Сверхновая американская фантастика, 1995 № 2

Я обратил внимание, как непривычно легко мне удавалось погружаться в себя — без малейших усилий, даже глаза не надо закрывать. До меня стал доходить смысл слов Тейяра де Шардена о том, что истинное жилище человека — это его разум. Я мог переноситься по просторам своего сознания так же легко, как человек разъезжает по своей стране на автомобиле. Мне удалось проникнуть сквозь слой «детской» и опуститься до слоя «небытия». Правда, теперь я понимал, насколько далека эта область от понятия «небытие». Там действительно ощущались элементы пустого пространства — тишина, никакого напряжения, однако это была тишина океанского дна, где давление настолько сильно, что не позволяет обитать живым существам. «Небытие» — это энергия жизни в чистом виде. Впрочем, слова в этом случае теряют точность и смысл.

Десять дней мы продолжали лететь в сторону от Земли. Топлива пока еще хватало, чтобы в случае чего вернуться на ближайший искусственный спутник. Паразиты сознания почти достигли точки своей гибели — стоит ли двигаться дальше в космос, где у нас, наверняка, могут возникнуть проблемы? Мы решили отключить все электрооборудование, чтобы сэкономить энергию. Наш корабль был оборудован огромными фотонными парусами, которые развернулись сразу после того, как мы вышли из земной атмосферы, так что энергия Солнца помогала экономить топливо. Но, разумеется, фотонные паруса не помогут при возвращении на Землю — на космическом корабле «поменять галс» будет посложнее, чем на яхте. Двигаясь от Земли, мы буквально «катились», будто колесо под горку, и главным препятствием служило притяжение планет и метеориты, которые прошмыгивали мимо нас, словно крысы, — в среднем, три метеорита в час.

И мы решили рискнуть. Почему-то даже думать не хотелось о разных мрачных перспективах обратной дороги. Мы продолжали двигаться дальше и ждать, когда паразиты окончательно оторвутся от нас.

Это случилось на четырнадцатый день — никто даже представить не мог, как это произойдет. Все утро я чувствовал, как нарастают их страх и ненависть. Мое сознание становилось все более смутным и беспокойным — так я себя ни разу не чувствовал после того, как мы изменили курс. Райх и я сидели у заднего иллюминатора и смотрели в сторону Земли. Вдруг лицо его исказилось от ужаса, и волна паники захлестнула меня. Я заглянул в иллюминатор: что могло так напугать его? Обернувшись, я увидел его лицо, серое как у тяжелобольного. Райх вздрогнул, на секунду закрыл глаза — и преобразился. Он захохотал, но это был здоровый смех довольного собой человека. И в этот момент я почувствовал внутри себя жгучую боль — казалось, кто-то прогрызает мне внутренности насквозь. Причем эта агония была одновременно физической и ментальной. Я думал, что не переживу, но тут услышал, как Райх кричит мне в ухо:

— Ура! Мы доканали их, они удирают!

Ощущение было омерзительным: что-то злое и скользкое рвалось из меня. На мгновение показалось, что я ошибался, когда принимал паразитов за множество существ, — в ту минуту они были единым организмом, они — это «нечто», похожее на огромного желеобразного осьминога, у которого щупальца двигаются независимо от тела, словно каждое является отдельным существом. Невероятное чувство гадливости — как будто в моем теле долгое время обитал мерзкий плотоядный слизняк, а теперь он убирается восвояси. Я ощущал его ненависть ко мне, мощную маниакальную ненависть, которой нет названия в нашем языке.

А потом — невыразимое облегчение от того, что эта тварь наконец исчезла. Мое сердце, казалось, разорвется от счастья и радости, слезы заволокли глаза, и сквозь них лучи солнца заиграли ослепительными бликами, — как в детстве, когда я плавал под водой. Когда все прошло, я почувствовал себя выздоравливающим пациентом, которому доктор только что показал удаленную раковую опухоль.

Все наши в это время обедали в соседней комнате. Мы ворвались туда и наперебой принялись рассказывать о том, что случилось. Нас тут же забросали вопросами. Оказывается, кроме нас больше никто не испытывал никаких болей. Наверное, это случилось потому, что мы с Райхом в тот момент смотрели на Землю. Мы посоветовали всем перебраться в другую комнату, предупредив о том, что им придется перенести, а сами отправились в дальний отсек корабля, где не было освещения. Здесь мы решили совершить свое первое путешествие в новую, свободную страну сознания.

И вот с этого момента я понял, что всякое произнесенное слово становится ложью. Я приложу все усилия, чтобы рассказать обо всем на языке, абсолютно для этого не приспособленном.

Самое главное переживание в жизни человека — это чувство свободы. В обычной жизни подобный опыт возникает неожиданно, в момент опасности наши силы мобилизуются и человек преодолевает любую преграду. В это время наше сознание превращается в парящего орла, которого не сковывает сиюминутность.

Самая главная проблема человека в том, что все мы прикованы к нуждам сегодняшнего дня. Мы действуем подобно машинам, свобода нашей воли минимальна. Тело наше — такой же хорошо продуманный механизм, как и автомобиль. Еще точнее можно сравнить его с теми «управляемыми» протезами, которые используют инвалиды без рук и ног. Такие конечности с совершенными двигательными приспособлениями работают не хуже настоящих рук и ног. Говорят, один человек после нескольких лет жизни с этими протезами полностью забыл об их искусственном происхождении. Но стоит им сломаться, как человек тут же вспоминает, что это всего лишь механизм и что его собственная сила воли играет в его движениях лишь очень скромную роль.

То же можно сказать о всех людях. У нас куда меньше силы воли, чем мы себе представляем. А это значит, что настоящей свободы мы не знаем. Впрочем, так ли важна для нас эта свобода, если «машина» — тело и мозг — и без того выполняет наши желания: она ест, пьет, испражняется, спит, занимается любовью и так далее.

Однако в жизни поэтов и мистиков возникают моменты свободы, когда им внезапно хочется, чтобы «машина» выдала что-нибудь необычное. Они хотят оторвать свой разум от окружающего мира и воспарить над ним. Обычно наше внимание включено в сиюминутную реальность, словно включенная передача в коробке скоростей. Затем в какой-то момент рукоятка передачи оказывается на «нейтралке» — мозг старается освободиться от сиюминутности и чувствует эту свободу, он свободен выбирать ту реальность, которую предпочитает созерцать. Включенный «на скорость» мозг может вспоминать события прошедшего дня, воображать себе ландшафт какой-нибудь местности по ту сторону земного шара, но картина в этом случае получится тусклой, будто горящая свеча при солнечном свете. Это даже не картина, а смутные очертания. А в моменты «поэтического озарения», в миг истиной свободы вчерашний день становится таким же реальным, как и сегодняшний.

Если мы овладеем секретом того, как включать мозг «на скорость» и как выключаться обратно, то человек постигнет божественную мудрость. Однако в мире нет большей тайны, чем эта. Нами правит привычка. Наше тело, подобно роботу, выполняет то же, что делало вчера и весь последний миллион лет: еда, питье, испражнение, продление рода плюс забота о дне текущем.

Мое первое открытие — обнаружение факта существования паразитов — дало мне возможность порвать с миром «привычки», которую паразиты заботливо поощряли и укрепляли. Неожиданно я понял: короткие мгновения свободы — «проблески бессмертия» — можно испытывать значительно чаще, чем это обычно случается. Почему бы нам не наслаждаться этими моментами по десять часов в день, если понравится? (Больше, наверное, не стоит — надо же хоть иногда побеспокоиться и о хлебе насущном.)

С начала августа — когда я впервые прочел «Исторические размышления» Карела — я постоянно стремился познать возможности моей свободы, а значит — мне удалось разорвать цепи, в которые заковано большинство людей. Главная опора паразитов — привычка и незнание, и с их помощью им удавалось удерживать род людской в цепях. При этом они обосновались в глубинах человеческой психики и там «посасывали» энергию, поступающую к людям из источников жизненной силы.

Здесь стоит объясниться. Если бы человек не был «эволюционирующим животным», то паразиты превратились бы в вечного гостя нашего разума, и при этом мы никогда бы не узнали об их существовании. Целую вечность они бы спокойно существовали за счет «подключения» к «силовому кабелю» человека, а тот, в свою очередь, никогда бы не поумнел. Лишь небольшое количество людей — примерно пять процентов — можно назвать эволюционирующими животными, у которых развито стремление стать по-настоящему свободными. На таких людей паразитам приходится «давить», для этого они поднимаются к самой поверхности человеческого сознания и манипулируют теми, кто еще не стал в полной мере их марионетками. А для этого им приходится проявлять себя.

Я уже рассказывал о том, как человек черпает свою силу из тайного источника жизни в глубинах своего существа. Этот источник — центр человеческой гравитации, средоточие его истинной сущности. Сокрушить его невозможно, и паразиты просто не могут к нему подступиться. Все, на что они способны — это «поворовывать» из «энергопровода», который протянулся со дна сознания к его поверхности.

А теперь, пожалуй, я смогу объяснить кое-что из пережитого во время попыток проникнуть вглубь себя.

Сначала я почувствовал неожиданное спокойствие сознания. Теперь тут не было ни бурь, ни вихрей. Это от того, что сознание наконец-то стало моим — и никаких незваных гостей. Вот я и обрел свое царство.

Ничего такого я прежде не испытывал ни в снах, ни в воспоминаниях. Помните, когда пытаешься заснуть после изнурительной мозговой работы или во время приступа лихорадки, ваши мысли доставляют неприятное ощущение — мечутся, словно юркие рыбы в воде, а главное — кажутся чужими. Голова, которая призвана быть «славным владением человека», напоминает полную зевак ярмарочную площадь. А ведь раньше я и не догадывался, что зеваки эти — паразиты. И вот теперь она полностью опустела и погрузилась в тишину. Все мысли выстроились боевыми порядками, словно королевские гвардейцы на параде, и в моих силах заставить их рассчитаться и сделать шаг вперед. Теперь я был согласен с теми, кто считает, что все произошедшее с нами аккуратно хранится в памяти. Даже детские воспоминания стали такими же доступными, как и вчерашние события. Более того — в эту цепь воспоминаний неразрывно входили переживания прошлых жизней. Сознание превратилось в абсолютно спокойное море, в котором, словно в зеркале, отражается солнце, а вода настолько прозрачна, что сквозь нее просматривается дно. Мне стал ясен смысл выражения Якоба Беме: «священный день отдохновения души». Впервые в жизни я ощутил связь с реальностью. Исчезла лихорадка, сгинули кошмары, нет больше заблуждений. Больше всего меня поразила безмерная сила человеческих существ, которые смогли выжить, несмотря на ужасную завесу безумия, которая скрывала их от реальности. Выходит, человек — один из самых могучих обитателей Вселенной.