не панику. Я старался думать, будто это обычное недомогание, с которым справится таблетка аспирина, перебирал в голове события предыдущего дня в поисках причины болезни.

За следующие полчаса ничего особенного не произошло. Я просто лежал без движений, ни о чем не волнуясь, лишь прикидывая, когда же они ослабят контроль. Казалось, стоит напрячь силы, как тут же пришельцы будут отброшены.

Затем я понял — так дело не пойдет. Они же знают то, что знаю я, они понимают, что я прикидываюсь дурачком. И вот тут-то начался новый этап — они принялись давить на мой мозг так, что раньше я бы ни за что этого не перенес и сошел бы с ума. Как физическая тошнота вызывает разбитость тела, так и их давление вызывало чувство мозговой подавленности, своего рода тошноту.

Конечно, надо сопротивляться, но пока я решил не показывать своей силы. Я сопротивлялся пассивно, словно не знал об их давлении, а ведь оно было нешуточным: казалось, они пытаются сдвинуть стотонную скалу. Давление росло, а я оставался уверенным в себе. Сил у меня хватило бы сдержать наступление и в пятьдесят раз сильнее.

Еще через полчаса мне показалось, что я удерживаю глыбу размером с Эверест. В запасе по-прежнему оставалось достаточно сил, однако и они в конце концов могут иссякнуть. Пора поставить этих тварей на место. Я напрягся, словно разрывая цепи и отбросил их. Затем сфокусировал луч внимания и с силой, подобной сексуальному оргазму, обрушил его на паразитов. Я мог бы продемонстрировать и десятикратную мощь, но предпочел оставить их в догадках о моих реальных возможностях. По — прежнему никакой паники — сплошное спокойствие, это соревнование даже стало забавлять меня. Если я выиграю, значит в будущем мне не придется сдерживать себя, игра началась в открытую.

Результат моего ответного удара разочаровал меня. Тяжесть исчезла — они откатились, но, как я почувствовал, урона особого не понесли. Трудно биться с тенью. По логике, я должен чувствовать себя боксером, выигравшим бой, но увы — такого чувства не было.

Их атака возобновилась тут же. На этот раз она оказалась настолько неожиданной и жестокой, что мне пришлось отбиваться на неподготовленных позициях. Можно сравнить меня с домовладельцем, на которого напала орда бродяг. У меня была только одна мысль: эти твари принадлежат к какому-то «низшему» разряду, они — подонки, не имеющие права обитать в моем мозгу. Они, словно крысы с помойки, возомнили себя достаточно сильными, чтобы бросаться в бой, и для меня было делом чести показать им, что никто не собирается их терпеть. Страха не было, ведь я воевал с чужаками на своей «территории». Не успев вернуться, они тут же получили сокрушительный отпор и снова отступили.

Как-то новообращенные союзники спросили меня, действительно ли я «видел» паразитов или же ощутил, что они имеют определенную форму. Нет, ответил я. Это ощущение можно передать следующим образом: представьте себе усталого раздраженного человека, у которого все не клеится. Всякий раз, когда он переходит улицу, на него едва не наезжает автобус. Вся Вселенная кажется враждебной, словно две шеренги головорезов, сквозь которые ему надо проскочить. Чувство уверенности исчезает, в жизни все становится непрочным, да и сама жизнь обречена. Да, примерно так можно описать внутреннее состояние жертвы паразитов во время их атаки. В прежние времена я счел бы эту атаку просто вспышкой пессимизма и жалости к себе, причем тут же нашел бы множество поводов для беспокойства, чтобы сделать эту вспышку обоснованной. Все мы сражаемся в таких схватках по сто раз на дню, и если побеждаем, то лишь отбросив тенденцию негативизма, озабоченности жизнью, и, приняв вызов, действуя как завоеватели, побеждая во имя великих целей. Всем нам известен этот фокус «сокровенной жизни», заключенной внутри нас. Мои тренировки за несколько последних месяцев просто подняли эту «сокровенную жизнь» ближе к поверхности. Моя сила проистекала из оптимизма, из «позитивного думания», если можно так выразиться.

Схватка продолжалась около часа. Я даже думать не смел о поражении — а вдруг их миллионы, и они могут штурмовать меня неделями пока не подточат мои силы. Подобные мыслишки я подавлял в зародыше — от них главная беда.

К пяти часам я слегка устал, но унывать не собирался. И тогда мне показалось, что паразиты получили подкрепление, чтобы атаковать с новыми силами. Тут я решил рискнуть — подпущу-ка их поближе. Интересно, смогу я им врезать как следует? Они напирали, словно огромная толпа, а я все отступал, пока не начал задыхаться. Это ужасное ощущение сравнимо разве что с медленным сдавливанием руки в тисках. Тяжесть нарастала, но я по-прежнему не сопротивлялся. И когда стало окончательно невыносимо терпеть это дальше, я собрал всю мощь мозга и ударил по ним — это был залп орудия в самую гущу неприятеля. Теперь ошибки не произошло. Да, они были легкими, как личинки мух, но их было слишком много, чтобы быстро увернуться от удара, — я с удовольствием осознал, что теперь-то нанес им заметный урон.