Свет души моей. Андромеда Северова

Пролог.

Буквально за две секунды до будильника, проснулась как от толчка. Резко распахнув глаза, не знаю чего я ожидала увидеть. Всё тот же беленый потолок, веселенькие обои в мелкий синий цветочек на кремовом поле, окно с открытой форточкой, занавески из тюля с блестками, тумбочка с ночной лампой, шкаф, который вместил в себя весь мой неказистый гардероб, стол с компьютером, стул, урна для бумажного мусора. Вот и вся обстановка. Да, и еще, ковер, очень старый, потрепанный с непонятным рисунком, то ли орнамент, то ли геометрические фигуры с незаконченными гранями. Он появился неизвестно откуда, даже не помню.

Утро за окном только начиналось, уже начало светать, но погода была пасмурной и дождливой. Вообще - то я люблю осень. Очень. Буйство красок щедрой осени, перемежающееся с сыростью и туманами, особенно люблю запахи осени: запах прелой листвы, увядающей травы, влажной земли и грибов. И чувство ожидания чего - то необычного. Чего? Не знаю. Но всегда это чувство возникает у меня осенью. Так, как будто бы в памяти, на задворках, на самой глубине, что - то похоронено, но я не помню что. Как жаль. Дождь шёл не переставая всю ночь и , кажется, он зарядил надолго. Семь утра. Пора собираться на работу. Привычный многолетний ритуал. Такое ощущение, что как только родилась, так автоматически включились эти функции: туалет, душ, завтрак, работа, дорога домой, душ, ужин, книга или какой - нибудь заезжанный, не обязывающий вдумываться фильм и спать, заснув там, где сон достал. И опять всё сначала. Я правда не жалуюсь, меня моя жизнь устраивает. Мне 45 лет. Я врач по образованию. Работу я свою люблю. У меня двое детей. Сын где -то далеко на Севере, на арктической станции. Пишет научную работу по изменениям в атмосфере. Он не любит говорить о работе. Раз в год, на новогодние праздники присылает телеграмму. Дочь замужем за французом. Оба врачи. Работают где - то в Африке. Связывается со мной раз в полгода. Разговор ограничивается несколькими дежурными фразами. Оба уже взрослые и я им не нужна. Муж уже лет десять женат на другой. Отношения у нас цивилизованные, ограничиваются детьми. Я уже так давно живу одна, что необходимость с кем - нибудь общаться меня бы напрягала. Зачем с кем-то жить, если нет даже взаимоприязни, не говорю уже о взаимоуважении и, не дай Бог, любви. Любовь. Я уверена, что я любила и меня тоже любили. Но не в этой жизни. Когда позволяешь себе хоть немного открыть в душу дверь, меня охватывает непреодолимое ощущение тоски, которое может вылиться в жгучую боль потери, не восполнимой утраты, но и безграничное море любви. И страх, что меня это снесёт, заставляет захлопнуть дверцу и вернуться в реальность. Боже, какая же я фантазерка. Сама себе удивляюсь. Но чувства так реальны и я не могу избавиться от непонятной мне уверенности, что я живу чужой жизнью, что я не на своем месте, что я потеряла нечто дорогое, безумно дорогое для меня. Мою душу рвут тоска и горечь. Естественно, я живу обычной жизнью, со своими горестями и радостями, с незначительными и значительными событиями в жизни. Радуюсь, плачу, злюсь, восхищаюсь. Мне знакомы все прелести нашей жизни. А мой внутренний мир он - то бледнеет, отступает перед буйством красок жизни, то покрывает с головой, когда я одна. А одна я всё время. Неужели я схожу с ума. Капля за каплей, мой внутренний мир завоёвывает себе пространство, отодвигая по чуть - чуть, но уверена, реальную жизнь. Я не пойду в психушку. Лучше, если я тихо усну. Нет - нет. Я не помышляю о суициде. Это страшно - заложить бессмертную душу. Но если не останется ничего другого, то лучше так. Нет, лучше если я не буду об этом думать. "Так, старая галоша, поднимайся и иди на работу". Мысленными пинками, заставив себя подняться, я быстро сделала все свои обычные дела, глотнула крепкий горячий чай и вышла на улицу. Хорошо!!! После замкнутого пространства однокомнатной квартиры и, особенно пыльного и пахнущего кошачьей мочой подъезда, на улице здорово. Не хочу в автобус. Здесь хоть и не далеко, успеешь надышаться сырой одеждой, дешевой парфюмерией, потом и пылью. Сами знаете о чем я говорю. Лучше пробегусь пешочком.

И здоровью полезно, хотя ноги и устают.

Я бодро шла по тротуару, пока не услышала резкий, на фоне чисто утренних звуков, визг тормозов. А затем, как в замедленной съемке. Я оборачиваюсь. В мою сторону несётся огромная черная машина. Может мне показалось, что она огромная, но вне сомнения это был внедорожник. Он сносит урну, цепляет столб с декоративным фонарем, разворачивается, но не останавливается, как - будто им двигает огромная безжалостная рука. На бесконечно маленький миг, машина зависает передо мной. Я вижу расширенные от ужаса глаза молодого парня, почему - то я запомнила, что они ярко голубые, судорожно сжатые на руле пальцы. И удар, который отбросил меня. Затем кратковременный полет и еще удар о кирпичную стену дома.

Ничего не чувствую. Вижу машину, которая застыла как вкопанная, людей с испуганными лицами, подбегающими ко мне и, краем глаза, тонкую струйку ярко алой крови, ручейком текущую от меня по мокрому асфальту в сток для дождевой воды. И почему-то, мне безумно жаль эту драгоценную влагу, уносящую мою жизнь.

И вот она, безумная боль, которая как дуновение ветерка гасит мое сознание. Я умерла!

Глава 1.

 Странно. Очень странно. Муторно. Да что же это такое? Я не должна ничего чувствовать. Это нечестно. Где же я, черт возьми! Ой. А ругаться нельзя. Неизвестно что меня ждет. Надо бы быть осторожной. Я ничто. Сгусток энергии, душа. Что же мне делать? Лететь куда-то или ждать? Пойду, нет полечу. Фиг с ним. Буду двигаться. Вы не удивляйтесь, что я так разговариваю или думаю. Неважно. Я никогда не чувствовала себя на свои годы. Проехали. Кругом ничего не видно. Ни зги. Туман - не туман. Какая - то вязкая субстанция. Двигалась я недолго. Услышала голоса и полетела в их сторону.

– Да что же это такое, - возмущался приятный тенор.

– Ещё не время. Не можем мы её туда отправить. Неизвестно как всё сложится. Ещё бы лет двадцать...

– Ага, скажи ещё лет сто, - огрызнулся баритон.

– Да я говорю о человеческом возрасте, - раздался первый голос.

– Он ещё не свободен, страшно подумать к чему это приведет.

– Да ладно тебе. Знаем почему ты переживаешь. Никак не оставит чувство вины? Успокойся, Они всё - равно ничего не помнят. И ты же ей жизнь спас, - отозвался третий голос.

– Не может быть, неужели заговорил наш брат. Что же такого случилось, что ты нарушил своё одиночество и навестил нас?

– удивлению тенора не было границ.

– Все силы неба и ада, это и правда ты?
– поразился баритон.

– Вы что так всполошились? Это всего лишь я и никто не запрещал вам видеть меня, - сказал третий.

– Но...но...Что случилось?
– выдавил из себя тенор.

– Она здесь, она вернулась, - сказал третий.

– Ну, то что она освободилась мы знаем, - раздался баритон.

– Да, конечно.Но я говорю о том, что она здесь, - воскликнул третий голос - заходи дитя моё.

Если бы у меня были глаза, я ослепла. Передо мной сидело три невыносимо прекрасных создания. У первого были ослепительно белые волосы, с серебристым отливом, бездонные голубые глаза, прозрачные, как летнее небо. Черты лица неописуемо нежные, тонкие. Слегка пухлые губы застыли в полуулыбке. Второе создание было не менее прекрасным: волосы медного цвета, искрящиеся золотом, глаза цвета молодой весенней зелени, без единого пятнышка. Создавалось ощущение, что они светятся изумрудным светом изнутри. Тонкие брови слегка приподняты в удивлении, губы великолепной формы слегка приоткрыты. Третий был жгучим брюнетом. Волосы отливающие синевой струились по плечам до лопаток, глаза темно - синие, почти черные. Прекрасный рот застыл в насмешливой ухмылке. Только тонкий шрам зигзагом пересекал его лицо, от правого виска до верхней губы и затем, к подбородку, заканчиваясь за воротом одежды. Эта дисгармония придавала ему вид злодея из ужастиков. Но для меня он был красивее тех двоих.

– Так, так, так. И что нам с тобой делать, дорогая?
– задумчиво проговорил медноволосый, которого я определила как баритон.

– Как что? Оставим с нами, а потом видно будет.

Не успел это сказать блондин, как раздалось рычание. Оба с удивлением уставились на третьего, потому что эти звуки издавал он.

– Нет, - как отрезал он.
– Она немедленно отправляется на Тиру.

– Может...- попытался встрять блондин.

– Я сказал, нет!
– уже закричал третий.

– Ты!
– указующий перст был направлен на меня.
– Иди за мной.

Он быстро пошел в сторону арки. Я полетела за ним. Шёл он долго, не останавливаясь. Скоро послышался шум воды. Появилась опять зыбкая субстанция, воздух сгустился до тумана. Но он был удивительно прозрачным. Мы очутились в гигантской пещере. Всё здесь искрилось кристаллами. По стенам сбегали ручейки и спадали в небольшое озеро, занявшего противоположный угол пещеры. Было оно черного цвета и непрозрачно. Посреди озера находилось небольшое плато на котором под куполом лежала девушка. Она как будто бы спала, но я бы поклялась, что она просто застыла во времени.

Через небольшой мостик мой спутник перешел на плато дотронулся до стенки купола, который исчез, оставив за собой легкую дымку. Услышав шорох, я оглянулась. Блондин и медноволосый шли следом. Никак не могу привыкнуть, к тому, что у меня нет физического тела, органов чувств, автоматически описывая всё так, будто я до сих пор живой человек. Медленными шагами черноволосый подошёл к девушке и коснулся кончиками пальцев её волос, обвёл контур лица и отошёл на шаг назад. Рядом с ним встали и остальные двое. Некоторое время они стояли молча. Слышно было лишь журчание воды. Вдруг, резко развернувшись, черноволосый подозвал меня поближе и указал на девушку. Я медленно подлетела и с интересом уставилась на неё. Обычная девушка, лет 18-20. Каштановые волосы коротко стрижены. Лицо с тонкими чертами, чёткие, как нарисованные, брови вразлёт, пушистые ресницы веером оттеняют удлиненные глаза. По сравнению с лицом они должны быть очень большими. Тонкий нос, мягкие губы средней толщины, верхняя пухлее нижней. Маленький подбородок с ямочкой, крохотные ушки. Фигура средняя: небольшая грудь, тонкая талия, длинные ноги, маленькие ступни. Она больше похожа на среднего подростка из моей прошлой жизни. Одета она была в брюки из непонятного плотного материала и в тунику со шнуровкой спереди. Сверху жилет с завязками. И всё это черного цвета. На ногах сапожки из мягкой кожи. Руки свободно лежат вдоль тела. Пальцы тонкие и длинные, с коротко обрезанными ногтями, овальной формы. Я взглянула на своих спутников, они пристально уставились на меня. Неизвестно, что от меня ожидая.

– Невероятно! Она ничего не помнит. Сбросив ненужную плоть, ты должна была вспомнить хотя бы кто ты есть, - рявкнул черноволосый. Он обвинял меня в неведении?

– Подожди, не торопись. Давайте познакомимся. Я Анор, - представился блондин, - это Берк, - указал он на медноволосого.
– А вот этот хмурый субъект - Делиур. Я так понимаю, что ты ничего не вспомнила? Может, если ты соединишься со своей сущностью, ты все вспомнишь? Делиур, помоги ей.

Делиур стоял закрыв глаза, затем нехотя подошёл к девушке и приложил два пальца ей ко лбу. Внезапно темнота накрыла меня, сильная боль скрутила всё моё существо. Я чувствовала все свои конечности. Вам наверное известно понятие - фантомная боль. Болит то, чего нет. Видимо и у меня было то же самое. Но как ни странно, с уменьшением боли, усиливалось мое мироощущение. Я поняла, что заняла тело девушки. Сначала возникло чувство брезгливости, как-будто я одела одежду с чужого плеча. Затем, от кончиков пальцев рук до кончиков пальцев ног, прокатилась волна осознания и ощущения, что это тело уже моё. Мозг и все внутренние органы включались, как маленькие лампочки, приветствующие жизнь, не знаю как долго это продолжалось. Глубоко вдохнув холодный воздух, я медленно открыла глаза. На меня смотрели тёмно - синие глаза, в которых плескалось море нежности.