Свет Дивояра

— Я говорю с лунной сталью, — просто ответил тот.

— И что она говорит?!

— Твой меч эльфийский, и я не знаю, откуда ты его взял, а спрашивать не буду.

— Мне дал Гомоня!

— Его дело, — кратко ответил неразговорчивый Турайк, явно давая понять, что разговор окончен.

Едва они покинули помещение хранилища, как тут же встретили старшего мастера дивоярских кузнецов. Кряжистый, как его ученик, с широкими плечами, бородатый, он уже ждал молодого магистра возле наковальни, перед вечно горящим горном с драконьим огнём. Он велел Лёну обнажить новое оружие и положить его лезвием на наковальню.

— Клянись, — прогудел он низким басом, — что никогда не обнажишь оружие против своих братьев-дивоярцев!

— Клянусь! — твёрдо сказал он.

Турайк проводил его до выхода из святилища кузнецов, и Лён не устоял перед тем, чтобы задать товарищу мучающий его вопрос — кому как не волшебникам-кузнецам знать это?!

— Скажи, Турайк, что бывает с теми, кого сражает дивоярский меч?

— Они умирают, — удивлённо ответил тот.

— А куда попадают их души?

— Н-не знаю… — ещё более удивился молодой кузнец.

— Я где-то читал, что лунная сталь отправляет души убитых ею прямо в лимб, — схитрил Лён.

— Нет, что ты! — помотал кудрями Турайк, — Вовсе нет! Наши мечи такого не делают!

— Тогда что такое Каратель?! — в отчаянии что-либо узнать о своем таинственном мече воскликнул Лён.

— Я первый раз слышу такое имя для меча, — признался Турайк, Но я ведь ещё молодой мастер, я не все книги прочёл и не всю историю знаю. Я поищу что-нибудь, спрошу у учителя.

Лён уже пожалел о вырвавшихся к него словах. Может, и не стоило втягивать в это Турайка. Но члены Совета всё равно знают, что у него Каратель, а вот что это значит — тщательно умалчивают.

* * *

Прощание с товарищами было недолгим — их же не в ссылку отправляют! Паф уже знал, что ввиду особенностей его правления он не сможет в течение следующих пяти лет встречаться со своими однокурсниками, к которым привязался за этот год, а также со второкурсниками, которые уже считали его за своего — никто из магов не должен посещать короля Алая, чтобы не создать впечатления, что при дворе Сильвандира что-то затевается — в народе королевства и без того гуляют слухи, раздуваемые герцогом и его кликой.

Лён откровенно побаивался не справиться, а Паф, или Алай Сильванджи, как следовало его теперь называть, держался уверенно — вот в этом сказывалось его благородное происхождение.

— Лён, это всего лишь люди, — говорил он, — недалёкие, озабоченные только сегодняшним днём, не глядящие в будущее. Они готовы хищнически выбрать все ресурсы своей земли, чтобы набить карманы сегодня, а завтра будут искать виноватых в своих проблемах. В нас обязательно будут видеть источник всех бед, даже не сомневайся. Или я не знаю людей. Не зря же они так старательно удаляют от себя детей хоть сколько-нибудь имеющих магические данные — боятся: а вдруг чего? Но, как видишь, ни моего брата, ни моего отца это не уберегло: рок достал их. Мне жаль Дарейна, я его помню, когда мы были детьми. Он ничего дурного мне не сделал. Но и ему не повезло. Так что, не буду никогда жалеть о том, что я маг от рождения — у меня свой путь, отличный от того, что предназначен людям Сильвандира. Когда срок моего служения закончится, я возьму себе новое имя. Алай Сильванджи — это имя из прошлого, Паф — забавное имя, которое дала мне Фифендра на время забвения. Я найду себе новое. А ты, Лён?

— Н-не знаю, — оторвался тот от своих мыслей. — Наверно, мне тоже стоит взять себе новое имя.

Ему нравилось имя Румистэль — вот этим бы именем он хотел назваться. Однажды присвоив себе это имя, он даже чувствовал себя иначе. Но Румистэль был дивоярец, и странно показалось бы кому-то, если он взял бы себе чужое имя. Разобраться бы в Хрониках Дивояра и выяснить, чем был знаменит этот магистр. Лён не догадывался, насколько он близок к своему желанию.

* * *

— Прежде, чем ты вступишь на путь своего служения, — немного торжественно сказал ему на следующий день Магирус Гонда, — ты должен познакомиться с аллеей Героев Дивояра — так благодарит великое небесное сообщество волшебников своих собратьев, павших на своем посту.

Каждый, кто вступает на должность придворного мага, должен знать имена тех, кто трагически погиб в этом служении. Это посвящение памяти должно бы состояться среди выпускников университета — в торжественной обстановке. Но с назначением Лёна приходилось спешить, поэтому пришлось торжественной части ограничиться ознакомлением с Хрониками Героев.

Магирус привёл своего ученика в библиотеку и разложил перед ним прекрасный фолиант, в котором последние страницы были пусты.

С волнением приступил Лён к этому чтению — знакомиться с историей придворных магов, расставшихся с жизнью на службе Дивояру, на благо Селембрис. Он читал краткие, но славные истории о сражениях с враждебными магическими ордами — это были древние времена, о борьбе с аномалиями, прорывах орд чудовищ из других миров — не всегда жизнь Селембрис была безмятежна.

Очередное имя в этом списке мужественных служителей Дивояра заставило его вздрогнуть — он сначала даже не понял, отчего. А потом вдруг всплыло в памяти полузабытое: Воронеро. Выпускник небесного университета, достойно прослуживший в городе Дерн-Хорасаде целых триста лет, был жестоко убит заезжим магом-авантюристом — далее имя этого преступника было старательно замарано, как будто самый след этого мерзавца старались стереть из истории Дивояра. Но Лён-то знал, кто этот маг!

Историческая справка кратко упоминала о том, что произошло в области пространственной аномалии. Несколько волшебников небесного города приобрели смерть в попытках противостоять страшному вторжению орд чудовищ из адского мира. Но это случилось уже позже, и говорилось об этом кратко — только для справки. Может, и были где другие хроники, которые бы рассказали подробнее о проникновении на Селембрис сквабаров, пласкатов, серых упырей, змееголовов и многого другого, но эти книги ещё надо поискать. А краткая история мага Воронеро, погибшего от руки наглого претендента на трон Дерн-Хорасада — вот она.

С понятной дрожью читал Лён строки о самом себе, потому что не было другого человека, который убил мага Воронеро! Здесь были указаны и мена свидетелей, которые наблюдали это, и среди них упоминалось имя Скарамуса Разноглазого. Сомнений нет — это та история, в которой Лён предстал перед жителями Дерн-Хорасада как принц Румистэль, наследник Гедрикса! Это он и есть убийца мага Воронеро!

Он помнил это холёное лицо, обрамлённое чёрными кудрями, презрительный взгляд тёмных глаз, уверенный жест. Он словно снова видел, как прямо на ходу Воронеро превратился в громадного коршуна и свирепо ринулся, чтобы смести прочь наглого мальчишку, который вообразил, что он есть потомок короля Гедрикса и нахально заявил претензии на наследство. И как в один миг Воронеро распался на две половинки, когда навстречу ему блеснул Каратель. Как обуглились две части, на которые распалось тело придворного мага. Тогда ещё Лён с чувством победителя подумал, что это должен быть очень чёрный маг, если Каратель так с ним расправился. И вот оказалось, что он ошибся! Воронеро — дивоярец! Его имя вписано золотом в когорту павших смертью храбрых! А Румистэль, выходит, теперь враг Дивояра! Вот здорово, кого же он тогда подставил?

Больше ему читать не хотелось, уж больно жуткой оказалась новость. Теперь, понятно, он не может назваться Румистэлем. Не случайно вымарано тут некое имя — он уверен, какое имя скрыто этой нестираемой чёрной полосой. Может, оно так сделано именно потому, что история осталась невыясненной — кто выступил под именем Румистэля.

Но выяснить, кто такой этот наследник Гедрикса, именем которого он назвался не однажды, надо выяснить — теперь Лёну хотелось этого ещё больше.

На следующее утро ему торжественно, при собрании Совета вручили орден Дивояра — украшенный драгоценностями медальон на золотой цепи — такой был у всех магистров. Это была алмазная восьмиконечная звезда, заключённая в круг небесной стали. А потом отдали все те магические вещи, которые он сдал при поступлении в Университет.