Шрифт:
Пролог
«Всякая история имеет своё начало и конец».
Если люди пытались создать защиту от магии, то очень скоро за ними приходили Высшие, орки или эльфы – без разницы; и эти люди бесследно исчезали.
Один учёный Орфии тайно от всех пытался создать противомагический барьер. В одно прекрасное утро в его окно впорхнула летучая мышь, стукнулась о пол и превратилась в темноволосую, бледнокожую девушку в чёрных одеяниях:
– Быстрее, с-собирайся! Они уснали о твоих экспериментах и уше идут с-са тобой!
– Кто ты такая? Откуда тебе это известно? И не обманываешь ли ты меня про них?
– Подумай: если исвестно мне, нес-снамо кому, то уш им-то теперь исвестно и подавно!
– Но я не могу бросить результаты трудов своих и лабораторию, все ресурсы мои здесь. Да и куда я пойду? Не выживу я один в наших орфийских дебрях. Звери порвут меня, если не люди.
– Бери с-самое необходимое, только быс-стро, и следуй са мной! Если тебе, конечно, шиснь дорога. А о своей бес-сопасности не беспокойся: я тебя проведу и от всех бед уберегу,
Жила-была на свете девочка Катя, Екатерина. Двенадцати лет отроду. И было у неё чрезвычайно развито чувство справедливости. А ещё были у неё папа и мама, старший брат и младшая сестрёнка. Училась хорошо, хоть и без фанатизма, но часто болела и пропускала школу (по причине болезни). В общем, ничего такая себе девчушечка была… самая что ни на есть обычненькая. Ну, почти… Всё же – все мы индивидуальны, личности. С какой-никакой изюминкой.
Была весна. За окном пели птички, журчали ручейки. И солнечный зайчик скакал по школьной доске. Жирная муха навязчиво пыталась сесть на лицо, ловко уворачиваясь от возмездия. Раздался звонок с урока. «Ура! Последний! Свобода!» – пронеслось в голове, наверное, не у одной только Кати. Быстро сложив вещи в портфель, но аккуратно, в отличие от некоторых мальчишек в классе, которые просто побросали тетрадки и учебники вперемешку да “абы как”, Катя попрощалась с учителем и подружками, и разве что не вылетела из школы. Ещё бы – надо успеть на автобус, иначе потом ждать да ждать. А небо-то вот что-то потемнело и заволокло тучами. Вскоре стал накрапывать мелкий дождик. Катя ускорила шаги, достала зонтик из портфеля и раскрыла его. Дождь усиливался. Капли дождя падали на листья, а те, постепенно склоняясь под тяжестью скапливающейся воды на них, опрокидывались и проливали влагу вниз на землю. С деревьев вода капала на дорогу, лужи увеличивались в размерах прямо на глазах. Сверкнуло. Молния. В вышине прогремел гром. Катя дошла до остановки, дождалась своего автобуса и села в него. Капли дождя били по стёклам, собирались в крупные шарики и стекали вниз косыми ручейками. А когда автобус набирал скорость, капли ползли вбок по стеклу, а то даже и вверх. Гроза резвилась снаружи: сверкало и рокотало в небе. Но ближе к Катиной остановке сверкать перестало и лишь мелкий дождичек да тёмные тучи, заволокшие все небо и спрятавшие солнце, напоминали о непогоде… Если не считать луж, конечно. Её остановка. Опять раскрытый зонтик и шлёпанье ножек по лужам. До дома уже недалеко. Монотонный звук падающих капель, бьющихся обо всё вокруг… Но что-то насторожило Катю. Какой-то посторонний звук вплёлся в мерный перестук дождя. Треск или шипение? И Свет. Катя, не сбавляя шага, осмотрелась – ничего необычного: лужи, мокрые скамейки… Чуть-чуть подняла взгляд и обомлела: рядом с ней был яркий, живой и шипящий шар. Он потрескивал и висел в воздухе, чуть искрясь и вращаясь недалеко от неё. Катя испугалась. Что это? Волшебный шар? Портал в другое измерение? Или шаровая молния? «Надо бежать! Ну их, волшебные миры, чужие измерения и уж тем более электрическую опасность!» Но это было ошибкой. Шар зашипел сильнее, заискрил и с сумасшедшей скоростью метнулся к Кате… «А-а-а!!!» Яркая вспышка в глазах девочки… И темнота… Тьма поглотила её.
Глава I. Катан
«Иные миры? Такое только в книжках и бывает!
Это всё – выдумки и фантастика!»
Голова просто раскалывалась… Ноги и руки онемели, и только покалывание в суставах было напоминанием об их присутствии. Катя открыла глаза. Темнота. Ветер щекочет волосы. Влажные губы и железно-солоноватый привкус во рту… Катя попыталась пошевелиться и поняла, что лежит на животе. Напряглась и перевернулась на спину… И мириады звёзд встретили её. Переливаясь, перемигивались в небе, составляя диковинные созвездия. Они были близкими и яркими, разгоняли тьму и давали свет, пусть и не яркий, дневной, но достаточный для ночного путника, чтобы не сбиться с пути и не заблудиться в темноте… Вот только луны не было видно. Совсем. Да и звёзды были незнакомыми… Не было привычных созвездий. И светловато было для обыденной ночи.
«Где это я? И почему это я где-то… тут?» – подумала Катя, держась одной рукой за голову…
«А где мой портфель?» – забеспокоилась девочка.
Осторожно, стараясь не делать резких движений, Катя приняла вертикальное положение сидя. Даже осторожные движения отозвались ноющей тупой болью в её голове. «Какой свежий, чистый воздух! Вкусный… Не то что в городе», – думала девочка, осматриваясь вокруг. Она сидела на лугу, а трава вокруг неё в радиусе примерно пяти метров была выжжена. Насколько это позволял видеть ночной свет, как ни странно. Справа, кажется, была дорога, а за ней – река. За рекой – холмы. Слева от горизонта и до горизонта тёмной громадиной неприветливо возвышался лес.
На левом боку девочки оказалась небольшая поясная сумка. «А где же хозяин? Не похожа она на мой портфельчик, но другого что-то поблизости ничего не видно, – решила Катя, – Что там у нас?» Перевернув сумку, девочка высыпала её содержимое прямо себе под ноги, на землю. После ревизии выпавшего имущества было установлено наличие: почти полной фляги, мешочка соли, пары золотых и пригоршни серебряных монет с неизвестными Кате профилями каких-то, видимо, весьма серьёзных дядек, чистая тряпица с половиной краюхи хлеба и двумя запечёнными картофелинами. А ещё с самого дна сумки выпали два тускло светящихся зелёным светом кристалла размером чуть больше ладони и толщиной в два больших пальца. Они так удобно легли в ладони, чуть начав пульсировать и распространяя по телу тепло… Катя, испугавшись, разжала пальцы, и кристаллы покатились по земле, остановились и стали опять светиться ровным светом, правда, более тусклым, чем ранее. Катя перевела взгляд на еду, и в желудке заурчало. «А ведь и правда: кушать хочется-то как! Думаю, хозяин вещичек не обидится сильно. А ещё лучше – совсем не объявится». Катя уселась поудобнее, но что-то её насторожило. «В чём подвох?» – подумала девочка и замерла, насторожившись. Прислушалась. Тихий ветерок шелестел листьями деревьев в лесу, вода журчала в речке, да какие-то жучки-насекомыши стрекотали в ночи. Сверчки?
Цикады? Кто ж их знает – Катя не настолько хорошо разбиралась в этом, да и, вообще, можно сказать, она была урбанизированным [1] человеком. Внимательнее осмотрелась, принюхалась – ничего подозрительного. Но что-то, какая-та важная, наверное, деталь где-то глубоко угнездилась у неё в подсознании, никак не могла сформироваться в осознанную, законченную мысль и не давала девочке успокоиться. Ха! Как же! Успокоишься тут, после всего произошедшего, непонятно где находясь. «Мамочка! – хотела расплакаться Катя, но глаза почему-то остались сухими. – Тогда хоть поесть надо». Катя опустила взгляд вниз, чтобы найти хлеб, и замерла… «Так вот что не давало мне покоя!»1
от латинского urbanus – городским (здесь и далее по тексту – примечания автора)
На ней были одеты грубые холщёвые штаны, предположительно серого цвета (как-никак ночь же на дворе!), а на ногах были лёгкие кожаные полусапожки. «Мать моя женщина! – в сердцах воскликнула девочка. – Как же это так? Откуда?» Катя изучила себя внимательнее: из прочей одежды на ней был из того же материала, что и штаны, балахон с капюшоном, застёгнутый наверху на три пуговицы-петельки и в талии перетянутый кожаным поясом. Но это были ещё не все из неожиданных открытий: руки у девочки сейчас были больше прежних, да и сама она стала как-то покрупнее… Нет, не полнее, а выше. И не просто выше, а, похоже, – старше! «Вот это новость!!! Сколько же времени прошло?»
«Что-то у меня и аппетит пропал».
«Как же так: неужели я уже постарела и стала бабушкой?» – пронеслось в Катиной голове. «А монетки в сумке – вроде как пенсия, – усмехнулась своим невесёлым мыслям… девочка [2] . – Ну хоть ВПР [3] писать не пришлось!»
Желудок опять требовательно заурчал. «Война войной, а обед – по расписанию, – удивилась своим странным мыслям Екатерина. – Что за выражение такое незнакомое?» «Картошечка! – потянулась было девочка к предмету своего внезапного возжелания, но одёрнула сама себя. – Руки мыл?» Подумав, что что-то странное творится у неё в голове, Катя отправилась к речке. Речка была достаточно широкой, а берега – крутыми, чтобы желание помыть руки само собой спасовало перед чувством самосохранения. Катя вернулась назад, на место своего появления здесь, уселась прямо на голую землю. Поплевала на ладони и, растерев их друг о дружку, да вытерев “бедняжек” о края балахона, приступила к трапезе. Слопала все картофелины, посыпая их солью, открыла фляжку и без задней мысли сделала один глубокий глоток… Горло и нёбо обожгло, дыхание перехватило, в носу защипало, а из глаз хлынули слезы. Катя закашлялась: «Кх-кх-кхххх-ххх-х-х. Кх-кх! Кх… Что это за… кх-кх… мерзкая, ядрёная дрянь!» Горло всё ещё саднило, из глаз текли слёзы, а в голове стало так легко-легко, мир вокруг поплыл и закружился. «Ик!» – сказал Катин желудок. И подтвердил это снова и снова: «Ик! Ик!» «Запить! Воды!» – сообразила девочка и на автомате хлебнула из фляжки снова… «Ик!» – и снова. Тело было лёгким-лёгким, совсем чужим, где-то там – за туманом; голова кружилась, а веки стали тяжёлыми и неподъёмными. Мир поплыл…
2
будем по-прежнему придерживаться изначально данного определения, раз уж не доказано обратное;
3
Всероссийские проверочные работы
Проснулась Катя уже засветло. В голове гудело, а тело всё ломило. Катя лежала ничком, уткнувшись лицом в землю. «А-а-а! Что это было вчера? Что это за… гадость во фляжке?» Фляга валялась открытая и пустая рядом с девочкиной правой рукой. Катя подняла фляжку, перевернула, и пара алых капель выскользнула из горлышка и упала на землю. «Фи!» – фыркнула Катя и осмотрелась. Вот это да: она была всё там же! Ничего себе приключеньице! «А я уж, грешным делом, было подумала, что всё это мне приснилось, – расстроилась девочка. – И почему вокруг того места, где я вчера очнулась, трава выжжена? Ай-ай! Моя голова! Как мне плохо!» Но что-то ещё было сильно не так этим временем суток… Вдалеке, с одного конца дороги слышались приглушённые раскаты грома, а небо там было тёмным, все закрыто иссиня-чёрными тучами, сверкающими незадолго до каждого громового раската вспышками. Гроза!!! Девочка вспомнила. Вспомнила всё: школу, грозу, сверкающий шар. «Я умерла? Я же совершенно точно – не дома. Но я же чувствую, вижу, думаю! Да и на рай или ад это место не похоже вовсе». Катя посмотрела в другую сторону, туда, куда уходил другой конец дороги. Там было светло, и ни единой тучки на горизонте. А ещё там было солнце. Нет, не так: целых два солнца, целых два жёлтых шара-близнеца висели рядом в вышине, соприкасаясь! Они были похожи на восьмёрку, завалившуюся на бок, на символ бесконечности. «Определённо, это – не Земля». Дорога, уходящая в светлую сторону, сворачивала вдалеке вместе с речкой налево куда-то за или в сам лес. И там, из-за поворота, в небо поднимался столб белёсого дыма, который ветер нёс в сторону девочки. Катя принюхалась – и вправду в воздухе пахло сожжённым деревом: «Не похоже на пожар. Костёр или ещё что? Но там, наверняка, люди. ЛЮДИ!» Катя было вскочила и побежала в сторону дыма, даже проигнорировав головную боль и прочие неприятные факторы дискомфорта, но тут же вернулась. Аккуратно собрала всё рассыпанное вчера в сумку: кристаллы, деньги, продукты и флягу. Закрепила сумку на поясе, отряхнула одежду и целеустремлённо зашагала в светлую сторону.
По дороге к светлому будущему, к надежде, Катя пару-тройку раз с опаской оглянулась: не догоняет ли её гроза? Ой как не хотелось без зонта, нет, – без крова и сменной одежды встречать его. Да и последние воспоминания о грозе были вовсе не радужные. По мере приближения к повороту, к дыму, у Кати сложилось впечатление, что тёмная сторона, грозовая, не преследует её. Да и, вообще, остаётся неподвижно на прежнем месте, постепенно удаляясь от неё, со скоростью Катиного шага.
Ближе к повороту запах стал тяжёлым. Пахло гарью. И сгоревшим мясом. «Может, там коптильня? – размышляла Катя. – Ещё и покушать дадут». Она даже сглотнула подступившую слюну и облизнулась. Когда Катя миновала дорожный поворот, то это уже нельзя было называть запахом. Это было просто невыносимо. Смердело.