Сверхновая. F&SF, 2007 № 39-40 (выборочно)

Коллинз кивнул в направлении сцены, где несколько юнцов ходили с бейсбольными битами, гигантскими молотками и даже с большой, шипастой дубиной, словно из кинофильмов о древнем Риме.

— Я ошибся насчёт относительной тишины, которой я ожидал. Если ты не против, было бы лучше перейти в другое место.

— Почему?

— Неужели ты их не видел? Они готовят сцену для ансамбля «Бешеного Бластера». На каждом дневном представлении они разносят вдребезги все гитары и клавишные, а на вечерних вдобавок и всю сцену. Билеты очень дорогие, но всё раскуплено за несколько недель до представления.

Мужчины миновали террасу, на которой множество любителей гор толклись вокруг сборщика ставок. Предметом ставок было кто из четырёх соревнующихся сможет лучше вырезать человеческое лицо из горы перед террасой. Инструментом им служил гигантский военный лазер. Сейчас склон уже был разрушен, и несколько вагонов осколков горной породы в долине служили свидетельством эффективности этого художественного инструмента.

Обогнув угол здания, Стоун с Коллинзом увидели, как один из уборщиков столкнул гигантскую груду мусора — бумажных салфеток, алюминиевых банок, пластиковых стаканов и контейнеров, битого стекла и прочего хлама — метлой в большую квадратную нишу в боковой стене коридора.

Коллинз остановился и прошептал скалолазу:

— Смотри.

Уборщик нажал кнопку в стене, люк в нише открылся, и весь мусор с грохотом скатился вниз. На секунду показался отдалённый горный склон, укутанный в прозрачную дымку.

— Господи! — удивлённо воскликнул вполголоса скалолаз.

— Вот именно, — сказал Коллинз. — Считается, что они увозят весь мусор вниз в долину, на сборный пункт. Но цена транспортировки слишком высока, и они таким образом экономят на расходах.

— Но… весь мусор падает на склон! — скалолаз не мог успокоиться. — Такой незаконный ход разрушает окружающую среду, биотоп!

— Какая окружающая среда? — С горечью сказал Коллинз. — Все горные животные истреблены давным-давно; в наши дни можно найти горных баранов и серн только в зоопарках. Сейчас только растения ещё держатся, те, что ещё не полностью погребены.

Они зашли в пустую клубную комнату и сели в кресла возле окна.

— А как же люди, которые ходят вокруг? Ведь есть же туристы, которые передвигаются пешком и которых этот мусор может серьёзно травмировать.

— Пешком? — иронически переспросил Коллинз. — С какой это стати кто-то захочет утруждать себя ходьбой вместо того, чтобы воспользоваться восхитительной возможностью двигаться во всех трёх измерениях сразу? Все нормальныетуристы наслаждаются безопасностью гондол, лифтов, вертолётов… Слова «скалолаз», «альпинист»или «восходитель»стали бесполезными понятиями. И уж, конечно, никто не беспокоится о таких глупцах.

Скалолаз неподвижно смотрел через оконные панели. Гигантский вертолёт, наполненный туристами, жаждущими развлечений, приземлялся неподалёку от Четвёртой платформы. Из-за рёва его двух несущих винтов разговаривать стало невозможно.

Когда скалолаз снова смог заговорить, его голос был немного нерешительным.

— Разреши задать вопрос личного свойства?

— Валяй.

— Смотри — я глубоко в долгу перед тобой за то, что ты рисковал своей шеей, чтобы спасти меня. Эти дураки из ГСС наверное бы дискутировали до тех пор, пока я там бы окончательно не окоченел.

Коллинз отмахнулся от изъявлений благодарности.

— Как бы то ни было, — упорствовал скалолаз, — будь ты «нормальным туристом», тебе это оказалось бы не по силам. Признайся, — ты тоже скалолаз?

— Ха, — сказал Коллинз. — Ты по правде думаешь, что можешь любого это спрашивать? Думаешь, кто-либо в трезвом состоянии — признается, что он, к примеру, клептоман, пироманьяк или педофил?

Эти слова чуть не вывели скалолаза из себя.

— Как можно всерьёз приводить такие сравнения! Все эти…как бы это сказать…склонности- проявления душевных болезней и поставлены вне закона!

Коллинз глянул на него с иронией.

— И как долго, думаешь, до тех пор, когда скалолазание будет наравне с этими категориями? По всей видимости, скалолазы нарушают установленный порядок; ты вышел за рамки приличий. И вдобавок, ты не покупаешь никаких билетов, потребляешь собственную еду и питье, и предпочитаешь спать в палатке, вместо того, чтобы платить за комнату. Короче, ты снижаешь прибыль всех участников туристического бизнеса. Ты служишь опасным примером для других потребителей, и, следовательно скалолазание будет запрещено законом — скоро, наверное, в ближайшие несколько месяцев. Могу поспорить, что прямо в этот момент, кто-то в правительстве готовит проект закона, который решит эту проблему раз и навсегда.

Скалолаз уставился на Коллинза.

— Не стану продолжать. Всё же, мне не верится, что вы действительнотак считаете.

Коллинз отвернулся от окна и подошёл поближе.

— Ты видишь этот шрам?

Он чуть натянул пальцами кожу на лбу и скалолаз заметил шрам, немногим бледней чем окружавшая кожа. Шрам тянулся от брови Коллинза к виску и исчезал под волосами.

— Это след, оставленный разбитой бутылкой или, может, консервной банкой — теперь точно не определить — из кучи мусора, которую обрушили на меня с высоты нескольких сотен метров, с Седьмой платформы.

Скалолаз сочувственно покачал головой.

Коллинз с угрюмым видом подошёл к автомату, продающему напитки, и опустил монету в щель. На секунду его указательный палец завис над кнопкой «водка», но потом нажал кнопку «апельсиновый сок».

— Куда ты направлялся прошлой ночью? — спросил Коллинз. — У тебя с собой были пучок крюков и верёвка.

— В Приют Райта, а на следующий день — в Зелёную Долину.

В глазах Коллинза засветилось восхищение. Он кивнул, сел напротив скалолаза и наклонился вперёд.

— Приличный маршрутец, приятель. Кстати, зови меня Стив.

— Джим, — с улыбкой представился скалолаз.

— Ну, Джим, ты был там наверху прежде?

Джим кивнул.

— Вроде того. Мне было только девять лет, когда дед со своим братом взяли меня с собой. В основном они меня подтягивали на верёвке, а иногда несли на спине. Тогда ещё маршрут был довольно-таки хорошо размечен. На прошлой неделе я тщательно его изучил и, думаю, способен его пройти. Хотя, конечно, сложновато будет в некоторых местах.

Стив Коллинз задумчиво посмотрел в окно.

— Я также тщательно изучил этот маршрут, — сказал он. — У меня даже есть несколько трёхмерных снимков склонов, где взбираться сложнее всего, купленных вопреки косым взглядам. А ты знал, что на восточном склоне там до сих пор осталось двадцать — тридцать крюков? Я разглядел их в бинокль с Седьмой Платформы.

Джим некоторое время молча смотрел на него.

— Ну, Стив — кто из нас скажет это первым?

Стив широко улыбнулся.