Свидание с Богом
Шрифт:
«Фалангер» принадлежал именно к такой категории электронно-механических машин. По знаменитому закону Бейцеля, существовал теоретический «порог накопления информации», за которым любая электронная машина с программами саморазвития начинала ее непредсказуемую обработку, то есть, выражаясь проще, начинала мыслить.
Для боевых роботов любого типа и класса существовал непреложный закон эксплуатации — их не допускали до данного барьера саморазвития, — в определенный момент память машины очищалась, базовые программы переустанавливались на чистые носители, и все начиналась вновь.
Только не в случае с Охотником.
Оказавшись
И вот теперь грозный «Фалангер», аналоги которого в период отгремевшей несколько веков назад войны являлись сущим адским бичом для всего живого и сущего — и именно таким остались в памяти людей, этот монстр стоял в прямоугольном помещении грузового шлюза и испытывал самый натуральный трепет.
В помещении гулко и протяжно выли насосы, закачивая в шлюз воздух, с тем чтобы уравнять давление между ним и внутренними отсеками корабля. Сбоку, освещая покрытую шрамами броню машины, тускло помаргивала красная, предупреждающая о процессе шлюзования лампа.
«Фалангеру» казалось, что сейчас, в эти секунды на него снисходит самая натуральная НИРВАНА…
Неописуемое блаженство, глубочайшее удовлетворение после сотен лет сумрака и безысходности, жалкой борьбы за ничтожные эрги, — стоило понять, какую жизнь влачил он и ему подобные на борту старого внеатмосферного завода-станции, чтобы ощутить его трепет…
Внутренние створы грузового шлюза медленно раздались в стороны, открывая «Фалангеру» широкий магистральный коридор «Небулонга», который шел сквозь весь корабль, от кормы до самой ходовой рубки. Чуть ниже, под полом, жарко дышал ядерный реактор транспорта, Охотник явственно ощущал его…
Он сделал шаг вперед, прислушиваясь к внезапно заработавшим сенсорам звуковых волн.
Сервоприводы поврежденной ноги «Фалангера» выли на высоких нездоровых нотах, он вошел в магистральный коридор, сильно приволакивая деформированную конечность, и двинулся по нему в направлении ремонтного модуля, который, как он знал, располагался точно посередине между кормой и ходовой рубкой.
Магнитные маркеры на стенах едва угадывались. Он прошел мимо парковочных ангаров, десантного накопителя, боевых складов и остановился напротив тех ворот, что полустертая магнитная метка обозначала как «ремонтный док».
Выдвинув контактный щуп, Охотник повторил операцию с замком, и массивные ворота начали открываться.
Зрелище, представшее его немигающему оку, совершенно не соответствовало той информации о данном помещении, что хранила в себе его долгосрочная память.
Все ремонтное оборудование отсутствовало, по полу тянулись ряды кронштейнов, будто тут совсем недавно возвышались стеллажи для контейнеров, раздвижные плиты смотровых ям были наглухо заварены, и по ним тоже шли цепочки крепежных приспособлений.
Сказать, что многотонный робот был озадачен, — значит не сказать ничего. Некоторые аксиомы были очень четко прописаны в его памяти. Любой транспорт класса «Небулонг» являлся базовым кораблем, на борту которого он просто обязан был обнаружить ремонтное оборудование, резервные боекомплекты, места подзарядки и т. д.
Откуда же он мог знать, что вот уже две сотни лет, как этот корабль использовался не по своему прямому
предназначению, а для коротких каботажных рейсов внутри системы Кьюига, с вполне мирным грузом на борту. Все старое оборудование «Небулонга» было демонтировано и выкинуто вон, чтобы освободить как можно больше места для полезного груза…Постояв некоторое время у порога пустого отсека, Охотник развернулся и тяжело зашагал в сторону ходовой рубки, сотрясая обшивку корабля своей тяжелой поступью и наполняя тишину раненым визгом поврежденных сервомоторов.
У Джона Шеборта было только одно намерение — бежать.
По данным ему инструкциям он должен был погасить реактор «Небулонга», дезактивировать все его системы и раскидать по пустым отсекам кое-какое военное имущество прошлых лет, чтобы полностью фальсифицировать обстановку, создав впечатление, будто корабль болтается подле станции с самой войны.
Нетрудно догадаться, что думал Джон по поводу данных ему инструкций с того момента, как дикий страх вымел его из ходовой рубки и погнал к скафандровому отсеку.
Единственной мыслью, которая сумела угнездиться в его мозгу, была настойчивая потребность бежать отсюда, оставив как можно больше пустоты между собой и этим сумасшедшим местом. Джон не сомневался, что воткнувшийся своим носом в обшивку станции «Небулонг» и без дополнительной маскировки производит хорошее впечатление. Ну а если на нем когда-нибудь ко всему прочему взорвется реактор — ну что ж, тогда и осматривать будет нечего.
Хотелось бы ему взглянуть на того психа, который полезет на эту станцию в поисках списанного в утиль старого военного транспорта.
Ребята из нанявшей его фирмы явно страдали манией преследования. Такие места, как это, попросту противопоказаны любому здравомыслящему человеку, а члены комиссии по утилизации списанных космических объектов наверняка были дородными, представительными господами, при галстуках, белых манжетах и четко выпирающих выпуклостях благополучных животов, такие не ползают по свалкам времен войны в поисках компромата на захудалую фирму…
«Черт с ним, с реактором…» — здраво рассудил Джон, набирая полные руки разного военного хлама, который припасли для него работодатели, заботливо упаковав это дерьмо в несколько пластиковых ящиков.
«Сейчас расшвыряю по пути и делаю отсюда ноги!..» — С такой мыслью Джон, уже облаченный в скафандр, выскочил в магистральный коридор «Небулонга» и обомлел.
Прямо на него, приволакивая поврежденный ступоход, двигался тот самый «Фалангер»…
Джон хотел закричать, но не смог. Бежать — подкосились ноги. В итоге он остался стоять разинув рот прямо посреди коридора, удерживая на вытянутых руках груду различной амуниции времен прошлой войны.
«Фалангер» тоже остановился как вкопанный, вперившись в парализованного ужасом человека немигающим взглядом своей единственной видеокамеры.
Неизвестно, кто из них был шокирован больше — Охотник или Джон Шеборт…
Естественно, каждому участнику этой немой сцены казалось, что больший ужас и смятение испытывает он.
Процессор «Фалангера» в течение нескольких наносекунд задействовал всю свою мощность — такое с машиной не случалось уже давно, обычно для решения внезапно возникающих задач ему с лихвой хватало и половины ресурсов математического быстродействия.