Светлейший князь

— И что, очень в стекольном деле разбирается? — спросил я.

— Не то слово. Если бы только в одном стекольном деле. Я его вчера с собой взял, когда мы с Ванчей по окрестностям гуляли. Он в науках силен, думаю тебе, Григорий Иванович, да Петру Сергеевичу, с ним будет интересно беседовать, — Фома Васильевич потряс головой — Только аккуратно с ним надо, душа у него болит.

— Это черноволосый молчун, который всегда с тобой ходит? — уточнил я.

— Именно так, ваша светлость.

Еще бы несколько дней назад плавные и гладкие рассказы Фомы Васильевича удивляли меня, но пару дней назад я увидел библиотеку Петра Сергеевича. Заметив моё изумление, он спросил меня:

— А отгадайте, кто кроме меня и моей жены прочитал все эти книги? Кроме отца Филарета естественно.

Поразмыслив немного, я пришел к единственному умозаключению:

— Неужели дедушка Фома?

— Да, Григорий Иванович, именно так, — Петр Сергеевич развел руками. — Говорить он уже практически не может, а вот читать на немецком не разучился. И на французском.

Якова Макарова я до этого видел много раз, но не мог вспомнить, как он выглядит. Совершенно непримечательная внешность, как говориться, глазу не за что зацепиться. Сейчас же передо мной стоял среднего роста мужчина, черноволосый, в отличие от многих наших людей волосы и борода аккуратно подстрижены, живые и очень умные глаза.

— Яков Иванович, вы в стекольном деле хорошо разбираетесь? — спросил я.

— Думаю, что да.

— Скажите, пожалуйста, у нас есть шансы наладить производство стекла?

— Да, ваша светлость, — коротко и ясно.

— Почему вы не попытались вернуться в Петербург? — я решил выяснить некоторые неприятные моменты сразу же.

— Я не знаю, почему со мною так обошлись в Барнауле, несмотря на мои бумаги. Я ведь не совершал побега, — Яков покачал головой, как бы усиливая свой ответ. — Когда я очнулся после экзекуции в темнице, мне популярно объяснили мои шансы на жизнь. Совершенно неожиданно для моих доброжелателей я не умер. Тогда меня ночью во время метели вывезли в степь и бросили замерзать, — он помолчал и закончил. — Поэтому я остался в отряде.

— А почему так долго молчали кто вы?

— Позвольте мне не отвечать на этот вопрос, — я кивнул. — Поверьте, я сейчас искренне хочу быть полезным своим спасителям и вам лично.

— Хорошо, давайте о деле.

— Мне далеко до Кирилла Густавовича, но кой-какие познания у меня есть, — Яков прищурился, как бы собираясь с мыслями. — По результатам вчерашней разведки с Фомой Васильевичем и Ванчей могу сказать, что здесь возможно есть золото. Саяны продолжение Алтая и по мелочам здесь много чего должно быть, — молодец, ни чего не скажешь. — Нам этих мелочей вполне хватит на первое время. Кирилл Густавович разрабатывал новую технологию получения стекла без использования поташа. Вместо него глауберова соль. Я нашел остатки небольшого высохшего соляного озера, там есть и поваренная соль и глауберова.

— Какой у вас конкретный план? — начало мне понравилось, что будет дальше.

— Фома Васильевич строит кирпичный завод. Он представляет, что такое стекольное производство. Я ему объяснил, какая нужна стекольная печь, — Яков говорил медленно как-бы по пунктам. — Он её построит из камней, просто и примитивно, но будет работать. Рядом с печью оборудуем рабочее место стеклодува. Заводской кузнец Ферапонт Пучков сказал мне, что он сделает весь металлический инструмент и стекловыдувные трубки. Глинянный и деревянный инструмент я сделаю сам, — закончил как гвоздь заколотил.

— А скажите-ка мне, любезнейший Яков Иванович, есть ли в нашей долине каменный уголь? — продолжил я расспросы.

— Должен вас разочаровать, ни каменного, ни бурого угля я не нашел, — с огорчением ответил Яков. — Но Ванча прожил среди русских пять лет и приобрел некоторые знания в горном деле. Он подробно расспросил гостей из Урянхая. Там каменный уголь есть. Я думаю и у нас он может быть. Но не здесь, а южнее в предгорьях хребта, — Яков показал в сторону Куртушибинского хребта. — Надо будет организовать несколько экспедиций для исследования долины.

Я естественно согласился с таким предложением. Вскоре к нашему совещанию присоединились все заинтересованные лица: Петр Сергеевич, дедушка Фома и кузнецы Василий Иванович Кузнецов и Ферапонт Пучков. Через несколько часов был разработан план создания стекольного производства. Наши кузнецы, не откладывая этого дела в долгий ящик, тут же начали оборудование стеклодувной мастерской рядом со своей кузницей.

Глава 16

Закончив стекольное совещание, мы с Петром Сергеевичем принялись осматривать наш строящийся завод. План был возвести крышу на деревянных опорах, затем деревянные стены. Всё под одной крышей. Василий Иванович только начал показывать выполненные работы как на взмыленной лошади прискакал посыльный из Усинска.

Гвардейцы Мирского острога заметили каких-то людей, медленно идущих по тропе по нашим следам, а капитан Пантелеев нос к носу столкнулся с пограничным разъездом на выходе пограничной тропы в долину.

— Фома Васильевич, Ванча сегодня должен вернуться?

— Должен, ваша светлость. Мы с ним договорились о сигнале срочного возвращения, цветной дым.

— Зажигайте, он мне нужен срочно, — распорядился я.

Ванча появился через полчаса, он оказывается и так уже возвращался. Ожидая его, я переговорил с кузнецами. Сейчас меня больше всего интересовал вопрос нашей боеготовности.

— Всё что могли, сделали: пушки, ружья и вообще все оружие отремонтировали, для Ванчи пятьдесят наконечников приготовили, — доложили кузнецы.

Через два часа я с Ванчей был в Усинске. Там меня ждал лейтенант Шишкин с двумя десятками гвардейцев готовых к маршу.

— Докладывайте, лейтенант.

— Разъезды Мирского острога посещают сторожевой пост на хребте каждые три дня. Чаще нет необходимости. Два дня назад разъезду показалось какое-то движение на тропе, по которой мы шли, — Шишкин докладывал четко и быстро. — Вечером разъезд отправил посыльного в острог и выдвинулся по тропе на разведку. По тропе идут человек сто пятьдесят: мужики и бабы с детьми. Один из наших гвардейцев с Волги, говорит мордва это какая-то. Оружия у них нет, лошадей то же, по всему сильно бедствуют. Нашу разведку не обнаружили.

— Понятно. А на Иджиме что? — встреча с пограничным разъездом волновала меня намного больше.

— Только мы подошли к месту, где тропа через брод на Усе идет, как из леса выезжают казаки, пограничный разъезд. Помните парламентера на Большом пороге? — я молча кивнул. — Так вот, он теперь старший урядник. У казаков большая нехватка людей, особенно командиров. Поэтому разъезд всего десяток. Обычно не меньше пятнадцати. Мы друг друга сразу признали. Ус казаки переходить не стали. Хотят поговорить с вами, сказали крови не хотят.

— Почему со мной, а не с капитаном? — как говориться интересное кино.

— Урядник сказал, что у него полномочия договориться с нами и он хочет беседовать с нашим атаманом, — усмехнувшись ответил Шишкин.

— А что капитан на атамана не тянет? — удивился я.

— Урядник не дурак. Он вас еще там, у порога приметил, даже спросил, как к вам обращаться.

— Сам что думаешь? — я решение принял сразу, но мнение лейтенанта мне надо было знать.

— На Мирском сержантом Василий Пуля. Он башковитый по жизни и в ратном деле не промах. Справиться если что. Острог более-менее они построили и две пушки есть. С казачьим разъездом сначала надо решать.