Свет во тьме

Вторая половина дня: все пылало под лучами Альфарда.

Чудовищная завеса света сорвалась с неба, струясь над небольшими лесами синих олив, отбрасывая могучие отблески на воду небольших ручьев, скользя по гальке, заставляя воздух дрожать и струиться над песком пустыни. Все было словно расплющено; сила ярости разбивала природу и мысли.

Шесть лопастей горизонтального винта, жужжа, резали воздух, и оба двигателя слева и справа от корпуса мчали грузовой вертолет вперед. На высоте сорока метров стальное насекомое развило скорость свыше двухсот километров в час. Груз был накрепко зажат в . стальные захваты.

Прошел час, потом второй.

В висках стучало. Анжанет тосковала по планете, ночи, спокойствию и прохладе.

Рэнделл летел точно по показаниям двух компасов, согласованных друг с другом. Во время полета он поел, выпил стакан сока из бортового холодильника. Солнце позади них опустилось; правой стороной они окунулись в медный свет. Появились облака, дымка, фильтрующая свет, порождающая дополнительное впечатление зноя и усталости.

– Как ты себя чувствуешь, Анжанет?
– внезапно спросил Рэнделл.

Женщина вздрогнула, оторвавшись от мрачных мыслей.

– Я устала - смертельно. Слишком светло. Как ты только это выдерживаешь?

– Тренировка, - невесело усмехнулся он.
– До края саванны нам лететь еще три часа.

Здесь, в экваториальной области планеты, словно две широкие дороги, располагались друг возле друга две геологические зоны: пустыня,-а рядом с ней саванна. Обе они были пронизаны реками, впадающими в мелкое море, тянущееся по ту сторону саванны и уходящее в область гор. За горами находился Техедор-Сити, там был космопорт, там находились все учреждения имперских служб на этой планете. Рэнделл молча поглядел на Анжанет.

– Ты все еще думаешь о прошедших днях и ночах?
– спросил он внезапно.

Анжанет чуть улыбнулась.

– Конечно.

– Перестань, тебе больше не нужно думать об этом. Не мучай себя разве ты можешь что-то изменить?

– Я ничего не могу изменить, Рэнди, - произнесла она в отчаянии и вяло провела рукой по волосам.
– Я не могу управлять своими мыслями.

Они продолжали молчать, пока справа позади них бесконечная золоченая полоска пустыни не начала темнеть; нижний край солнечного диска коснулся горизонта. По песку заскользили длинные тени. Далеко впереди них появились темные, круглые пятна.

Ранчо Абрамса находилось в центре котловины, хотя разница в высоте была всего лишь около пятидесяти метров. Впадина диаметром около ста километров расположилась почти в центре изогнутой излучины реки, галечные края которой образовывали контраст с темными пастбищами. Абраме был животноводом, и его коровы давали молоко для всего Техедор-Сити. Когда-то предки Абрамса младенцами прибыли сюда в сотах на корабле с Земли. Абраме был богат, имел девяносто роботов и кроме молока продавал еще мясо и шкуры. Он был стар..

Вертолет только что перелетел край котловины, опустился ниже: под ним двигалось стало голов в пятьдесят, мчась под деревьями.

Машина направилась прямо к плоским крышам фермы, выступающим среди крон синих олив. Ферма была построена в форме открытого четырехугольника, и на белом песке виднелись очертания фигуры;

– Отдых... наконец-то отдых, - прошептала Анжанет так тихо, что сама себя не услышала.

Возле Абрамса стоял серебристый робот, поддерживающий старика. Машина, снизив высоту и скорость, повисла на месте и мягко опустилась на широкие гусеницы. Двигатели смолкли.

– Мы на месте, - бесцветным голосом произнес Рэндёлл.

Анжанет чувствовала себя очень жалкой. Стыд, вина и жуткая вереница разнообразных чувств бушевали в мыслях женщины.

– Ситуация, в которой есть что-то от Ореста, - тихо сказал Рэндёлл. Брат убивает любовника сестры и возвращается, преследуемый эринниями, перед очи мстителя. Остроумно.
– Но он не испытывал той иронии, которую выражало его лицо.

Он вытер мокрые руки о брюки и, выключив всю аппаратуру, начал спускаться. Анжанет последовала за ним. Они вместе направились в жилому дому, вошли в просторный коридор и подошли к входной двери. Там стоял Абрамc.

– Здравствуй, Анжанет, - сказал он хриплым, глубоким голосом.

Анжанет взяла его за руку.

– Здравствуй, Рэндёлл - все в порядке?

Рэндёлл кивнул.

– Да, почти. Мы все расскажем позже.

Абрамc много пережил и повидал извлекая из всего уроки.

Когда жена обманула и бросила его, он последовал за ней и видел, как она умерла при родах. Абрамc вернулся сюда, к своим роботам и стадам, и к Анжанет, своей дочери. Он взял с собой и сына жены, Рэнделла. На долю секунды он почувствовал, что произошло нечто более, чем было видно на первый взгляд, но решил подождать.

– Пойдем в дом, - сказал он просто.

Рэндёлл кивнул. Их подхватили могучие руки, и вместе с Абрамсом они вошли в огромный жилой дом.

Удивительно, в который раз думала Анжанет, рассматривая обстановку, среди которой провела свою юность, удивительно, как ее отец, простой человек, оформил эту и все другие комнаты дома. Все соответствует стилю; казалось, здесь материал имел структуру и форму. Дерево с различной отделкой, камень, кожа, кривые линии кресел или могучая квадратная крышка стола высотой по пояс, массивные деревянные ножки которого стояли на серо-серебристом мехе дикого лаугха.

Они сели за стол. Темно-зеленые глаза патриарха спокойно глядели то на Анжанет, то на Рэнделла из-под снежно-белых густых бровей. Никто из них обоих не знал ничего о короткой трагической истории, сопровождающей рождение Рэнделла, только Абраме хранил тайну в глубине своего сердца. Она произошла слишком давно, чтобы причинять боль. Двадцать шесть лет назад.

– Дочка, - сказал наконец Абраме, - ты выглядишь так, словно тебя били и заставляли голодать; ты запустила себя, и не только внешне. А ты, сынок, скажи мне прямо в глаза, у тебя что-то на совести? Расскажи!

– Отец, - сказал Рэндёлл неестественно спокойно, почти без всякого выражения, - за твоим столом сидит убийца.

Воцарилось молчание. Минут через пять Абрамc спросил:

– Я, должно быть, ослышался. Ты говоришь, убийца?

Сглотнув, Рэндёлл молча кивнул.

– Как это произошло?

– Он меня...
– Абрамc оборвал ее движением руки.

– Я спрашиваю Рэнделла, - тихо повторил Абрамc. Он мигнул,

и на его морщинистой шее запульсировала жилка.
– Кто он?

– Космонавт.