Светит но не греет
Шрифт:
Не ты одна. Ишь, цаца выискалась... Может, терпеть надо? Зачем же тогда жить, терпя? Лучше жить и не терпеть. Умница. Умница с тяжелым характером. Тяжелый характер. Придумают ведь слова, Тяжелый характер. У меня. У него. Что же, искать другого? С легким, мягким характером... и мучить его своим тяжелым характером. Чепуха. Искать. Золотоискатель. Надоело. Пусть меня ищут. А я пока работать буду... Буду, так сказать, выдавать по способностям. Стараться буду. Но молода, красива. Сплетничать будут... И сплетничают. Ах, плевать... Боже мой, пусть меня полюбит хороший человек... и пусть я стану хорошей... Сделай так, боже мой, как мне скучно..."
Раздался звонок. Она вздрогнула перед зеркалом, пошла открывать. На пороге стояла
– Одна скучаешь?
– весело спросили Рена.
– Я по домашнему, ничего?
– Ради бога!
– сказала Валида, улыбнулась.
– Проходи,
конфетка.
– Ага, - Рена прошла в комнату, забралась с ногами в кресло перед журнальным столиком, придвинула к себе пепельницу.- Принеси спички, - сказала она.
– Ага, спасибо, -. поймала коробок, брошенный Валидой, закурила и с наслаждением, крепко затянулась.
– Благодать! Мой азиат хочет быть джентльменом, но только на словах...
– Как это?
– не поняла Валида.
– Купил мне блок "Союз-Апполон", кинул на сервант, чтоб гости видели, а когда спрашивают - он-то сам не курит, - так небрежно отвечает: - жена балуется, для нее взял... Ну, а я, ясное дело, не стану же при гостях дымить. А наедине тоже, не дает. Только на работе и курю...
Валида тоже взяла из пачки, закурила. Некоторое время молчали.
– Значит, говоришь, приходил твой.
– Да, заходил...
– нехотя ответила Валида.
– Ага, - сказала Рена.
– Эльку забрал в кино?
– В зоопарк.
– А, хорошо...
– Что хорошо?
– Спросила Валида.
– А? Нет, я так... Хорошо же все-таки, не оставляет мальчишку без внимания. Помолчали.
– Смотри, уже всю комнату обкурили.
– Потом проветрю, - сказала Валида.
– Ага, - Рена аппетитно, глубоко по-мужски затянулась.- Сходиться не думаете?
– Нет, - равнодушно ответила Валида.
– У него, вроде, я слышала, есть одна на примете. Да и уезжает он работать в загранку. Наверно, женится.
– Эх, а могла бы с ним теперь в загранку!
– Ну... не это главное, - неопределенно ответила Валида.
– Конечно, - поддержала Рена.
– Я так просто... А что Элька?
– А что Элька?
– переспросила Валида, потушила свою сигарету о. пепельницу, тут же закурила, новую.
Рена молча проследила за ее угловатыми, нервными движениями.
– Все-таки, так он хоть изредка заходит, - сказала она тихо, - малыш видит его... А тут вдруг...
– Ничего, - оборвала Валида.
– Все равно придется Эльке приучаться обходиться без него. Чем раньше, тем лучше.
– Ну, это как сказать.
Валида вышла на кухню, достала банку сока из холодильника, разлила в две чашки.
– Иногда думаешь, - сказала Рена, когда она вошла в комнату.
– И зачем это мы, дуры, замуж выходим? Живешь, живешь, ждешь этого замужества, как праздника, а как выйдешь - ну, буквально полгодика живешь как человек. Ну, годик от силы!
– Это у кого как, - сказала Валида.
– Есть, что и подольше живут. И долго. Душа в душу.
– Ага, душа в душу, - с издевкой сказала Рена.
– Это как в романах. Вот я роман однажды читала, называется "Долго и счастливо". Не дочитала, правда. Как название прочла, так сразу мне скучно стало. И не то, что не дочитала, а вернее начала только и бросила. Это ведь только в романах - долго и счастливо. А в жизни не то, чтобы счастливо, а спокойно покурить дома не дают. Гм... Долго и счастливо, - повторила она, скривив губы.
– Да, а в жизни - светит, но не греет, - сказала вдруг Валида и подумала с раздражением: "И что это пристала ко мне эта фраза?"
– Вот именно - светит, но не греет, - сказала Рена, ей, видимо, тоже понравилась фраза, но вряд ли она поняла.
– Но у меня есть сын, - неожиданно задумчиво
сказала Валида, и непонятно было, для чего она это сказала, или, может, просто подумала вслух?Рена странно посмотрела на нее, опустила глаза и затянулась сигаретой очень крепко.
– Элька - очень смышленный мальчик, - сказала Рена, что
бы нарушить тяжелую паузку.
.- Да, да, - радостно, подхватила Валида, ей было неловко перед подругой за свою бестактность, десять, лет назад у Рены родился мертвый ребенок, и с тех пор она не могла родить.
– Ты, знаешь, какое его любимое животное? Спорю, что никогда, не отгадаешь!
– Знаю, - сказала Рена без улыбки.
– Лев!
– А вот и нет. Я тоже думала, лев. А указывается - ослик!
– Ослик?
– разочарованно проткнула Рена.,
– Да, ослик!
– - торжествующе произнесла Валида - Он мне сегодня сказал. А когда он мне сказал, я вспомнила, что однажды, три года назад, когда ему было всего три ,годика, мы шли
с ним по улице. Он был в ботиках, потому что лил дождь. Я держала в руке зонт, он - тоже маленький, темно-зеленый зонтик. И шел так важно, представляешь, совсем как взрослый...
– Ой, умора, - захохотала Рена,- представила... Ой, сладенький!
– Да... Вот мы идем, а на улице стоит, привязанный к дереву, ослик, и мокнет под дождем. И знаешь, что он сделал? Он смотрел, смотрел, потом подошёл к ослику и уже хотел положить ему на голову свой зонтик... Я не дала, тогда, говорит, дадим ему мои ботики. Ослику холодно...
Рена внимательно, с застывшей улыбкой на лице слушала.
– Ну, я ему объяснила...
– продолжала Валида и тут, почувствовав, что ей совсем не хочется рассказывать, замолчала. Рена все еще чуть улыбалась, ждала конца, потом лицо ее стало серьезным, она встала.
– Ладно, поговорили... Пойду.
– Сиди, - сказала Валида.
– И мне скучно. Поболтаем.
– Нет, - Рена озабоченно вздохнула.
– У меня стирка еще
на сегодня.
– Заходи, попросила Валида, закрывая за ней дверь.
– Зайду, - Сказала Рена и зашлепала вниз по лестнице. Валида выбросила окурки в мусорное ведро, проветрила комнату. С улицы впорхнул легкий, пахнущий палой листвой ветерок. Когда уже не слышно было в комнате запаха сигарет, она затворила окна, и осталась стоять у окна на улицу. Она смотрела на пустую улочку и думала, что какое это счастье, что у нее есть умный и послушный сын, какое счастье, что она молода, что ее любят и ценят на работе, что она подающий надежды архитектор, что у нее многое еще впереди, а у ее сына впереди - вся жизнь, и думая так, она очень глубоко в себе ощущала крохотную, совсем почти незаметную горечь, хорошо запрятанную, не всплывающую, но временами дающую о себе знать короткими сигналами бедствия, словно маленькая подводная лодка, попавшая в беду. Она вспомнила ослика под дождем, беззащитного, как надежда, и своего сына, протягивающего к его голове своими неразумными ручонками детский зонтик, похожий на большой темный лист неведомого дерева. И, вспомнив это, она вдруг почувствовала непрошеный горький комок в горле и слезы на лице. "Какая чепуха",- подумала она, глядя на улицу и светло, радостно плача. И сквозь слезы она видела, как в окне напротив застыл со скрипкой в руках соседский мальчик, глядя на нее. А она улыбалась, и по щекам ползли и. ползли темные, постепенно светлеющие, тающие полосы от размывшейся туши.
Зазвонили у двери. Она поспешно схватила попавшееся под руку полотенце, быстро и тщательно вытерла лицо, открыла. За дверью стоял Элька.
– А-а, пришел, - сказала она веселым, теплым голосом и
он радостно улыбнулся.
– А как же ты дотянулся до звонка?
– Я на ступеньку встал!
– радостно сообщил Элька и вошел.
– Знаешь, как интересно было?!
– говорил он, раздеваясь.- Я обожаю зоопарк! И цирк тоже. Только там не было ослика. Лев был, и леопард, и пума, и обезьяны, а ослика не было.