Свет озера

Его спутники еще спали, но ему не терпелось выйти и все увидеть. Он потихоньку отодвинул полог и выпрыгнул из повозки.

Заря была здесь, совсем такая, какую он видел в мечтах, но увидеть въявь не надеялся. Она устремлялась ему навстречу, ясная, сверкающая, несущая радость.

Первый взгляд Бизонтен бросил на озеро, но завеса тополей и ряды колючего кустарника, сплошь усеянного грачиными гнездами, закрывали от него горизонт. Никто из его спутников еще не проснулся, и Бизонтен радостно упивался своим одиночеством. Он шел вдоль реки, убегавшей куда-то вдаль меж заледеневших берегов, река даже вроде бы осунулась. Он зацепил плечом колючки, и на землю с треском разгорающегося костра посыпались пласты смерзшегося инея. Звонко звенела земля промерзшей листвой. Она трещала, стонала, пела под ногой человека. Бизонтен продрался сквозь заросли лозняка, камыша и колючек и очутился наконец на длинной береговой полоске, по которой медленно ползли солнечные лучи, и все кругом искрилось.

У Бизонтена на миг перехватило дыхание. Что-то внутри словно сжалось в комок, потом медленно отпустило, но он успел шепнуть:

— Бог ты мой, редко я видел тебя таким красавцем!

Он зашагал по песку, покрытому замерзшей тиной. Остановился у кромки пошедшего трещинами, тронутого изморозью, пупыристого льда — видно, полдневное солнце и вода поработали над ним на славу. Под этой ледяной коркой, то отливавшей снежной белизной, то почти прозрачной, умирали волны. И оттуда не переставая шел хрустальный звон, лишь изредка заглушаемый криком чайки. На одно мгновение при виде этого ледяного зеркала, кое-где прочерченного полоской ила, Бизонтену вдруг представилось окаменевшее лицо Мане. Но он тут же прогнал это видение.

Вокруг по-прежнему стоял туман, пронизанный светом. Нежно-соломенные оттенки примешивались к серым, а за ними уже угадывались Савойские Альпы, Бизонтен ждал. Он-то помнил, когда между тенью и светом завязывается последняя битва. Ему хотелось разом охватить взглядом все окрест. И то, что лежало перед ним — полые голубоватые колодцы, где в глубине просверкивал порой снег и лиловато-розовая земля; и то, что вставало справа, где сбивался в кучу туман и, казалось, плыл прямо на него; и то, что открывалось слева, где все сверкало, дымилось, стремясь удержать при себе тепло еще невидимого отсюда, но уже дающего знать о своем присутствии солнца. Вдруг самая сердцевина пламени как бы взорвалась, и длинные огненные языки, лизнув берег, коснулись ног Бизонтена. По спине его прошла дрожь, пронзившая затем все тело. Только огромным усилием воли он подавил нестерпимое желание громко закричать. А внутри его чей-то голос, совсем не его, какой-то чужой, приглушенный голос все же вырвался наружу взволнованным выдохом:

«Бог ты мой, никогда я не видел тебя таким красавцем… никогда… никогда…»

Он оцепенел. Обшлагом рукава вытер слезу, проворчав:

— Что же это такое, теперь уже свет мне глаза режет?

И тут же снова поднял взгляд, завороженный этой феерией, разыгравшейся лишь для него одного, этим дивом, как бы явившимся сюда из какой-то иной вселенной. Весь этот свет и все эти тени, перемешавшись в одно, ходили кругами, и чудилось, будто от озера идет пар, как от кастрюли с супом, стоящей на сильном огне, и языки этого огня разгорались повсюду. Вихрь уже и впрямь не налетал больше с севера, что-то приглушенно напевал легкий предутренний ветерок. Он месил этот пар, гнал его прочь отсюда, иной раз прибивал к берегу. Внезапно эту дымку, эту завесу будто разодрало, кружевные ее края заиграли золотом и серебром, а бездонные провалы залиловели и заголубели. И в глубине самого разверстого и самого широкого из этих провалов явилась гора, вся белая, вся розоватая, вся в зазубринах на манер острого рыбьего хребта, колючего, как излом гранита. Совсем далекая гора, но она, покорная игре света, казалась чуть ли не рядом, и хотелось коснуться ее ладонью.

В это мгновение Бизонтен вспомнил об Ортанс. Он-то знал, что и ей по душе такие вот минуты. Он решил было уже отправиться за ней, но его устрашила возможность встречи с остальными своими спутниками. Раз уж тех, что покинули Лявьейлуа, раз их не может тронуть вся эта краса, то чего же тогда ждать от Сора и его приспешников? К тому же Бизонтену хотелось сполна насладиться каждой дарованной ему минутой, даже крохи ее он не желал потерять.

Сейчас ветерок пригоршнями швырял тени и свет. На миг он совсем закрыл гору, но лишь затем, чтобы снова открыть ее еще шире, и снова закрыл, прежде чем взмыть вверх между водой и облачками. Потом он стремительно взлетел ввысь, и все озеро словно разом охватило огнем.

Бизонтен невольно зажмурился. Когда он поднял веки, все вокруг превратилось в широко разлившееся веселое пожарище. Вода трепетала, трепетало также и небо, где рассыпались на тысячи осколков прозрачные облачка, словно превратившиеся в звездную пыль.

Подмастерье вздрогнул. Под чьей-то ногой затрещал смерзшийся камыш, кто-то зацепил камень, и он с грохотом покатился вниз. Бизонтен обернулся.

Туман медленно обволакивал лужайку. Бизонтен разглядел человеческие фигуры, двигавшиеся к нему. Он даже лица различал, и первым различил лицо Ортанс.

Люди эти шагали медленно, околдованные светом. Все они были здесь, они продвигались, как войско, одним строем, некая сила неспешно толкала их вперед. Никто, казалось, и не заметил Бизонтена, не в силах отвести взгляд от бескрайнего озера и величавых Альп, где продолжалась битва разгоравшегося дня с обрывками ночной мглы, еще цеплявшейся за сиреневатые долины, все взоры были устремлены туда, вдаль, где должны были бы уже истаять потрескавшиеся снеговые пласты, где вершины, казалось, высились совсем рядом с этим огнем, подымающимся из вод, дабы затмить небо.

Всех сковало великое волнение, и наступила долгая минута молчания, когда смолкают даже крики чаек.

Долгая минута, когда дышало одно лишь озеро, и эта баюкающая песнь счастья все ширилась и наконец коснулась солнечным своим боком кружевеющего льда реки.

17

Бизонтен предоставил своим спутникам заниматься стряпней и лошадьми. Сам он зашагал по длинной аллее, где частенько прохаживался в прежние времена летними вечерами, дыша свежим воздухом, болтая со своими товарищами по работе. Это светозарное пробуждение озера влило в его сердце прекрасный пламень надежды. Он быстро дошел до городских ворот, возле которых торчал вооруженный аркебузом и шпагой страж, привалившийся к крепостной стене. Шляпа сползла ему на нос, воротник толстого красного кафтана он поднял до ушей и, казалось, дремал. Бизонтен сразу сообразил, что ему не составит особого труда войти в город и что никто ему никаких вопросов задавать не станет. Он откинул капюшон плаща, заложил руки за помочи и засвистел. Подойдя поближе к стражу, он бросил ему на местном наречье:

— Если завтра настоящая весна не придет, я прямо-таки ошалею от удивления!

Пара горячих коней легко тащила повозку на высоких колесах по Гран-Рю, направляясь к воротам. Грохот колес по выбитой мостовой заглушил голос Бизонтена, и сердце его забилось еще сильнее. Он старался не ускорять шага. А сам, стиснув зубы, ехидно посмеивался над собой: «Корчишь из себя фанфарона, братец. А все-таки волнуешься. И вот тебе тому доказательство — ни направо, ни налево не смеешь оглянуться. Нет, теперь ты уже не странствующий подмастерье, друг Бизонтен. Чего доброго, еще ляпнешь, что замок на прежнем месте стоит».

Этой ядовитой насмешкой он надеялся подстегнуть себя. Старался даже не глядеть в сторону бывшей лавки, где теперь устроили кордегардию. Он был почему-то уверен, что сейчас оттуда появится начальник, а может, и целых два, те, что вчера говорили с ним, и непременно его окликнут. Вместо того чтобы идти прямо по Гран-Рю, он свернул направо, на улицу Пюблик, а затем взял влево по Пти-Рю. Отсюда никакому стражнику его не заметить, и он глубоко, с облегчением вздохнул. Снял шляпу и вытер полой плаща лоб, где под порывами ветра уже высыхали жемчужинки пота. Только тут он осмелился оглянуться по сторонам на стоявшие в ряд деревянные дома, крытые дранкой. Большинство старых домишек успели за время его отсутствия заменить каменными. В том саду, где росли тогда две старые липы, шла стройка.

Он остановился. Его так и подмывало заглянуть на стройку, откуда доносился стук кувалды, которой орудовал каменотес, но он раздумал. По дороге ему попалось несколько тепло укутанных женщин — они куда-то спешили. Мужчины выносили из конюшен еще дымящийся навоз, от коней шел приятный теплый дух.

Ускорив шаг, подмастерье направился на стройку мастера Жоттерана, находившуюся в трех кварталах от Пти-Рю, к востоку, на углу улочки, круто спускавшейся к озеру. На минуту Бизонтен остановился, ему просто необходимо было вобрать в широко открытые глаза это пиршество света, бьющего снизу, оттуда, куда уходил провал теней, где вовсю гулял ветер. Он знал, что в эти часы порт уже оживает. Ему хотелось бы еще порадовать глаз этим светом, но сейчас было не время предаваться утехам.