Свидание с чужим парнем
Шрифт:
— То есть некто проник к тебе ночью под видом меня… — понесла я обычную чушь в духе книжного сыщика. — Как это было?
Макс покачал головой. Похоже, ему доставляло удовольствие наблюдать мой идиотский спектакль и было любопытно, какую еще отмазку я смогу придумать.
— Ну, Надь, ведь я серьезно, — произнес он наконец. — Ведь я же видел! Понимаешь?
— И с чего ты, интересно, взял, что это я?
— По куртке понял: не такая уж и темень там была. И кепка твоя белая. Она почти светилась!
— Постой… Кепка? Так ведь ее у меня украли! Точно-точно, еще неделю назад! — в
— Украли? — задумчиво переспросил парень.
Йессс, он, кажется, купился! Ну еще бы, Лучшая-из-Девочек и Самый-Глупый-Парень — кто кого? Ха-ха!
— Украли, да. Так все же знают! Я ведь даже объявление повесила, но только не откликнулся никто. Ты что, не видел?
— Не-а.
— Ясен пень! Сорвали очень быстро! Ведь в их планы объявление не входило! — Я все больше расходилась, почувствовав прилив сочинительского вдохновения. А в конце еще решила добавить для пущей важности и загадочности: — Кажется, я даже знаю, кто и почему это сделал!
— Я тоже знаю, — ответил мой собеседник.
— Ну и кто же?
— Да ты, Надька, ты!
Нет, ну с этим Максом невозможно иметь дело!
— Да ну тебя…
— Это тебя «ну»! С тобой невозможно иметь дело, Надюха! Думаешь, что я совсем тупой?! Не видел, как ты в этой белой кепке вчера бегала?!
Теперь мне захотелось разрыдаться. Почему, за что такое ужасное невезение?! Бедная я, бедная! Несчастная и маленькая, слабенькая девочка! Никто меня не спрячет от позора…
— Я новую… такую же… купила… — с трудом выдавила я.
— Ага, ага! Уже поверил! — парень фыркнул. — Странная ты, Надька. Ну ей-богу! Вот чего ты добиваешься-то, а? То пишешь мне всякие письма, то выдумываешь, будто это злоумышленники, то на свидания приглашаешь, то сама же, придя, за нужником прячешься, от меня убегаешь… Издевательство, что ли, такое изощренное надо мной? А в чем тогда прикол, что-то не просекаю?
Я отвернулась. Дескать, не знаю вообще, о чем речь, меня все это не касается.
— Влюбилась — так и скажи, — осторожно произнес Максим.
— Что-о-о?! — Я мгновенно пришла в бешенство. — Влюбилась?! Да пошел ты!!! С дуба рухнул!!! Размечтался, блин, жаних, ага, нашелся!!! Не тут-то было!!!
— Да постой ты…
— Потупее не придумал ничего, а?! Ну и самомнение! Ты в зеркало смотрелся вообще?!
— Ну-ну, полегче!
— Что — «полегче»? — Я вскочила. — Пристаешь, блин, тут с с вопросами со всякими, а сам-то? «Надюшка, ты мне тоже, сю-сю-сю»… Зачем прислал?! Влюбился?! Ну давай, скажи, типа! Влюбился?
Максим, было, встал, но теперь сел обратно.
— Какая «Надюшка»? О чем ты вообще?
— Ах, о чем?!
— Ну да, о чем?
— Да о любовной записочке, которую ваша милость изволила мне написать!
— О любовной записочке? — парень нахмурился, но через миг улыбнулся опять. — Фу-ты, ну-ты! Я чуть не купился! Подумал, и правда тебе кто-то что-то писал от моего имени! Надь, ну ты монстр по части отмаз! Просто мегаталантище! Это же надо — за десять минут разговора столько всего навыдумывать — про подделку,
про кепку, записку какую-то… Так натурально ругаешься, просто артистка!Мое возмущение поднялось до такого градуса, что даже кричать уже не было сил. Я глубоко вдохнула, потом выдохнула. Сосчитала до десяти. Этому учили в какой-то телепередаче — и, кажется, способ действительно помогает.
— Знаешь что, Максик? — Следующие слова были произнесены с максимальной холодностью. — Надоело мне тут с тобой разговаривать. Ну нравится тебе думать, что я за тобой бегаю, — думай на здоровье! Пускай самооценка повышается, не жалко. И про свидание, и про то, что я — как ты там говорил? — за каким-то нужником якобы пряталась — пожалуйста, воображай, мне не жалко! Сколько можно с глупостями спорить? Все, пока!
— Постой, постой!
— Ну?
— Значит, на опушке за сортиром не ты пряталась?
Я фыркнула, всем видом показав, что отвечать на подобные вопросы — ниже моего достоинства.
— Если так, то, пожалуй, возьми эту штуку!
Озорно улыбаясь, Максим вытащил из кармана резиночку для волос, украшенную пластмассовой ягодой клубники, и протянул мне.
— Я ведь не мог найти ее вчера в лесу, не так ли, раз тебя там не было? Значит, и теперь этой резинки у меня быть не должно! Бери скорее!
Я вскрикнула, покраснела.
Потом развернулась и, не помня себя, убежала домой.
Дотемна я не выходила из дому: боялась наткнуться на Макса. А вдруг он уже разболтал кому-нибудь обо всех моих выходках и своих подозрениях насчет влюбленности? Страшно даже представить. Если такое случится, лучше мне будет вообще никогда больше не ездить на дачу. Лето в пыльном городе с раскаленным асфальтом — это не так уж и ужасно по сравнению с перспективой сделаться объектом насмешек целого поселка.
В десять вечера я отложила томик классика, который безуспешно мусолила уже больше месяца, а сегодня неожиданно дочитала, и вышла на чердачный балкончик. Воздух пах холодной свежестью, дымом, только что взрыхленной землей и еще откуда-то — шашлыками. Озорной голос радиоведущего из черной коробочки на крыльце смешивался с пыхтением грузовика, только что заехавшего в наш поселок, и лязганьем ворот, закрываемых шофером. Дэна и компании на бревнах пока не было. Валька сидела на своем крыльце перед огромным блюдом с клубникой и, судя по всему, не скучала.
Что ж, составим ей компанию! Есть тема для беседы…
— Че? — выдала Валька, прослушав длинную речь, в которой имелось большое количество острых вопросов и нелестных для нее предположений. — Ты совсем с ума сошла?
— Я была бы сумасшедшей, если б продолжала тебе верить и дружить с тобой! — сказала я красиво. — Но у меня есть мозги, к твоему сведению, и я умею сопоставлять факты! Кто придумал дурацкую игру с любовными записками? Кто заставил меня написать их своей рукой? Кто вынудил меня ползти ночью на участок Макса, чтобы быть там замеченной? Чьей была идея с устройством глупых свиданий? И кто, в конце концов, соврал, что его не выпускают из дому? Хорошенький ход, чтобы оставить меня с Максом наедине, так, как будто это я его пригласила! Нечего сказать, Валентина! Очень, очень продуманный план!