Свет в окошке для одинокой кошки

Как ни странно, Стася не чувствовала разочарования, обиды. Шок прошел. Было неприятно из-за обмана. Но не смертельно. Наверное из-за того, что она не любила Вову. Но очередное предательство заставило осторожнее относиться к мужчинам. Не верить. Ожидать обмана. Решив, что Мишу точно близко к себе не подпустит и вначале обязательно познакомит с бабой Пашей, которая, казалось, знала все обо всех, Стася окончательно успокоилась.

Миша приехал через час. В руках пакет с противовирусными препаратами, мед и лимон.

— Добрый день, — сказал он, заходя в дом. — Я лекарства привез.

— Не надо было беспокоиться, — ответила Стася.

— Как не надо? Из-за его пса ты в воде искупалась. Так что пусть заглаживает вину, — сказала баба Паша, забирая пакет. — Может у тебя воспаление легких?! А лекарства нынче дорогие.

— Ты их вовсе не пьешь, — не выдержала Стася.

— Так это я. Я в такие времена жила, что вам и не снилось. Босиком бегала зимой во двор. А вы нынче? От любого сквозняка носом хлюпаете. Тепличные дети, — проворчала она.

— А где пес? — спросила Стася.

— Дома. Диван рвет. Есть у него любимый диван-малютка, который он решил перемолоть.

— Безобразный пес. Ему только на улице жить, — сказала баба Паша. — Вон, привози. Я его на цепь в будку посажу. Сразу исправится.

— А потом домой возьмешь. Вы не обращайте внимания. Баба Паша хоть и хочет казаться строгой, но очень добрый человек.

— Я не строгая, а злая. Как Яга, — усмехнулась она. А сама чайник поставила. Значит Миша ей понравился. Она редко кого чаем поила. Даже не всех подруг. Считала, что они этого не достойны. Стася лишь плечами пожимала. У каждого свои заморочки.

— Не надо меня только в печь сажать. Я еще пригодиться могу, — сказал Миша.

— И чем? Чего делать умеешь? — сразу спросила она.

— А чего нужно?

— У меня огород не вскопан. Стася помочь обещала, а она теперь болеет, — сказала она смотря на Мишу.

— Да сейчас решим этот вопрос. Давайте лопату, — сказал он.

Уговаривать бабу Пашу дважды не пришлось. Она сразу проводила Мишу в сарай, где ему выдала лопату. Определила фронт работ и пошла пить чай. Вот так человек, который решил привезти лекарства оказался привлечен к копке четырех соток огорода. Вышло у него это скоро. Стася хотела ему помочь, но баба Паша только головой покачала.

— Если полегчало, так лучше мне картошку почисть. Сейчас работник придет голодный. Надо будет его хоть накормить. Рожа у него знакомая. А чей, пока не пойму.

— И я его не знаю, — ответила Стася.

— Так куда тебе? Ты же и не стремилась здесь освоиться. Так приезжала на речке покупать да ягод поесть. Дикая ты.

— Почему дикая?

— Потому что людей сторонишься. Тебе они словно не нужны. Даже удивляюсь, что ты работать с детками решила. Они ведь приставучие. Границ не знают. С ними сложно.

— А я и не хотела с ними работать. Думала буду с бумагами общаться. Это потом ушла преподавать, чтоб не пропадало образование. Да и выбора особо не было. Не в магазин же идти. Или в кадры. Вот там точно я бы не справилась. А дети и подростки — их можно на расстояние держать. Надо только приноровиться, — ответила Стася. — Да и смысл кого подпускать? Чтоб опять обжечься?

— Глупая ты еще. Вроде тридцать лет, а ума нет. И умная, раз институт окончила. А жизненного ума нет, — ответила баба Паша.

— И к чему этот разговор сейчас?

— Может к слову, а может так, — ответила баба Паша, хитро посмотрев на Стасю. — Время покажет. Ты с картошкой закончила? Давай теперь морковь три.

— Как скажешь, — чихая, ответила Стася.

— Нет, так не надо. Иди лечись болявая. Мне морковь с соплями не нужна.

— Гадость, — поморщилась Стася.

— Зато правда.

Баба Паша оказалась права. Миша после копки огорода был не против ужина. Стася пила чай с лимоном и смотрела на него. Ему было больше тридцати, как могло показаться вначале. Наверное ближе к сорока. Короткие волосы дыбом стоят. Щеки чистые. Стаси всегда нравились мужчины, которые следили за собой и не забывали бриться. Ей не нравилась неряшливость. Было странно, что она тогда стала встречаться с Вовой. Наверное от отчаянья. Или это было наваждение?

— Знакомое лицо, а чей ты — не пойму, — сказала баба Паша. — Родители кто?

— Отец на тракторе всю жизнь проработал. А мать в поликлинике врачом. Кузнецова Варвара Петровна.

— А, непутевый. Все. Поняла. Чего-то мать твою давно не вижу.

— Так она к Ритке переехала. У меня как сестра родила, так мама с работы ушла и с внуками сидит. Тройняшки. Ритка одна с ними с ума сходит. Сейчас уже проще. Они в саду, а Ритка на работу вышла. Но мать все равно на подхвате. Дети то болеют, то еще чего-то.

— Их отец так и не объявился? — с интересом спросила баба Паша.

— Если бы объявился, то я сам бы его с лестницы спустил. Надо такого чудака на букву м выбрать было! Даже говорить не хочу на эту тему.

— А у тебя как дела?

— Все так же, — он пожал плечами.

— Жалко мать вашу. Столько седых волос ей доставил.

— Что поделать? Думаешь, что все получится, а не всегда все удается, — ответил Миша.

— Это точно. Тут я с тобой согласна. Пойду пока посмотрю на твою работу, — она ушла из дома. Кошка прыгнула на руки Стаси. Та ее стала машинально гладить.

— Чувствует, что тебе плохо, — заметил Миша.

— А ты не простыл? — не замечая, что они отбросили официальный тон, спросила Стася.

— Обошлось.

И молчание. Стеснение. Вроде и люди все взрослые, а такое ощущение, что подростки. Стася смущенно улыбнулась, увлеченно гладя кошку, которая мурчала от удовольствия. Миша смотрел на все это слишком заинтересовано.

— Я наверное надоел уже. Полежать хочешь.

— Нет. Все нормально. За лекарства спасибо. До аптеки я бы не добралась. Надеюсь, что до будней поправлюсь.

— А кем работаешь?

— Во второй школе ребят учу.

— Я на лесопилке пока. Так получилось, что работу только там нашел.

— Почему «непутевый»? — спросила Стася.

— Потому что прогорел с делом. Я то взлетаю, то падаю. Два раза уже так было. Сейчас я на дне. А два года назад был на вершине. Тогда у меня была квартира в Питере. Другая в Москве. Несколько машин. Хорошая работа. Очень хорошая. А сейчас поддержанная иномарка сестры, материнская квартира и много долгов. Еще Балбес есть, — он усмехнулся. — Жена ушла. Я ее понимаю. Красивая девочка, которая была рядом пока жизнь была красивая. Детей нет.