Светлая. Книга 2

И сейчас, шагая рядом с ним, Тэлли вновь ощутила благодарность за тот день, когда он вытащил её из ямы отчаяния, которую она сама себе выкопала. Взглянув на его мокрую бороду под капюшоном плаща, Тэлли заметила на кончике две бусины — тёмную и светлую перламутровую, вплетённые одна за другой в его косицу. Это стало для неё напоминанием о том, что у неё ещё не всё потеряно. Перехватив его руку поудобнее, она крепче сжала его ладонь.

Туррен бросил взгляд на Тэлли, почувствовав её взгляд, и порадовался, что на её лице всё чаще стали мелькать лёгкие улыбки. За последние недели, с тех пор как она пришла в себя, она почти не прекращала плакать. Хотя он понимал, что её прежняя уверенность и вера рухнули, ему хотелось, чтобы она приняла их, его, в свой мир, позволив заботиться о себе. Ради этого он даже уговорил Хейла поговорить с ней по-доброму, чтобы дать ей стимул идти вперёд. Туррен давно знал, что он что-то скрывает от всех, но ждал, когда брат будет готов поделиться. Но когда в таверне Тэлли совсем стало худо и она была раздавлена горем, он попросил Хейла раскрыть ей хоть что-то, чтобы у неё появилась цель, её путеводная звезда, что не сводилась бы лишь к одной мысли: «выжить». «К тому же, его слова имели большее влияние на неё. Все его распоряжения она выполняла беспрекословно», — хмыкнул он, вспоминая, как Хейл заставлял её пить отвары для лечения, когда она пыталась отказаться.

Хейл согласился поговорить с ней о её будущем, но Туррен настоял на том, чтобы оставаться поблизости и контролировать разговор, опасаясь, что брат может нечаянно сказать что-то неуместное или, что хуже, усмехнуться в неподходящий момент. Однако Туррена удивило, что Хейл и без его напоминаний говорил с Тэлли мягко, словно прекрасно осознавая её состояние. Вернувшись мысленно в тот вечер, Туррен недоумённо покачал головой — Хейл вёл себя очень необычно.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Хейл у Тэлли, когда они ужинали в тесной комнате.

— Нормально, — буркнула Тэлли, медленно ковыряясь в миске с рагу. Но Туррен видел, что ей было плохо — она не смеялась и не уплетала еду, как обычно. Всё было не так.

— Когда станет лучше, — продолжил Хейл, словно не слыша её ответа, — мы пойдём в Альдаран. — Голос его не смягчился, остался тем же властным, почти приказным. Туррена не задевал его тон, но он опасался, что Тэлли может воспротивиться такому обращению.

— Угу, — промычала она, даже не глядя на него. — Хорошей дороги.

— Сестрён, ты чего? — возмутился Крест, но тут же затих, когда Туррен толкнул его локтем в бок.

— Ты идёшь с нами, — уточнил Хейл, глядя на неё в упор.

— Угу, — безразлично ответила она, продолжая копаться в еде. Но вдруг, словно пробудившись, подняла голову и уставилась на них, переводя взгляд с одного на другого. — Что? Зачем?

— Ты уже согласилась, какая теперь разница? — хмыкнул Хейл с кривой ухмылкой.

— На вас будут нападать, зачем вам это нужно? — в её голосе слышались сомнения, но Туррен уловил едва заметный проблеск надежды в её взгляде. Он надеялся, что Хейл сумеет разжечь эту искру.

— Ты одна из нас, — бросил Хейл, словно между делом. Туррену это показалось неискренним: тон брата был холоден, и, даже хорошо зная его, Туррен сам ему не поверил.

— Угу, — Тэлли явно тоже не поверила, возвращаясь к прежнему занятию.

Туррен видел, как она снова погружается в апатию, но вдруг Хейл неожиданно мягко обратился к ней.

— Тэлли, если ты не пойдёшь с нами, тебя в конце концов убьют. Ты этого хочешь?

— А есть другие варианты? У меня и так не было будущего, а теперь и надежды нет, — глухо ответила она, и Туррен заметил, как по её щеке скатилась слезинка.

— И ты не хочешь узнать, почему на тебя нападают? — Хейл вскинул брови. Туррен знал, что брат не может спокойно жить, когда что-то остаётся для него тайной. Он всегда выяснял всю информацию об окружающих, что позволяло ему держать всё под контролем.

— Ну вы же всех убили, значит, больше никто не придёт, — хмыкнув, отозвалась она.

— Будут. На тебя у них бесконечный заказ, — проговорил Хейл, внимательно глядя на неё.

— И что это значит? — Туррен видел, как в её глазах мелькнул интерес. Тэлли всегда была любознательной, мучила их вопросами, и в этом она была чем-то похожа на Хейла. Но сейчас, утопая в апатии, она едва реагировала на происходящее, и Туру было особенно странно видеть её такой безучастной.

— Значит, что на нас с тобой будут нападать снова и снова, — улыбнулся Хейл. — Дело в тебе: они хотят поймать тебя из-за того, кем ты являешься, — неожиданно для Тура пояснил он.

— И кем же я являюсь? — с иронией спросила Тэлли.

— Ты и братья узнаете это, когда мы прибудем в Альдаран. Сейчас я не могу раскрыть вам эту информацию. Пойдёшь с нами — и всё узнаешь, — коварно усмехнулся Хейл.

Туррен наконец понял, что затеял брат: Хейл специально разжигал её любопытство, пытаясь пробудить в ней желание снова познавать новое. А её происхождение явно было тем самым секретом, который она захочет разгадать.

И вот они уже покинули Тэмин, несколько дней без устали продвигаясь по землям пустынников, и Тэлли, хотя и не такая весёлая, как прежде, послушно шла с ними, шаг за шагом возвращая себе силу духа.

[1] Полную версию песни можно прослушать на моём канале по ссылке: https://t.me/nata_rut/27

Глава 2

Хейл вёл отряд, петляя, словно загнанная дичь. Ему не нравилось это чувство, но повсюду встречались свежие следы пустынников, и потому он выбирал путь с предельной осторожностью. Несколько раз он улавливал их приближение и тут же возвращался к своим, чтобы срочно отвести их подальше от патруля. Хотя Хейл был уверен, что пустынники искали не их, его всё же настораживало, почему их стало так много в этих краях. Обычно пустынники появлялись ближе к ночи у городов, а днём уходили в дальние земли для разведки. Но теперь они словно заполонили всю территорию между Тэмином и землями аури. Ковыряясь в памяти, Хейл не мог вспомнить случая, чтобы на этом пути они так часто сталкивались со свежими следами пустынников. А ведь вместе с братьями он проходил здесь множество раз.

Пустынники в одиночку не представляли серьёзной угрозы — сброд, с которым можно было справиться без особых усилий. Но они никогда не нападали поодиночке, действуя как свора бешеных псов, разрывая и уничтожая каждого, кто вставал на их пути. Чтобы перебить их всех, понадобилась бы целая армия, но ни один лорд не решался на это, понимая, что потери были бы чудовищными. Хейл знал, что вместе с братьями они могли бы выстоять против нескольких десятков пустынников, но сейчас с ними была Тэлли. Пока они отбивались бы от основной массы, её могли бы увести в логово, где врагов было бы ещё больше. Поэтому все, даже аури и бергмары, старались избегать земель пустынников — никто не хотел с ними связываться.

По прямой они пересекли бы земли пустынников за три дня, но из-за усиленного патрулирования им пришлось уже пятый день петлять, не добравшись и до границы с землями аури. Из-за постоянной угрозы Хейл не позволял устраивать полноценный лагерь — они даже не разводили костёр, а ночью он скрывал их магическим маревом, развешивая «птичек», в паре часах от места ночёвки, чтобы в случае появления врагов получить предупреждение. Постоянные разведки вокруг отряда, усиленное применение магии и бессонные ночи измотали его. Он с нетерпением ждал, когда они достигнут земель аури, чтобы укрыться в древнем аурийском мареве, через которое не могли пройти чужаки. Вдоль Великой тянулся проход, защищённый от незваных гостей, а встречали их отряды вооружённых воинов, охраняющих коридор от врагов и бандитов. Пустынники не решались туда соваться, опасаясь быть уничтоженными армией, против которой не могли бы устоять. Вся охрана форта находилась внутри марева, с лёгкостью расстреливая всех, кто мог представлять опасность.

Регулярно возвращаясь к своим после очередной разведки, Хейл бросал взгляды на Тэлли. Она выглядела бледной, сосредоточенной, и в ней не осталось ни следа того радостного света, что когда-то был до их прихода в Рокин. Шаг за шагом она твёрдо следовала за Турреном, но они почти не разговаривали; даже с бергмарами она стала непривычно молчаливой. «Но это неудивительно после всего, что произошло», — рассудил он, вспомнив её ужасное состояние и ощутив тяжесть на сердце. Он не мог представить, как можно переживать настолько сильную боль. Когда она, наконец, пришла в себя, её рыдания были настолько отчаянными, что даже у него сжималось сердце. Они с Крестом старались не мешать Туррену в её лечении, почти не заходили в их комнату, но это не спасало их от звуков, проникающих сквозь тонкие стены таверны. Они слышали, как Тэлли надрывалась в слезах. «Туру чудом удалось её успокоить, ума не приложу, как он это сделал», — подумал он снова. Сам Хейл чувствовал, что не смог бы её утешить, потому что не понимал, как можно испытывать настолько глубокие эмоции.