Сверкающий цианид

Спустя некоторое время сказала:

– Я должна разобраться, – она сделала рукой неопределенный жест, – по порядку. Прежде всего Джордж думал, что Розмари не покончила особой, но была убита. Он поверил тем письмам. Кто эти письма написал, полковник?

– Не знаю, никто не знает. У вас есть какие-нибудь соображения?

– Даже не представляю. Во всяком случае, Джордж им поверил, собрал вчера вечером компанию, поставил лишний стул, а это ведь был День Всех Святых… День умерших… день, когда может возвратиться дух Розмари… и сказать ему правду.

– Вы слишком впечатлительны.

– Но я сама чувствую… иногда ощущаю ее рядом с собой… я ее сестра… и мне кажется, она хочет мне что-то сказать.

– Успокойтесь, Ирис.

– Мне нужно сказать. Джордж выпил в память Розмари и… умер. Наверное… она пришла и забрала его.

– Дорогая моя, духи умерших не бросают цианистый калий в бокалы шампанского.

Эти слова, кажется, немного отрезвили ее. Она сказала, слегка успокоившись:

– Но это чудовищно. Джорджа убили… да, убили. Полиция так думает, и, видимо, так оно и есть, поскольку ничего другого представить нельзя. Но это же бессмысленно.

– Думаете, бессмысленно? Если Розмари была убита и Джордж начинает кого-то подозревать…

Она перебила его.

– Да, но Розмари не была убита. Вот почему это бессмысленно. Джордж поверил этим глупейшим письмам отчасти потому, что депрессия на почве инфлюэнцы не ахти какая причина для самоубийства. Но у Розмари была другая причина. Смотрите, я покажу вам.

Она выбежала из комнаты и вскоре вернулась с зажатым в руке письмом и протянула его полковнику.

– Прочтите. Сами увидите.

Он развернул слегка помятый листок. «Леопард, дорогой…»

Прежде чем возвратить, он дважды прочел его. Девушка нетерпеливо произнесла:

– Видите? Она была несчастной – душа исстрадалась. Жить больше не хотела.

– Вам известно, кому предназначалось это письмо? Ирис кивнула.

– Стефану Фаррадею. Но не Антони. Она любила Стефана, а он был с ней очень жесток. Вот она и принесла в ресторан какую-то дрянь и выпила там, чтобы он мог увидеть ее агонию. Наверное, надеялась, что он раскается.

Рейс задумчиво кивнул, но ничего не сказал. После непродолжительного раздумья он спросил:

– Когда вы это нашли?

– Примерно полгода назад. В кармане старого халата.

– Вы не показывали его Джорджу?

В неистовстве Ирис закричала:

– Могла ли я? Могла ли? Розмари – моя сестра. Могла ли я выдать ее? Джордж не сомневался, что она любит его. Могла ли я после смерти ее опорочить? Он бы озлился, не могла я ему это сказать. Но что мне теперь делать? Я показала вам это письмо, потому что вы были другом Джорджа. Следует ли показать его инспектору Кемпу?

– Да. Кемп должен с ним ознакомиться. Понимаете, это вещественное доказательство.

– Но его же… могут прочитать в суде?

– Не обязательно. До этого не дойдет. Сейчас расследуется смерть Джорджа. Документы, не имеющие к делу прямого отношения, разглашению не подлежат. Будет лучше, если вы позволите мне его забрать.

– Хорошо.

Она проводила его до выхода. И когда он открывал дверь, неожиданно сказала:

– Выходит, Розмари покончила с собой, верно?

Рейс ответил:

– Выходит лишь, что у нее был для этого мотив.

Она вздохнула. Он направился по ступеням вниз. Обернувшись, увидел ее, стоящую в проеме двери и наблюдавшую, как он пересекает Эльвестон Сквер.

7

Мэри Рис-Телбот приветствовала полковника Рейса радостным, взволнованным от неожиданности возгласом.

– Дорогой мой, я не видела вас с тех пор, когда вы в свое время столь таинственно исчезли из Аллахабада. А почему вы здесь? Не затем, чтобы увидеть меня, я в этом уверена. Вы никогда не соблюдали приличий. Ну что ж, давайте выкладывайте, обойдемся без дипломатии.

– Заниматься с вами дипломатией, Мэри, значит, попусту терять время. Я всегда преклонялся перед вашим талантом видеть все насквозь, вы как рентгеновский луч.

– Раскудахтался, пупсик, поговорим лучше о деле.

Рейс заулыбался.

– Вы разрешите мне побыть наедине с девушкой по имени Бетти Арчдейл? – спросил он.

– Так вот оно что! Только не говорите мне, что эта девица, чистейших кровей простолюдинка, знаменитая европейская шпионка, потому что этому я все равно не поверю.

– Нет, нет, ничего подобного.

– И не говорите мне также, будто она одна на наших контрразведчиц, потому что я не поверю и этому.

– И правильно сделаете. Эта девушка – простая горничная.

– С каких это пор вы заинтересовались простыми горничными? Впрочем, Бетти не столь уж проста – она редкостная пройдоха.

– Полагаю, – сказал полковник Рейс, – она могла бы мне что-нибудь рассказать.

– Если вы ее хорошо попросите! Не удивлюсь, если вы окажетесь правы. Она обладает высоко развитой техникой подслушивания под дверьми пикантных подробностей. Как должна вести себя М.?

– М. любезно предлагает мне выпить, звонит Бетти и отдает распоряжения.

– А когда Бетти доставляет просимое?

– К тому времени М. любезно удаляется.

– Чтобы самой подслушать возле двери?

– Если пожелает.

– И в результате я переполнюсь секретной информацией о последнем европейском кризисе?

– Боюсь, нет. Политикой тут не пахнет.

– Какая жалость! Ну хорошо. Сыграю!

Когда Бетти Арчдейл внесла поднос с вином, миссис Рис-Телбот стояла у самой дальней двери, ведущей в гостиную.

– Полковник Рейс хочет задать тебе несколько вопросов, – сказала она и удалялась.

Бетти окинула наглым взором высокого седого человека с солдатской выправкой, в глубине ее глаз притаилась тревога. Тот взял с подноса бокал и улыбнулся.

– Видели сегодняшние газеты? – спросил он.

– Да, сэр. – Бетти с опаской посмотрела на него.

– Знаете, что мистер Джордж Бартон умер вчера вечером в ресторане «Люксембург»?

– О, да, сэр. – При упоминании о несчастье глаза Бетти оживились и засверкали. – Разве это не ужасно?