Свет мой ясный

– Я ведь знахарка, вот и знаю, – отшутилась Алена от первого вопроса, не намереваясь отвечать и на второй: ну к чему сообщать невинному здоровяку Митрию, что мелкорослый Ванька Красный – кровавый атаман и Анискин полюбовник? Конечно, по первому его зову она к черту ринется, а не только к близенькой церкви! А не застав на месте, решит, что ушел, не дождался… Чтобы убедить Катерину Ивановну, у Алены не так уж много останется времени!

– Ну, хватит лясы точить, – осадила она Митрия. – Слышь, звонят. Гляди, не перепутай, все в точности скажи Аниске, как я велела, а нам с барыней не мешай. Но поглядывай: чуть Аниска воротится, держись рядом и делай по первому знаку то, что будет приказано, хоть бы тебе пришлось голову Аниске оторвать!

И, развернув Митрия на месте, она подтолкнула его к церковным дверям, а сама стала поодаль, комкая на груди платок и всем сердцем взывая к матушке Марии.

Ей было невыносимо страшно вновь взойти на монастырский двор – пусть и монастырь этот совсем другой, и люди другие, и никто здесь и слыхом не слыхал об Алене-лиходейке, беглой келейнице покойной игуменьи. Чудилось, сама себя в западню ведет… оставалось лишь надеяться, что матушка Мария примет искупление ее вины. Ведь первое, что решилась исполнить Алена после своего бегства, это спасти другую невинную душу, подобно тому, как была некогда спасена она сама. И, быть может, матушка Мария простит ей черную неблагодарность, если именно на монастырском подворье Алена предпримет первый для этого шаг?..

Она окинула взглядом чинно выходящий, творящий милостыню люд – и облегченно вздохнула: вот Катерина Ивановна! В точности такая, как говорили Лёнька и Митрий: белая да румяная, с веселым взором, хоть и потупленным смиренно, статная, сдобная. И девка чернявая при ней. Идут к карете… ну, Митрий, не оплошай!

И Митрий не оплошал! Пока барыня рассыпала направо и налево медяки, он склонился к Аниске и что-то прошептал ей на ухо. Девка воззрилась недоверчиво, но когда Митрий показал ладонью на вершок выше земли, она поверила – и, не сказавшись барыне, шмыгнула к Спасской улице.

Митрий подошел к лошадям, взялся поправлять упряжь. Мысленно похвалив его за догадливость, Алена шагнула вперед:

– Дозволь слово молвить, добрая боярыня!

«Добрая боярыня» рассеянно сунула ей копейку:

– Господь с тобою, бабонька, иди своим путем!

– Беда над тобой, Катерина Ивановна, – впрямую сказала Алена, когда безразличный голубой взор скользнул по ней. – Если не остережешься, отдашь нынче Богу душу, а дом твой сгорит, добро же покрадено будет.

Может быть, следовало начать издалека… Может быть, разумно было завлечь Катерину Ивановну своим лекарским искусством, намекнуть на невстаниху ее любовника… Но какая женщина снесла бы подобное без обиды? Откуда незнакомке может быть известно про этакие тайные напасти у любовника, ежели она сама от этих его напастей не пострадала? И хоть довольно трудно было приревновать иноземного кавалера к полуодетой побирушке, Алена с одного взгляда определила натуру Катерины Ивановны: эта из тех, у кого сани бегут перед лошадью. Из тех, кто сперва бьет, а потом спрашивает, что ты натворил, и вообще – натворил ли!

– Ты кто ж такая? Из какой ямы вылезла? – спросила пышногрудая красавица, убивая на месте Алену не столько безразличием тона, сколько внезапной прозорливостью. – Сама, что ль, красть придешь?

Розовый приманчивый рот расцвел в усмешке, но взгляд уже сделался цепким, и Алена поняла: теперь можно договорить до конца. Теперь Катерина Ивановна ее выслушает, но вот поверит ли – это еще вопрос!

– Не я, нет. Ватага воровская – человек двенадцать-пятнадцать. И не прежде уйдут, чем возьмут тебя блудным делом, а потом…

– У меня защита есть! – вспыльчиво подалась к ней Катерина Ивановна. – Так что скажи своим…

– Они не мои, – спокойно перебила Алена. – А защиты твоей нынче дома не будет ночью: на карты зван иноземный господин, на карты до самого утра!

Катерина Ивановна видимо опешила.

– Кто тебе сказал? – быстро спросила она, и Алена порадовалась: не тратит времени на пустые отрицания очевидного и сразу смекнула – просто так, под окошком, эти сведения не подберешь, их унес из дому кто-то свой, весьма близкий к барыне.

– Атаманова полюбовница в твоем доме в услужении. Зовут ее Аниска, и через нее ватага о каждом твоем вздохе сведома.

Глаза у Катерины Ивановны сделались большие-большие и по-детски растерянные.

– Врешь ты! – выдохнула она. – Зачем Аниске?.. Она мне предана!

– Настолько предана, что направо и налево про невстаниху у твоего хахаля болтает? – с усмешкой ударила главным своим оружием Алена – и вовремя успела отстраниться от лилейной, но весьма пухленькой, а стало быть, увесистой ручки, уже готовой отвесить знатную пощечину оскорбительнице.

Глаза Катерины Ивановны вспыхнули таким полымем, что Алена даже испугалась, как бы ярость не помутила разум «доброй боярыни». Но та только прошипела:

– Это я тебе еще попомню! – и спросила совершенно спокойно: – Почему я должна верить про Аниску?

– Не верь, – охотно кивнула Алена. – Не верь, а проверь. Вот как только вскорости девка твоя воротится – ты ей и скажи, что получила известие от кавалера: мол, раздумал он идти к приятелям, а всех их к себе зазвал, так что надобно готовиться к большому ужину.

– И что? – с презрительным поджатием губ спросила Катерина Ивановна. – Будет что?

– А то будет, что Аниска запляшет, как змея на горящих угольях, и начнет проситься отпустить ее на час-другой. Ей после такого известия хоть умри – а надобно бежать ватагу упреждать, чтоб нынче к вам не собиралась. Одно дело – беззащитная бабенка, и совсем другое – мужчины вооруженные, которые и постреляют, и побьют ватажников!

– И что мне тогда делать?

– Не пускать! – решительно сказала Алена. – Не пускать ее ни за что! Скажите, мол, отпустите ее куда надобно, только пусть она вас прежде до дому сопроводит. А там, как придете, отдайте Митрию приказ, чтоб хватал предательницу и волок в какой ни есть чулан, под замок.

– Ого! – холодно протянула Катерина Ивановна, весьма внимательно вглядываясь в странную незнакомку, столь сведущую в ее домашних делах. – Так ты и к Фрицу моему в мотню лазила, и Митрия знаешь?! Ловка же, как я погляжу… Но скажи на милость, с чего я должна тебе верить? Почем мне знать, может, это вовсе не Аниска, а ты и есть воровская подружка, которая хочет заморочить мне голову?

– А ты меня запри в подвале на ночь – вот и вся недолга, – предложила Алена. – Буду я заложницей. Утро все на свои места поставит, ежели к обороне приготовитесь как надо!

– А это мне зачем? – хлопнула ресницами барыня. – Пускай себе Аниска упреждает своих, чтоб не совались – сегодня они и не появятся. Зачем хлопотать еще?

– Сегодня не появятся, так появятся завтра, – нетерпеливо, то и дело косясь на Спасскую улицу, объяснила Алена. – Неужто непонятно? Все равно – рано ли, поздно они до тебя доберутся. А ежели поступишь, как я тебе советую, – можно будет всех ватажников повязать враз. Народишко это лихой, мятежный! Не далее как неделю назад ограбили они команду астраханского стружка и ушли с хорошей добычею.

Конец ознакомительного фрагмента.