Светлая полночь

Все эти крайности вполне нормальны. Даже самые невероятные и отчаянные — нормальны и понятны. И даже необходимы, утверждали эксперты.

Джулия была не первой и не последней, кто в подобных обстоятельствах обратился к спиртному. Нельзя сказать, чтобы книги рекомендовали алкоголь, однако злоупотребление алкоголем часто имеет место, равно как и злоупотребление наркотиками.

Помогала ли вызванная алкоголем эйфория? Да, помогала. Появлялась эйфорическая уверенность, что она все это переживет, и это помогало ей пережить самое тяжелое время, когда горечь утраты была слишком свежа и остра. Помогала ложная, искусственно создаваемая бодрость.

А когда алкоголь стал оказывать на нее депрессивное воздействие и превратился из друга во врага?

К счастью, Джулия каким-то образом распознала этот поворот. Она не могла этого объяснить — почему и как, но формула была верной: помогло время. Даже если этот отрезок времени был наполнен крайностями отрицания и отчаяния.

Время помогло. Началось исцеление.

«Старайтесь не поддаваться порывам, — единодушно советовали все книги. — Особенно в то тревожное время, когда утрата свежа и рана кровоточит. Не делайте ничего такого, что может оказаться бесповоротным, — предупреждали книги, — не сжигайте за собой мостов».

Разумеется, импульсивное желание это сделать — вещь вполне нормальная. Вполне ожидаемая. Порой в это ужасно трудное время возникает мысль расстаться с вещами, напоминающими о любимых, которых потеряли, словно вместе с этими неодушевленными символами уйдет — хотя бы частично — и боль.

«Однако не переживайте, — гласили последующие абзацы всех подобных книг, — если вы поддались подобным порывам. Да, вы можете позже испытывать сожаление, раскаяние, страстное и неисполнимое желание прикоснуться к каким-то сувенирам, что-то потрогать или надеть. Но самое драгоценное сокровище — это воспоминания. Их нельзя вытравить, они не умирают, их не выбросишь на свалку».

«Будьте осторожны с собой, — призывали все эксперты. — Осторожны, внимательны и добры».

Джулия, вероятно, не проявляла о себе особой заботы. Однако она каким-то образом поняла, когда именно пора бросить пить. И бросила. Легко, без всяких усилий.

Но была ли она алкоголичкой?

Риск определенно существовал, учитывая тот факт, что печальные склонности ее матери не были следствием воспитания, а были заложены природой.

Если главную роль играло окружение, а не ДНК, Джулии ничего не грозило. Она жила в довольстве и любви. И вплоть до того момента, когда она потеряла любимых людей, у нее не возникало ни малейшего желания затуманить свое сознание вином или любым другим способом.

У Джулии не было никакого желания делать это и сейчас. Хотя до сих пор оставалось щемящее чувство печали. Печаль останется навечно, предупреждали книги. Будут и такие моменты, даже спустя годы, когда с особой остротой придется снова пережить горечь утраты, словно это произошло только вчера.

Но эти внезапные приступы боли будут проходить. Быстро. Потому что прошло время. И, обещали книги, воспоминания будут сопровождаться улыбками, даже смехом, а не только слезами. И отчаянное желание забыть, ибо это причиняет боль, также пройдет. Воспоминания станут желанны, будут приносить радость.

Джулия не будет больше пить. Она знала это совершенно определенно. Та фаза печали миновала.

А какой будет следующая фаза?

Она позаботится о себе. Будет мягкой и доброй. И терпеливой. Будет внимательно прислушиваться к своим порывам и избегать импульсивных действий любого рода. И в то же время она проявит терпение и позволит любой идее, любой задумке проявиться, расцвести и вырасти.

«Твое сердце подскажет, в чем ты нуждаешься, — обещали психиатры. — Равно как и твоя душа».

Джулии показалось удивительным, что первым, чего ей захотелось, оказался звук, в то время как в течение долгого времени до этого ей хотелось лишь тишины. Ей захотелось услышать звуки человеческих голосов. Захотелось общения с другими людьми.

Разве это так трудно сделать в Тирнее? В заполненных людьми лавках, бутиках и универмагах? И да и нет. Люди, которых она там встречала, равно как и владельцы магазинов и продавцы, были милы. Постоянно. Однако несмотря на их приятные слова и улыбки, Джулии порой хотелось побыстрее оттуда сбежать. Чтобы оказаться дома.

Испытывала ли она потребность в том, чтобы приглашать кого-нибудь домой? Нет. Ответ был решительным, и дело было даже не в том, что не было человека, которого она хорошо знала. Она должна была контролировать звук, чтобы иметь возможность вернуться к отрадной тишине и к одиночеству, если ей этого вдруг захочется. В любой момент.

Решение оказалось удивительным и простым — купить телевизор. Джулия отдала бабушкин телевизор в благотворительное общество в тот знаменательный октябрьский день. Им не пользовались годы, если быть точным — в течение семи лет, но Джулия надеялась, что он все еще работал.

Временами, еще до Уинни, она и бабушка смотрели по телевизору некоторые шоу. Однако после рождения Уинни, когда стало ясно, что маленькая девочка может слышать, телевизор замолк навсегда. Незнакомые голоса, внезапное усиление звука во время рекламных вставок — все это пугало и смущало Уинни.

Новый телевизор Джулии был кабельным, как объяснил ей продавец. Без этого принимаемые в Тирнее каналы не работали. И изображение было очень нечетким. Поэтому она подписалась на основной кабель и получила четкий и ясный сигнал.

Джулия смотрела новости. И «мыльные оперы». Особенно «мыльные оперы», потому что в них было именно то, что ей требовалось, — ощущение причастности к жизни, притом безопасной, возможность узнавать о человеческих взаимоотношениях, о которых ей ничего не было известно. О любви между женщинами и мужчинами.

Возможно, иногда выдумка и эмоции перехлестывали через край. Тем не менее Джулия могла плакать, улыбаться, даже разговаривать.

— Виктор поступает неверно, — говорила она своему неизменно внимательному желтому кролику. — Никки должна бы понять, что причиной, почему он не пришел в тот вечер на ранчо, был несчастный случай с Клиффом. Виктору нужно бы сказать Никки правду, пусть даже он и Николас приехали в Лас-Вегас слишком поздно и не смогли воспрепятствовать ее браку с Джошуа.

Джулия так же разговаривала с самими персонажами «мыльной оперы».

— Не делай этого, Джеке! Бренда доверяет тебе, по-настоящему доверяет, а если ты это сделаешь…

Джулия решила, что смотреть «мыльные оперы» — дело правильное. Можно поплакать, улыбнуться и даже высказать вслух свое отношение к поступку персонажа. И она смотрела в дневное время драмы, известия днем и вечером, совершала длительные прогулки, как в былые времена с бабушкой, — на кладбище и даже гораздо дальше.

Во время подобных прогулок в летнее время у Джулии рождались порой неожиданные мысли и желания. Она внимательно анализировала каждое. Кое-какие она отбрасывала, другие, после еще более внимательного рассмотрения, принимала к действию.