Свидание с умыслом

Дейку было пятьдесят восемь лет, но по неизвестным мне причинам он держался ожесточенно и злобно. Он помнил только то, что был убежден в виновности Лоулера, но припереть его к стенке не мог.

Я сказала ему об исправленной дате перевода из одной больницы в другую.

— Это ни для кого не секрет, — сказал он. — Мы это видели, но это не более, чем случайная описка, тут же исправленная. Достаточное количество свидетелей показало, что он был там.

— Каких свидетелей? Врачей? Санитарок?

— Да, из персонала. И, кроме того, других пациентов.

— Никаких документов о его поступлении во вторую лечебницу нет. Ежедневные записи начинаются с восемнадцатого числа, но вполне вероятно, что записи за предыдущие пять дней были просто изъяты вместе со свидетельством о его поступлении, и эти же пять дней добавлены к отчету в первой больнице.

— Но всему этому уже двенадцать лет, — сказал он нетерпеливо. — А тогда мы тщательно допросили весь персонал, и в день убийства он точно находился в лечебнице усиленного режима. Я не понимаю, зачем вы всем этим интересуетесь?

— Разве Майк не сказал вам?

— Что не сказал? Он брал кое-какие материалы, но при этом ничего не объяснял мне.

— Дело в том, что некоторое время назад я познакомилась с Томом Лоулером. И его до сих пор мучает то, что его невиновность не доказана. Это мешает ему работать, жить полноценной жизнью.

— Мадам, если вы вступили в какие-либо отношения с этим человеком, то вы столь же безумны, как и он сам. Может быть, его и нельзя назвать душевнобольным в обычном смысле, но он необыкновенно подл. Он получает то, чего хочет, а, пресытившись, отбрасывает. На вашем месте я не стал бы связываться с этим негодяем.

— Похоже, вы за что-то сильно его ненавидите, — сказала я.

— У меня нет времени на пустые фантазии, — ответил он. — Скажите своему приятелю, что он может не бояться преследования со стороны Лос-Анджелесского полицейского управления. Мы не трогали его уже пять, а то и десять лет. А если он не может жить нормальной жизнью, так это его проблемы, а не мои.

— Он мне не приятель, — сказала я.

Я была расстроена, хотя и не слишком удивлена отсутствием подробного отчета о деле. И мне не слишком понравилось, что никто не собирается пересматривать своих мнений. Вполне возможно было уличить Девэлиана и обелить Тома, но никому не было до этого дела. Что касается меня, то я ратовала за справедливость, а не за Тома как такового.

А последняя моя попытка изменить что-нибудь в этом деле и вовсе провалилась. Адвокат Тома Чарлз Нельсон был в отпуске.

— Итак, Майк, — сказала я, — он должен вернуться через неделю. Пожалуйста, свяжись с ним. Хорошо? Лучше всего встретиться лично и рассказать обо всем, что нам известно.

— Почему «нам»?

— Полно, ведь ты помогал мне. Давай доведем до конца то, что начали. Может быть, это и хорошо, что Нельсона нет в городе. Мне бы очень хотелось покончить с этим делом раз и навсегда. И, если Том Уол получит радостные известия, пусть они исходят не от меня. Мне бы не хотелось иметь с ним что-то общее.

— Может быть, он и не собирается возвращаться в Коульмен. Он ведь большой любитель переезжать с места на место.

— У него ведь там остался дом и другая собственность. Я бы очень обрадовалась, узнав, что он все распродал и отбыл с Богом, но я готовлю себя к тому, что мне еще придется с ним встретиться.

— Знаешь что, Джек, — сказал он, указывая на меня через стол вилкой. Разговор происходил во время обеда, для которого Челси замечательно приготовила жареную индейку с соусом. — Мне кажется, тебе еще чего-то не хватает во всей этой истории. Кто другой был бы способен раздуть целое дело из-за опрокинутого бокала с соком.

— Нет, больше мне ничего не нужно, — возразила я. — Особенно, если учесть, что где-то у нас в долине бродит убийца. И у меня были серьезные сомнения относительно Тома. Я нуждалась в уверенности. Думаю, я обо всем расскажу Боджу.

— Делай, как считаешь нужным. Но лучше не бери в голову лишнего. Пусть доктор, если хочет, будет плотником. У тебя ведь есть и своя собственная жизнь. А об остальном пусть болит голова у Боджа. В конце концов, с этим убийцей ему могут помочь из министерства обороны.

— Откуда? — спросила я.

Майк продолжал жевать:

— Готов спорить на что угодно, что Кремп — не последняя спица в этой колеснице, да и кроме него по району рассеяно с десяток сотрудников. Что он сказал мне? Сказал, что полицейская работа опустошила его, что, перестреляв столько людей, он хочет обосноваться в тихом местечке и растить детей… У него ведь не было детей, а теперь они уже подростки. Очень удобно.

— Значит, он женился на женщине с детьми?

— И нашел подходящее убежище, чтобы дышать свежим воздухом, рыбачить и прочее. И хотя он жил здесь и раньше, он впервые заговорил о рыбалке.

— Да, но ему едва ли удастся сохранить инкогнито…

— Какое нам дело, Джек? Если он удалился на покой, чтобы ограничиться исключительно консультациями, то тем естественней, что многие его «ребята» заглядывают к нему. И если кто-то заподозрит в одном из его гостей полицейского, в этом не будет ничего странного. Не так ли?

— Наверное, — сказала я. — Но твое воображение избирает еще более опасные пути, чем мое.

Глава восемнадцатая

Когда я возвратилась в Коульмен, я все еще не решила, что мне делать с добытыми сведениями. Ни Боджу, ни Роберте я ничего не сказала о том, чем занималась в Лос-Анджелесе.

Весна была в самом разгаре, и я чувствовала, что силы мои постепенно восстанавливаются. Теперь я знала, что Том не преступник и могла смотреть ему в лицо без страха.

Я отправилась в «Последний штрих», чтобы забрать заказанное для спальни покрывало, которое больше подходило для новых обоев, штор и жалюзи. И обнаружила Тома, как ни в чем не бывало болтающим с Бесси. Он полулежал на прилавке, загораживая от меня Бесси, и первым моим движением было повернуться и уйти. Но Бесси выглянула из-за его плеча, чтобы посмотреть, кто вошел, и весело приветствовала меня:

— Привет, Джеки, наконец-то.

Том обернулся и тоже кивнул мне.

— Привет, Бесси. Как дела, Том?

Он что-то пробормотал, кажется: «прекрасно», а Бесси добавила:

— Ваше покрывало готово.

Когда мы рассчитались и я хотела забрать громоздкий сверток, Том остановил меня:

— Я помогу тебе, — и, несмотря на мои протесты, взял в охапку сверток, вынес его на улицу и водрузил на заднее сидение моей «БМВ». Я сдержанно поблагодарила его, а он сказал:

— Похоже, зима пошла тебе на пользу.