Сверхновая американская фантастика, 1996 № 08-09
Шрифт:
— Слыхали сегодня по радио…
Бун уложил сумку на коробку и понес в дом. Мэри Элис опускала жалюзи, но он успел заметить, что большинство мест за столиками было занято. Кафе быстро наполнялось — и за целый день в нем не было столько народу.
Упали первые капли дождя.
«Интересно, куда же я все-таки попал? — подумал Бун. — На библейские чтения или на сборище ку-клукс-клана?»
Чердак был сухим и уютным. Электрический обогреватель уже включен и вовсю распространяет тепло. Бун распаковал сумку, устроил на лежаке подушку поудобнее и огляделся. В углу, напротив телевизора, стояло
Однажды Лаура купила такое же на распродаже. Сидя в нем, ты погружался в грезы, казалось само дерево волшебно источало память о любимых историях, героях и сказочных странах. Матушка Гусыня, Винни-Пух, герои сказок доктора Сьюза, кэрроловская Алиса, Нарния, страна Оз. Лаура замечательно читала вслух под восторженные возгласы дочки в завороженной счастливой тишине. У Буна подкатил ком к горлу. Пора спать, подумал он. Лечь и укрыться знакомым одеялом горечи, которое стянет крепче смирительной рубашки.
«Ток-ток-ток», — постучали в дверь. И тут же послышался голос Мэри Элис:
— Милочек, мы тут собрались внизу. Может, по радио что-нибудь скажут про НЛО. Если хочешь, спускайся и подожди Юла вместе с нами. У нас тут горячий кофе.
Бун сконфузился, будто его застали за чем-то неприличным. С затаенным дыханием и сильно бьющимся сердцем, он застыл в нерешительности.
— Ну, тогда спокойной ночи, — сказала Мэри Элис. — Постучи, если слишком расшумимся, и — до завтра.
Ее шаги затихли внизу.
Итак, он может спуститься вниз и посмотреть, как развлекаются другие. Или, как чаще всего случалось в последнее время, напиться вдрызг и повалиться спать, полным раскаяния и ненависти к себе.
Снизу донесся взрыв хохота.
К черту все. Поборов отвращение, он встал и, спустившись вниз, прошел через кухню в зал кафе, где сидели странные люди, ожидающие НЛО.
Мэри Элис улыбнулась ему, Бун уселся на прежнее место. Она принесла кофе, сахар и сливки. Старика с супом уже не было, и его пустой стул одиноко выделялся в битком набитом кафе. За столиками шла обычная провинциальная болтовня.
Вот вляпался-то. Попал в типичный, захолустный «Наш Городок».
Однако, что-то все-таки было не так. Здесь чувствовался какой-то заряд возбуждения и ожидания чего-то грандиозного: то ли начала феерии, то ли взрыва бомбы.
— Где, черт побери, Юл? — закричал толстяк в клетчатой рубашке и кепке. — Пора бы ему уже быть здесь.
— Никогда он раньше не опаздывал, — добавил кто-то.
— Я заходил к нему домой. Но там никого, кроме собаки.
— А может, он услышал зов? — во всеуслышание спросил Билли. — Может…
Тут он вдруг замолчал, и все повернулись к нему. По радио сообщили, что на улице 65 градусов по Фаренгейту [2] и облачно.
— Может быть — что? — спросил толстяк.
Билли бросил взгляд на Буна и отправил в рот порцию картофеля.
— Да ничего. Ничего такого.
В разговор встряла Мэри Элис.
— Я хочу, чтобы вы все познакомились с мистером Буном. Его грузовик сломался на шоссе сегодня днем. Едва удалось дотянуть к нам на стоянку. (Тут
же со всех сторон посыпалось: «привет», «какой ужас», «как дела?»). Я сказала ему, что Юл отремонтирует грузовик.2
Около +17° по Цельсию.
— Чёрта с два, — бросил коротышка в коричневом мятом костюме, едва видневшийся из-за стойки. — Юлу и колеса на телеге не выправить.
«Классная дама» строго взглянула на него:
— Перестань, Клод. При чем тут это?
— Но ведь это правда, — возразил он едва слышно. — И мы все знаем это, Рита.
С места поднялся седовласый мужчина и заговорил, тыкая перед собой столовым ножом:
— Знавал я одного такого на войне.
Кто-то недовольно хмыкнул. Седой метнул взгляд на обидчика, и даже радио как-будто заговорило тише.
— У нас после сильного обстрела полетел передатчик. Этот самый солдат должен был его отремонтировать. Он пошел на разведку и не вернулся. А враг был совсем рядом.
Он уставился в пространство, широко раскрыв глаза. Бун постарался представить, какая же картина всплыла у старика в памяти в этот момент, но понял, что не способен.
— Все шли и шли! Отовсюду! Все небо полыхало пожаром, — он опустил глаза, лицо вытянулось от тяжелых воспоминаний. — Потерять столько отличных друзей!..
Он сел, уставясь на свои бутерброды.
— Слыхали мы все это, — сказал Клод и отхлебнул пива. — Может, отдохнешь чуть-чуть?
— Перестань, Клод, — снова сказала Рита.
Тут и Бун, сам себе удивляясь, вступил в разговор:
— А что это была за война?
Клод повернулся на стуле:
— Да какая, черт возьми, разница, что за война. Все они одинаковы.
Ого! Ну извини, засранец.
Рита осторожно поставила чашку на блюдце. Бледность тонких рук и цветочная вязь на платье делали ее похожей на хрупкую старинную фарфоровую статуэтку.
— Пит тоскует по своим друзьям, — она посмотрела на Буна. — Пит — герой войны. — Затем уже Клоду. — Я понимаю его. Мне тоже недостает моих друзей.
Боль потери изменила ее голос. Это тронуло Буна.
— Там, где я выросла, у меня было два маленьких друга, — продолжала она. — Близняшки — две горошины в одном стручке. — Она хихикнула, вспоминая. — Родители разрешали нам ходить друг к другу, и мы часто играли во взрослых. А еще у нас было потайное место, куда мы тоже любили наведываться и где поверяли друг другу секреты. Это была лучшая пора моей жизни, — трясущейся рукой она поднесла чашку к губам. — Затем мы неожиданно переехали. Наверное, из-за войны. Я никогда их больше не видела, но…
— … но я думаю о них каждый день, — ехидно подытожил Клод.
Бун поискал, чем бы запустить в коротышку.
Клод ударил кулаком по стойке:
— Что толку реветь-то? Может они и уехали, обалдев от твоего хныканья.
Тут встал толстяк в клетчатой рубашке.
— Всё, хватит, Клод — не знаю, какая муха тебя укусила, но я живо могу вышвырнуть тебя отсюда. Смотри, что наделал, — он показал на Риту, которая уткнулась в розовый платочек. Бун подумал, не улизнуть ли ему отсюда.