Свет в конце Бродвея

Инга так углубилась в свои мысли, что даже не заметила, как гости начали подниматься из-за стола, благодарить хозяев и потихоньку разбредаться в разные стороны, чтобы в тишине и холодке без помех переварить угощение и подготовиться к поглощению следующей порции – домашней ветчины, запах от которой доносился из коптилки все отчетливей.

Глава 2

Но сразу после ужина у Инги не получилось поговорить со служанкой. Нюша была занята уборкой со стола, да и саму Ингу утащили за собой Вова с Севой. Получив отказ от строптивой Нюши, эти двое теперь надеялись взять реванш на другом поле. Однако, если они надеялись на успех у Инги, то и тут их поджидало горькое разочарование.

Вот уже два года, как Инга была официально помолвлена со следователем Залесным, которого, как ей казалось, она искренне любила. Но что еще более важно, за время их знакомства Инга вложила в своего жениха столько сил, и физических и душевных, что бросать его ради малознакомых и малоприятных ей Вовы с Севой она точно не собиралась.

Впрочем, это не помешало ей мило поболтать с вновь приобретенными кавалерами, посмеяться их глупым и плоским шуточкам (глупым у Севы, плоским у Вовы), а потом махнуть им обоим ручкой и убежать к Алене, которая уже давно призывно размахивала ей руками из окна дома, умоляя подойти к ней.

– О чем ты с этими балбесами так долго болтала? – сердито поинтересовалась Алена, когда Инга все же пришла к ней в дом.

– Да так… ни о чем, в общем-то. А почему ты называешь их балбесами?

– Потому что балбесы и есть! Полные придурки!

– Мне они такими не показались. Нормальные мужчины. Намешано в них, конечно, всякого, но в целом они не вредные.

– Ты же их не знаешь так, как знаю я!

В голосе подруги слышалось раздражение, и все же Инга рискнула спросить:

– А ты откуда их знаешь?

Алена вздохнула, но видя, что подруга ждет объяснений, сказала:

– Мария Петровна и Виктор Андреевич – наши соседи. Они снимают каждое лето коттедж в Буденовке.

– Где?

– Это деревня такая в двенадцати километрах от нас. То есть раньше это была просто заброшенная деревня, а теперь там от деревни осталось всего три дома, а все прочие снесли и на их месте построили элитный коттеджный поселок, в котором каждое лето отдыхают те, кому дорого или просто неохота содержать собственный загородный дом. Там можно снять дом на все лето, можно на месяц.

– Ну а ты со стариками как познакомилась?

– На экскурсию они к нам приехали, подружились, стали у нас часто бывать. Виктор Андреевич очень обаятельный дедушка. Все восхищался, как это у нас тут все замечательно обустроено. Ну ты же знаешь, он не кривил душой, Вася действительно ни сил, ни денег, ни времени не жалеет на благоустройства любимого гнездышка.

Инга в ответ только хмыкнула. Гнездышко-то у Василия Петровича включало в себя несколько сотен гектаров земли. Были тут и лесные угодья, и луга, и пашни, на которых колосилась пшеница, росли рожь и овощи. И даже прекрасно вызревали назло всем скептикам дыни и арбузы. А в оранжерее, обогреваемой в зимний период, отлично росли киви и ананасы с лимонами и другими цитрусовыми. Имелись в здешних искусственных тропиках даже свои собственные элитные сорта бананов, так что хозяева Дубочков и все обитатели лакомились великолепными и душистыми бананчиками самых лучших сортов, которые не появлялись на прилавках магазинов и которые в глаза не видели их сограждане.

– Если Вася видит чего стоящее, мигом к нам в Дубочки тащит, – продолжала между тем говорить Алена. – И с годами, конечно, накопилось. У нас и музей народных промыслов, и сами народные промыслы, и разливочная линия с травяными настойками. Чего только у нас нет! Одна только коллекция машин, которую Василий Петрович от скуки себе еще в городе собрал да сюда перегнал, чего стоит. К нам даже телевизионщики передачу приезжали снимать.

Хозяйство в Дубочках и впрямь было образцово-показательным. Спорить с этим не имело никакого смысла. О феномене Василия Петровича, умудрившегося превратить заброшенную землю в цветущий и, самое главное, процветающий рай, писали очень много и часто. Его активно приводили в пример в качестве образцово-показательного миллионера и даже миллиардера, который тем не менее не только сам живет, но и своим людям жить тоже дает.

И как иногда думала про себя Инга, если судить по количеству журналистов, желающих взять именно у Василия Петровича интервью на эту тему, чувствовалось, что особого наплыва других претендентов на роль интервьюируемого у них не имеется. Вот и приходилось Василию Петровичу отдуваться за других российских олигархов. И если вначале его это несколько напрягало, отвлекало от более важных, как ему на тот момент казалось, дел, то постепенно он вошел во вкус. И теперь, когда в Дубочках все было наконец обустроено, отлажено и шло своим чередом, требуя лишь незначительных усилий самого хозяина, Василий Петрович частенько и сам зазывал к себе в гости людей прессы, искусства или спорта, чтобы лично познакомиться, поговорить, развлечь, а самое главное – показать им свои владения.

И надо сказать, что роль гостеприимного хозяина ему вполне удавалась. Теперь в Дубочках жизнь кипела. Алена могла бы быть счастлива. Теперь к ним приезжал весь бомонд, весь гламур и весь шик светского общества, о котором она прежде так мечтала. И вот странное дело, когда ей никуда не надо было ехать и весь этот бомонд топтался у ее личных дверей, ей вдруг не стало ни до кого из них дела. И она даже с какой-то щемящей грустью вспоминала те тихие деньки, наполненные лишь совместными трудами, заботами и радостями. И не было между ними никого из этой снующей толпы, суетливой и жадной до новых впечатлений.

Но вслух Алена выразила все эти свои мятежные мысли лишь только одной короткой фразой:

– А мой Вася, он очень любит показывать свои владения.

– Я заметила, – хмыкнула Инга.

Она тоже стала жертвой этого экскурсионного энтузиазма Василия Петровича. И всякий раз, когда она приезжала в Дубочки, ее торжественно водили по всему поместью, показывая различные новинки и приобретения. Это было увлекательно, потому что за год у Василия Петровича и впрямь происходило множество улучшений. Тут и конный заводик, и детская спортивная школа при нем, где обучали верховой езде всех желающих и где мирно трудились кони-пенсионеры, которым необходима была небольшая физическая нагрузка, чтобы продлить дни их жизни и позволить им жить полноценно. И поэтому такие небольшие прогулки по окрестностям становились для лошадей и их малолетних всадников очень приятным развлечением.

Причем заниматься в школе могли все без исключения появляющиеся в Дубочках дети. Как приезжающие специально с этой целью из Буденовки малолетние жители элитного коттеджного поселка, которых родители привозили на дорогих пафосных тачках, так и дети простых работников и даже селян – всех без исключения. Ни с кого из них денег за обучение в школе верховой езды денег не брали. Вместо этого в обмен за полученное удовольствие дети должны были по мере сил помогать на конюшне, чистить денники, лошадей, выполнять различные поручения: красить, приколачивать, переносить и тому подобную работу, которой всегда много на конюшне. Но дети были счастливы, им эта обязанность казалась не платой за обучение, а самым высшим в жизни наслаждением.

Самых ловких и умелых, кто демонстрировал успехи в конном спорте, Василий Петрович отдавал на обучение уже к специалистам, занимавшихся тренировкой мальчишек и девчонок с целью выискать среди них своих собственных жокеев, в преданности которых невозможно было бы сомневаться. В планах Василия Петровича было выведение новой отечественной породы лошадей. Он мечтал получить породу, способную утереть нос всем западным фаворитам. И для будущих чемпионов ему были нужны будущие великие жокеи.

Были в конной школе также и больные детишки со всей страны, которые приезжали с родителями в поисках спасения от недугов в иппотерапии. И надо сказать, что результаты были превосходными. Состояние почти всех детей после лечебных занятий заметно улучшалось. Родители были счастливы и на следующий год неизменно возвращались назад, утверждая, что время, проведенное в Дубочках, стало для них поистине незабываемым.