Свидетель канона

Тут Рок перестал улыбаться и опять посмотрел на кидающих мешки с песком индусов, на важного усатого султанского гвардейца, выверяющего прицел по нарисованному прямо на стене кресту. Сглотнул и вернулся на прежние рельсы:

– Так вот, насчет кто успел наиграться… В той же Японии до начала всей этой задницы лично я успел глотнуть хорошего детства. Всех-то забот – как набраться смелости заговорить с одноклассницей. Наигрался, что говорить… Зато потом…

Рок сплюнул. Четвертый кокос он пнул, не жалея начищенной обуви, и подумал, что этот выкинет на берег нескоро.

– Потом кончилось детство. Я, к примеру, в дзайбацу прорвался, на офигенно престижную работу… Все завидовали, ну вот буквально все, понимаешь? И каким же говном оказалась в итоге моя мечта! Все завидовали мне, а я тогда завидовал даже хикканам.

Моряк посмотрел на белый лайнер, уже миновавший маяк.

– Работать в сильной организации, принадлежать к сильной стае – разве плохо?

Крабик перебежал площадку в сторону кокоса, и за ним потянулась цепочка мал-мала меньше.

Ремонтники закончили перегрузку торпед, Датч закрыл крышки, а Бенни присоединил кабеля пусковых автоматов. Такое же нарушение, как заранее досланный патрон, и оправдание такое же – война.

Мимо прошуршали четыре сороконожки, запрыгнули на горячую палубу мотобота, и тот без лишних звуковых эффектов отвалил, развернулся, покатился к линкору на белом буруне.

Рок засмеялся горько, коротко:

– Я же почему остался в "Лагуне" двадцать лет назад? Реви? Да я представить себе не мог, что такая… "Otorva", как говорит Балалайка, посмотрит на меня, зачуханого ботаника.

– Не только посмотрела, а?

– Так ведь это ж, пойми, потом! – Рок повернулся и направился к причалу, без особой спешки, но целеустремленно.

– Мог вернуться в "Асахи индастриз", предлагали. Не всякому предлагают, ценить нужно. Я оценил… Мне шеф лично сказал: Рок, во имя двух тысяч наших служащих, погибни в Южно-Китайском море.

– Не каждого оценят в две тысячи человек, – моряк шагал рядом без усилий.

– Не в том дело. Просто при малейших признаках проблем родная дзайбатцу "Асахи", промышленный гигант, сдала меня "kak steklotaru".

– Как стеклотару?

Подошли к борту катера.

– Что вы там делали? Кокосы пинали?

Мужчины переглянулись и засмеялись. Матрос кивнул Двурукой:

– Точно. Четыре-ноль в пользу "Лагуны".

Запрыгнув на палубу, матрос просунул флешку в окно:

– Датч, ключ к торпедам возьми. У вас же стандартный блок управления?

– Ну да, нам поставили, когда всех по военной программе модернизировали, год назад.

– И я вам там еще насыпал новейшей информации по тактике, я не знаю, вам рассылка эта ходит?

– Вообще-то она всем ходит, но мы ее, честно, качали редко. Канал слабый, а там больше трехсот мегов чисто военной информации. Мы же не крейсер и русалок не возим.

– Все, как у нас, – моряк засмеялся. – Пока за жопу не укусит, не почешешься… Ну, хоть сейчас посмотрите.

– Сейчас куда денешься, посмотрим. Бен!

Бенни вылез из-за спины негра, сгреб флешку и скрылся в своей выгородке.

Моряк вернулся на палубу, козырнул Шарнхорсту – тот козырнул ответно. Рок покривился:

– Да, сдали меня "kak steklotaru", по выражению все той же Балалайки… Ну, когда она еще звалась Балалайкой и вербовала русалок себе на службу, а не сама сделалась русалкой. Кстати, в те далекие времена у нас и появился этот вот юнга-Туманник, что сейчас аккуратным почерком записывает в журнал твой подарок.

Матрос кивнул на бак, где вытянулся черный пушистый корабельный талисман:

– А кот?

Рок подмигнул:

– Если ты корабельный кот, вот об этом лучше молчать. Особенно сейчас, нет?

– Кстати, кота надо разбудить, – сказала из корзины стрелка Реви, – а то дадим ход, шерстяной и булькнет под самый форштевень.

– Да, кота надо разбудить, – чихнул от яркого солнца Датч. Из рубочной дверцы высунулся Бенни:

– Точно, кота же надо разбудить!

– Яволь, кота надо разбудить, – щелкнул каблуками Шарнхорст. – Расчет окончен, цу бефель!

Юнга подошел к спящему зверю и уложил его на плечо головой. Черный хвост свесился почти до палубы. Глядя, как Шарн утаскивает кота в рубку, Рок сказал уже совсем другим, спокойным голосом:

– Если бы тебе нравилось там, ты бы не вышел в плавание. И, к чему бы ты ни пришел, но так или иначе со старта ты ушел. Все, не жалей. Бесполезно!

Рок показал на модерновый бетонно-стеклянный домик, офис "Лагуны", сейчас закрытый ураганными ставнями, ощетиненый стволами.

– Я вот оставил за спиной одного барахла на пять миллионов золотом. Но что Реви улыбается реже, меня куда больше печалит, чем вся наша база с тиром и подвалом.

Реви перегнулась через горячий релинг, чтобы не кричать на весь остров:

– Страница перевернута – открывается новая, тип-того. Надо уметь бросать свои горечь и боль без сожаления. Вот, видела недавно в газете мою улицу…

Реви ударила в релинг обеими ладонями, да так, что загудел весь легонький катер.

– Окно на пятом этаже никуда не делось. Я обвела красным… Когда открывала фотографию, все ждала: что-нибудь екнет или защемит. Ну, как в книжках там или в кино, тип-того. А на деле не почувствовала ничего. Совсем!

– Знаешь, – осторожно тронул за рукав Бенни, – я не в курсе, что у тебя за проблема. Но скажу так. Есть люди, которые сделали один язык, компилятор, виртуальную машину, базу данных. Ну, в общем, любую сложную систему. И она не получила популярности. Потом другую, третью – все в ноль. И только с четвертой попытки взлетело.

Компьютерщик улыбнулся:

– Когда попытка четвертая, уже есть понимание, куда смотреть; что важно, а что неважно. Не только в вещах, которые можно понять математически…

Бенни огладил пеструю рубашку, подтянул штаны- "бермуды":

– Скорее, с точки зрения восприятия другими. Таким людям проще в том смысле, что они уже многое знают заранее. А я не знал, как и очень многие, у кого успешные системы были первыми. Они не знали, где мины разложены. Просто набивали шишки. Понимаешь?

Попрощавшись улыбкой, Бенни нырнул в рубку, откуда протиснулся в аппаратную. Датч махнул рукой из-за стекла, с места рулевого. Рок уже стоял на палубе, Реви над ним вложила в ПТРД золотую бутылочку патрона.