Свет погасшей звезды
Шрифт:
Было ещё одно воспоминание: настойчивое, тёмное, невыносимое. Его пробудила женщина, по его воле оказавшаяся на его пути.
Если бы не сегодняшнее падение на обледеневших ступенях…
Если бы он не вдохнул аромат её тела — потерянный, забытый…
Если бы не почуял её влечение к нему — неосознанное, смутное, — пагубное для него, завладевшее его помыслами, вскрывшее давно зарубцевавшуюся рану.
Вэлэри… Он помнит их первую встречу. Помнит всё, связанное с ней.
Шамси неохотно признался себе, что хочет видеть её снова — чужую жену, недосягаемую и оттого желанную до помешательства,
Смиренно признался себе, что скучает и по ней.
Он дотянулся до бутылки с коньяком. Горькая жидкость опалила гортань. Пододвинул тарелку с тонкими ломтиками сыра, вяленой колбасы, солёными оливками.
Охотно отдался на милость полусна-полуяви.
Она… женщина его грёз приближается к нему — ближе, ближе… Да, так…
Её пальцы с силой сжимают его волосы на затылке, притягивают голову к своему лицу. Он видит неукротимый блеск в её глазах, слышит её прерывистое дыхание, чувствует силу её обжигающего желания.
Задыхается от охватившего его волнения.
Её лицо в его ладонях. Губы сливаются в поцелуе… сладком, порочном.
Она под ним, он в ней… до остановки дыхания, до последнего удара сердца.
Знает, что видение — обман. Он желает быть обманутым.
В огненной вспышке-воспоминании воплотился другой образ — чистый, нежный, безгрешный.
Наташа…. Она не ведает, что её ждёт и кем ей предстоит стать. Она ещё не познала горечь предательства, не вывернута наизнанку иной жизнью, в которую ей предстоит нырнуть с головой.
Нырнуть в прошлое, чтобы обрести будущее, — усмехнулся Шамси нечаянной мысли.
Она другая. Не та пфальцграфиня, какой станет — ослепительной, яркой, слепой в своей безграничной любви к мужчине, который не стоит ни её доверия, ни пролитых слёз.
Перед ним милая, красивая домашняя девочка. Живёт в своём мире, пребывает на своём месте. Это время не сделает её той, другой. Пусть она в нём и останется.
Глава 4
В издательство она пришла, как всегда, за двадцать минут до начала рабочего дня.
— Выглядишь не очень, — с беспокойством глянула на неё подруга, ставя на стол контейнер с выпечкой. — Бабуля вчера пирог с творогом испекла. Вот, передала тебе к чаю. Сёмка простыл. Сегодня в сад его не повела, — вздохнула грустно.
Двадцатисемилетняя Татьяна, невысокая и щуплая, с короткой мальчишеской стрижкой, была похожа на нахохлившегося воробышка. Её четырёхлетний сынишка пошёл в мать: такой же худенький, угловатый и взъерошенный. Его хотелось усадить на колени, укрыть в объятиях и жалеть, жалеть… Мальчишка рос без отца. Никто в издательстве не знал, что муж Тани отбывает пятилетний срок за кражу.
Наташа открыла контейнер.
— Спасибо, — вдохнула ванильный аромат кулинарного шедевра. — Тань, вот ответь мне… ты меня хорошо знаешь?
— Думаю, что достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в тебе, — не задумываясь, ответила подруга.
— Я сегодня не кажусь тебе странной?
Татьяна присмотрелась
к Наташе внимательнее:— Уставшей кажешься, а не странной. Заболела?
— Схожу с ума.
— Влюбилась? — заулыбалась она, обнимая ссутулившуюся подругу за плечи. — Наконец-то. Не расскажешь, кто он? Я его знаю?
— Нечего рассказывать. Не влюбилась. Со мной чертовщина какая-то происходит.
— Мужчина? Да?
Наташа молчала. Зародилось сомнение, нужно ли посвящать подругу в ту самую чертовщину?
— Так начинается любовь, голубушка, — многозначительно кивнула Таня и настороженно выпрямилась. — Он же не женат?
Обручального кольца на пальцах рук «шейха» Наташа не приметила.
Да и причём здесь он? — устало потёрла лицо.
Достала из сумки мобильные телефоны и записные книжки. Разложила на столе перед подругой:
— Что ты видишь?
Таня наклонила голову набок:
— Ну… вижу два блокнота и два телефона. А что? — подняла настороженные глаза на Наташу.
— В руки возьми.
Женщина поочерёдно полистала книжки, взвесила в руках телефоны:
— И что?
— Ничего не кажется… эмм… странным или необычным?
— Ничего. Один мобильник разбит. А блокноты обычные. Твои — старый и новый. А что?
— Да так, — убрала девушка предметы в стол.
Рассказывать Татьяне о случившемся и втягивать её в сомнительные дела категорически не хотелось. Достаточно, что предметы ей не мерещатся. Да и чем ей сможет помочь подруга? Лишь подольёт масла в огонь, а то и вовсе посоветует обратиться к психиатру, о визите к которому она уже и так задумывалась.
Воскресного отдыха не вышло. И на кладбище она не попала. Диспетчер такси отказалась принять заказ, терпеливо объяснив, что дороги за городом расчистят от снега ближе к вечеру, если до их чистки вообще дойдёт очередь.
Девушка поняла, что раньше следующих выходных посетить могилы родителей не получится. К тому времени крокусы подвянут, потеряют свежесть и привлекательность.
Значит, так надо, — успокоилась она и приступила к готовке обеда, рассчитывая наготовить еды на несколько дней, как делала обычно.
Периодически подходила к окну и с опаской высматривала на автомобильной стоянке серебристый внедорожник. Не приметив его, на некоторое время успокаивалась. Затем всё повторялось.
Она два десятка раз просмотрела снимки и видео, выискивая в них следы фотошопа и монтажа. Её двойник так же улыбалась, вздыхала на камеру и щурилась от яркого солнечного света. Так же цвела яблоня, и красивые мужчины в средневековом замке занимались своими делами, не обращая внимания на то, что их снимают.
К ночи выбившись из сил от докучливых мыслей, Наташа долго не могла заснуть в своей постели. Перебравшись в комнату родителей и устроившись на их кровати, уткнув нос в одеяло, она выплакалась. Не заметила, как уснула.
На работу пришла без настроения и уставшая, будто всю ночь трудилась не покладая рук. Как ни старалась, а дубликаты мобильника и записной книжки жгли руки, не давали покоя. Загадки требовали, чтобы их разгадали. Не требовали — вопили! Голову сверлила одна и та же неотступная мысль — как быть?