Сверхсекретный объект

Командир разведгруппы сделал условный жест, и один из его «тюленей» тут же расчехлил переносной миноискатель. Второй «тюлень» тем временем перерезал нижнюю проволочную нить, и через проделанный проход вся тройка разведчиков проникла на минное поле. Теперь впереди шел «тюлень» с миноискателем, за ним его напарник, замыкал цепочку командир разведгруппы. Через пять шагов сапер остановился, предупредительно поднял руку и свернул в сторону. Но уже на втором шаге земля под его ногами осыпалась, и сапер, нелепо взмахнув руками, провалился в тщательно замаскированную яму-ловушку. В тот же миг справа, в десяти метрах от «тюленей», словно из-под земли выросли два человека. Своей комплекцией они ничуть не уступали бойцам американского спецназа, что никак не соответствовало представлению «тюленей» о малорослых вьетконговцах. Командир разведгруппы проворно развернул в сторону появившихся противников свой пистолет-пулемет и нажал на спуск. Его подчиненный оказался не столь проворен. Пока он оценивал ситуацию, один из появившихся на минном поле направил на него ручной однозарядный гранатомет. Очередь пистолета-пулемета и выстрел гранатомета прозвучали практически одновременно. Но из раструба гранатомета вылетела не граната, а крупноячеистая капроновая сеть, накрывшая второго «тюленя». Он еще успел дернуть руками, пытаясь достать оружие, но сделанная на совесть ловчая сеть лишь плотнее облепила фигуру спецназовца. Сообразив, что с каждым неловким движением он запутывается еще больше, «тюлень» оставил бесполезный в данном случае пистолет-пулемет и схватился за рукоятку десантного ножа, чтобы с его помощью перерезать тугие капроновые нити. Но в этот момент к «тюленю» подскочил стрелявший в него противник и своим использованным гранатометом нанес спецназовцу сокрушительный удар по голове. Последнее, что успел увидеть «тюлень» перед тем, как потерять сознание, было лицо врага – не желтолицая физиономия вьетконговца, а загорелое лицо белого человека...

Командир разведгруппы выпустил очередь прямо в живот ближайшему к нему противнику, но каким-то чудом тот успел уклониться. Он бросился на землю, перекувырнулся через правое плечо и вновь вскочил на ноги прямо перед командиром «морских тюленей». Только в этот момент командир разведгруппы сообразил, что на минном поле нет никаких мин, а вместо них в землю зарыты безобидные металлические болванки, но это уже ничего не решало. Командир «тюленей» не успел даже встать в боевую стойку. Его противник, оказавшийся намного проворнее, ударил носком своего армейского ботинка по правой руке командира разведгруппы. Удар пришелся точно в кистевой сустав, искалеченная кисть тут же потеряла всякую чувствительность, и онемевший палец соскользнул со спускового крючка. Противник поддел ногой выпавший из рук «тюленя» пистолет-пулемет и отшвырнул его в сторону. Он не торопился нанести последний, завершающий удар, явно наслаждаясь беспомощностью обезоруженного спецназовца. Но командир разведгруппы одинаково умело владел и левой, и правой рукой. Даже с одной здоровой рукой он представлял серьезную опасность. Воспользовавшись заминкой своего противника, командир «тюленей» развернулся в боевую стойку и одновременно выдернул из ножен свой армейский нож. Его лезвие тут же нацелилось в грудь наступающему противнику. Тот отреагировал по-своему. Заметив в левой руке командира «тюленей» армейский нож, он отпрянул назад и молниеносным движением выхватил из ножен за своей спиной настоящий абордажный тесак. Его противник в жизни не встречал такого огромного ножа, больше похожего на меч. Он являлся точной копией абордажного ножа морских пиратов, промышлявших в Южно-Китайском море во времена парусных галеонов. Чтобы управляться с таким специфическим оружием, требуется специальная подготовка, и у человека с абордажным ножом она, судя по всему, была. Он сделал ложный выпад, легко уклонился от выброшенной вперед руки командира «тюленей» и, взмахнув своим ножом, оставил на локте морского спецназовца глубокий кровоточащий порез. Тот слизнул языком выступившую на локте кровь, но не бросил оружия и, собравшись с силами, повторил бросок, целясь в горло своему противнику. Но вновь армейский нож лишь рассек воздух. Противник спецназовца сместился в сторону и, пропустив «тюленя» перед собой, перехватил рукой его горло, при этом лезвие абордажного ножа оказалось у спецназовца под подбородком. Его противник слегка шевельнул рукой, заточенная как бритва кромка абордажного ножа впилась в кожу. Командир разведгруппы «тюленей» почувствовал, как струйка теплой крови стекает ему за шиворот, и услышал у себя над ухом грозный шепот:

– Бросай перо, если не хочешь, чтобы я тебе глотку перерезал.

Для большей ясности враг снова шевельнул лезвием абордажного ножа, и по шее командира «тюленей» сбежала вторая струйка крови. Обычно в таких ситуациях требуют бросить оружие, но захвативший его противник говорил о каком-то пере. Командир разведгруппы замешкался. Человек с абордажным ножом расценил это по-своему. Он убрал нож с горла своего врага, но лишь затем, чтобы обрушить его тяжелую рукоятку на затылок морскому спецназовцу. Однако он точно знал, как следует наносить удар. Затылочная кость не раскололась, сохранив от повреждений нежное вещество мягкой мозговой оболочки, не лопнул мозговой сосуд, соответственно не вызвав инсульт и последующий паралич. Командир разведгруппы «морских тюленей» остался жив и даже не стал инвалидом, но, потеряв сознание, бесчувственным кулем свалился к ногам противника.

* * *

Сначала он почувствовал холод. Потом сообразил, что по лицу стекают струи холодной воды, и только после этого открыл глаза. Напротив стоял широкоскулый коренастый человек в пятнистом армейском комбинезоне и ехидно улыбался. В руках у широкоскулого было ведро, из которого он и окатил своего пленника.

Сразу же вернулась боль. Боль была по всему телу, но особенно болели руки. Скосив глаза в сторону, командир «морских тюленей» обнаружил, что его руки туго привязаны сыромятными ремнями к горизонтальной жерди. Сама жердь перегораживала вырытую в земле глубокую яму, ее концы были воткнуты прямо в земляные стены. Сначала командир «тюленей» решил, что находится в зиндане – земляной яме-тюрьме, широко использующейся для содержания пленников на Ближнем да и на Дальнем Востоке. Но, как следует осмотревшись по сторонам, он сообразил, что это скорее не зиндан, а блиндаж, так как яма имела вырытые в земле ступеньки для выхода на поверхность, а под потолком, сложенным из срезанных веток и лиан, висел керосиновый фонарь. Заметив осмысленный взгляд командира разведгруппы, человек в пятнистом армейском комбинезоне что-то сказал. Командир «морских тюленей» ничего не понял, так как фраза прозвучала на непонятном ему языке. Однако в ней присутствовало что-то пугающе знакомое. Широкоскулый человек говорил не по-вьетнамски и не по-китайски, а... Он говорил по-русски! К горлу подступил комок. Командир разведгруппы с ужасом понял, что угодил в руки российских военных советников. При планировании разведывательной операции на вьетнамском побережье Южно-Китайского моря такая встреча не исключалась, хотя во всех аналитических расчетах ее вероятность признавалась крайне незначительной.

«Сейчас бы сюда тех, кто составлял эти расчеты!» – с бессильной злобой подумал командир разведгруппы. Продолжить свою мысль американский спецназовец не успел, так как по ступенькам в блиндаж быстро спустился тот, кто обезоружил его. Сейчас командир «тюленей» сумел хорошо разглядеть своего недавнего противника. По сравнению с вьетконговцами он был просто великаном, никак не ниже ста восьмидесяти сантиметров. Российский военный советник оказался одет в такой же маскировочный комбинезон, что и его напарник. Под одеждой невозможно было разглядеть его мускулатуру, но командир «тюленей» обратил внимание на широкие плечи и чрезвычайно длинные руки русского, позволяющие тому очень ловко обращаться с холодным оружием. Его устрашающего вида нож опять был при нем, только на этот раз он без всяких ножен висел на поясе, продетый в страховочное кольцо.

Российские советники обменялись парой фраз на своем языке, после чего советник с абордажным ножом развернулся к пленнику и без всяких слов впечатал носок своего ботинка тому в пах. Страшная судорога скрутила американскому спецназовцу живот. Он утробно захрипел и, не сумев справиться с приступом тошноты, выплюнул себе на грудь сгусток желчи.

– Блюешь? – по-английски произнес русский с абордажным ножом. – А крови нет, странно.

Он снял с пояса свой огромный нож и, эффектно взмахнув им в воздухе, прижал лезвие к паху командира «тюленей».

– Жить хочешь? Тогда рассказывай – какое у вас было задание.

С этими словами советник начал делать лезвием ножа пилообразные движения. Спецназовец почувствовал, как остро отточенная сталь разрезает ткань его десантного комбинезона, грозясь добраться до нежной кожи мошонки.

– Тебе лучше признаться до того, как я отпилю тебе яйца, – равнодушным голосом сообщил российский советник, при этом его нож не останавливался ни на секунду.

После очередного движения ножа особо прочная ткань десантного комбинезона треснула и разошлась в стороны. Теперь лезвие пилило хлопчатобумажные плавки американского «тюленя». Плавки разъехались уже на третьем движении, и острие ножа зацепило съежившуюся от страха мошонку. На лезвие упали первые капли крови, а следом за ними хлынул настоящий поток, когда судорога страха выжала из мочевого пузыря его содержимое. Русский брезгливо поморщился и поспешно отдернул свой мокрый, пахнущий мочой нож.

– Не терплю вони, – продолжая говорить по-английски, сообщил он своему широкоскулому напарнику. – Пойду поговорю с его людьми, думаю – они окажутся более разговорчивыми. А ты пока займись нашим гостем.

Отдав приказание, садист с абордажным ножом легко взбежал по ступеням блиндажа, а командир разведгруппы остался один на один с широкоскулым.

– Тебе лучше не злить Ивана, – ехидно улыбаясь, сообщил широкоскулый. – Тех, кто злит Ивана, он разрезает своим большим ножом на маленькие кусочки.

Словно в подтверждение его слов, неподалеку от блиндажа раздался жуткий предсмертный крик агонизирующего человека. Крик продолжался три или четыре секунды, но за это время командиру «морских тюленей» показалось, что прошла целая вечность. Американский спецназовец знал разнообразные методы «экстренного потрошения», но все равно не смог представить, что нужно сделать с человеком, чтобы он так закричал.

– Ну вот, кто-то из твоих бойцов Ивану решительно не понравился, – прокомментировал раздавшийся крик широкоскулый военный советник.

Сам Иван появился в блиндаже примерно через минуту. Он спустился по земляной лестнице, крепко сжимая в руке свой абордажный нож. А вокруг ножа и вокруг руки Ивана до самого локтя были намотаны только что вырезанные из тела кишки. С кишок обильно капала свежая кровь. Этой кровью была забрызгана вся одежда военного советника и его лицо, руки же сплошь покрывала вязкая кровавая масса. Иван остановился напротив командира разведгруппы и, взмахнув рукой, стряхнул к ногам «тюленя» бухту окровавленных кишок. Палач что-то сказал, но спецназовец не разобрал слов, его мутило. Тело скрутила новая судорога, он едва успел раскрыть рот, чтобы не захлебнуться подступившей к горлу блевотиной. Рвотная масса выплеснулась наружу, прямо на кучу свежей, пахнущей кровью плоти, но несколько капель отрыгнутой желчи попали на лицо палача. В глазах садиста вспыхнула ярость, он с силой вонзил свой нож в земляную стену и освобожденной рукой нанес пленнику сокрушительный удар в область печени. Чудовищная боль пронзила тело «морского тюленя», его глаза закатились, и он вновь потерял сознание.

База ВМС США, остров Лусон Филиппинского архипелага 5.05, воскресенье, 19.20

От живой изгороди к коттеджу вела идеально выровненная дорожка, присыпанная белым морским песком. «Как контрольно-следовая полоса», – подумал полковник Греймс, глядя на остающиеся позади себя четкие отпечатки. Всю свою жизнь служа разведывательному сообществу Соединенных Штатов, Греймс старался не оставлять следов, и сейчас отпечатки его собственных туфель на белом песке несколько испортили полковнику настроение.