Свет в оазисе
Шрифт:
И сомненье охватит тебя, может статься.
А до дому - много тысяч шагов.
Много тысяч гудящих ветров -
До дому.
Можно ль верным себе остаться,
Оставаясь верным другому?
Бланш Ла-Сурс
– Неужели тебя и в Гранаде звали кастильским именем?
– Росарио, сидя рядом с полулежащим Алонсо, пыталась взъерошить его, чему упрямо сопротивлялись его прямые волосы. Рядом с ними, на изящном низком столике с выгнутыми ножками мерцал масляный светильник, озаряя кровать колеблющимся
– Только мама. Для всех остальных я был не Алонсо, а Али. Дед называл меня так до самой смерти, даже в Кордове.
– Алонсо взял кисть ее руки и стал мягко целовать подушечки пальцев, отчего по спине Росарио пробежала приятная прохладная змейка.
– Али, - она оглядела Алонсо, примеряя к его облику это имя.
– Звучит очень по-арабски. Что это означает?
– Высший, всевышний. Это один из эпитетов Бога. Почему ты спрашиваешь? Разве имена обязательно должны что-то означать?
Росарио любила эту его улыбку любознательного и приветливого мальчика-всезнайки.
– По крайней мере, некоторые из них имеют конкретный смысл. Например, мое.
Ей пришла в голову неожиданная мысль.
– "Али" и имя того юноши из сказки про волшебную лампу, которую ты мне рассказывал, - они как-то связаны?
– "Аладдин"? Да, оно означает "высота божественного суда".
– Ты для меня самый настоящий Аладдин, - решила Росарио.
– Джин - это сны. Твои удивительные, "сказочные" сны. А лампа - это вторая память, в которой ты творишь чудеса.
– Если я Аладдин, то ты дочь султана, - Алонсо привлек ее к себе.
– Царевна Будур. Так и буду тебя звать.
Она вдруг заметила, как причудливо переплетены их преувеличенные трепещущие тени на слабо освещенной стене.
– Наши тени ведут себя намного менее скромно, чем мы сами, - поделилась она наблюдением.
– Может быть, пришло время и нам уподобиться им?
– сразу предложил Алонсо.
Росарио вздохнула. С тех пор, как она помолодела, в ее теле звенели жизненные соки такой силы, какой она не помнила по своей первой молодости. Эта была властная, всепоглощающая радость бытия. В ней словно кипело плещущее через край шипучее вино. Росарио и не подозревала, какое это оказывается счастье - ощущение своей стройности, легкости движений, силы мышц, гибкости, подвижности, зоркости, остроты всего того, что притупляется и теряется с возрастом.
И, конечно же, в ней многократно возросла истома страсти. Подавляя ее, Росарио лишь усиливала ее мучительность.
– Алонсо, я хочу этого не меньше тебя!
– горячо сказала она.
– Но ты же знаешь причину. Каролина, Эмилио, Альфонсина - все они уже бросают на меня странные взгляды. Ведь для них я сорокапятилетняя дама, мать их сеньора, который и сам уже отнюдь не мальчик. Алонсо, ты младше моего сына! Подумай, как это выглядит с точки зрения этих простых и честных людей! Они и так должны быть не на шутку изумлены моим омоложением. Бог знает, какие им приходят в голову мысли из-за этого!
Радость, которую Росарио испытывала в начале этой игры в ночное уединение, стремительно улетучивалась.
– Почему, называя слуг, ты не упомянула Пепе?
– спросил Алонсо.
– Он на днях сказал мне, что будет всегда на моей стороне, что бы ни происходило. Как же мне было стыдно смотреть ему в глаза! Ведь я даже не могла спросить, что он имеет в виду, чтобы не обсуждать с ним щекотливых тем. Только поблагодарила его. А сама
думала про жуткую книгу, о которой ты мне рассказывал.– "Молот ведьм"?
– Да, - Росарио содрогнулась, вспомнив рассказ Алонсо.
Десять лет назад, в 1484 году, папа Иннокентий VIII издал так называемую "ведовскую буллу", предписывающую инквизиции уделять особое внимание искоренению ведьм и колдовства. Спустя пару лет два германских доминиканца написали книгу "Молот ведьм" - практическое пособие для инквизиторов по выявлению ведьм и по их допросу.
– Для заключения под стражу, - объяснил тогда Алонсо, - достаточно простого доноса или личных подозрений инквизитора. Ради того, чтобы добиться признания подозреваемых, их подвергают жесточайшим пыткам.
Нет, Росарио определенно было не по душе нараставшее где-то в области солнечного сплетения давящее ощущение тревоги. Алонсо, всегда чутко улавливавший перемены в ее настроении, легко дернул локон у нее за ухом. Это был условный знак: он повторял движение Росарио, на которое обратил как-то ее внимание. Она часто машинально делала это, когда задумывалась.
Росарио улыбнулась. Действительно, в ее положении было глупо предаваться унынию. Она могла менять реальность! К ней вернулась молодость - причем не та, робкая и стыдливая, которую она помнила, а новая - с идеальным, стремительным телом, с поразительной жаждой жизни! Более того, человек, которого она любила и благодаря которому обрела все эти удивительные, непостижимые дары, находился сейчас рядом с ней!
Росарио решила, что Алонсо не заслуживает того, чтобы портить ему настроение, впадая в меланхолию.
– Аладдин, ты меня любишь?
– спросила она.
– Люблю, царевна Будур, - Алонсо оживился, зная, что Росарио всегда заводит эту игру, когда испытывает прилив счастья.
– За что?
– За то, что ты такая черноволосая.
– Гм, - Росарио прищурилась.
– В прошлый раз ты любил меня за высокий рост. А в позапрошлый - за то, что я немного умею играть на клавесине.
– Ну, что ж поделать? Я очень непостоянен. Сегодня я люблю тебя за волосы.
– Благодаря тебе, в этих волосах нет ни одного седого.
Вдали послышались приглушенные расстоянием раскаты.
Росарио отстранилась от Алонсо.
– Ты слышал?
– Да, гром, - пробормотал он.
– Скоро будет дождь.
– Скоро будет звон колокольчика. И мне придется выйти в залу к Эмилио и Альфонсине. Он станет обсуждать со мной закупку припасов, а она пожелает посоветоваться, о том, что готовить на обед.
– Откуда ты знаешь?
– спросил Алонсо и тут же сообразил.
– Это уже было, и ты изменила реальность?
– Именно так, мой милый Аладдин.
Росарио перевернула стоящие на столике песочные часы. Золотистая струйка потекла вниз.
– У нас две минуты до колокольчика. За это время я должна привести в порядок прическу и платье, иначе они все поймут, глядя на меня, - Росарио соскочила с кровати, не прекращая говорить, и направилась к столу, на котором стояло небольшое овальное зеркало в серебряной оправе.
– Поверь мне, я это знаю наверняка, так как уже побывала в такой ситуации, из-за чего приходится сейчас проживать новый виток реальности. А тебе до того, как весь песок окажется внизу, надо успеть совершить целый ряд действий. Задернуть полог кровати. Открыть шторы. Тихо выскользнуть через заднюю дверь и по правой винтовой лестнице вернуться на веранду. Там сейчас никого нет.