Свидетели 8-го дня

– А вот с этим я с вами не соглашусь. – Говорит Максимилиан, продолжая быть серьёзным и не видящим всей той иронии, которую определённо вложил Алекс в этот свой разговор. – Вы явно видите то, что вам желается видеть и что соответствует вашим воззрениям на мир. Тогда как бог всего лишь констатировал факт произошедшего, при этом не говоря, а видя, что всё что он сделал, это хорошо. И это логично и рационально.

– Может итак, а может итак, как вам посчиталось наиболее разумным. – Отвечает Алекс, улыбаясь.

– Я ваш ответ принимаю. – Говорит Максимилиан, вслед спрашивая. – А сейчас вы чему улыбаетесь?

– Вижу созданный мир и вижу, как это хорошо и как он складно сложен. – Говорит Алекс, а сам в это время смотрит куда-то в дальнюю и боковую от Максимилиана сторону. И Максимилиану ничего другого не остаётся делать, если он хочет полностью понять этот ответ Алекса, как перевести свой взгляд по направлению взгляда Алекса. Что он и делает, обнаруживая там, у стойки администратора, очень складно сложенную официантку.

Из чего Максимилиан делает свои выводы насчёт умения Алекса нестандартно мыслить о стандартных вещах и как он также понимает, то Алекс способен и на обратный образ мышления, и о чём было собирается тому заметить, да вот только Алекс его опережает на этом пути, задав провокационный в чём-то вопрос. – И вот скажите мне, что есть ваше свидетельство, чему свидетелем вы являетесь? И как ваше свидетельство относится ко всему, что относится и из чего состоит этот мир?

Максимилиан смотрит на Алекса, давая ему понять, что он отлично видит, к чему тот клонит, и можете не слишком утруждаться в этом бесполезном деле, у вас ничего из задуманного вами не получится сделать.

– Мы свидетели жизни, её жизни. И по другому никак и не выйдет. – Отвечает вот так тавтологически не ошибочно, а как раз акцентированно разумно, Максимилиан.

– А вот теперь у меня к вам следующий вопрос. – Говорит Алекс. – А по плечу ли человеку справиться с возложенной на себя задачей, которую вы, как я понял, аккумулируете в своём свидетельстве?

– Скажу так. – После совсем небольшой паузы ответил Максимилиан. – За какое бы дело человек не брался в первый раз, как он помнит и считает, то вдруг выясняется, что он только в самых частных деталях о нём ничего не знает. А так-то по большей части он имеет в себе некий багаж знаний и представления об этом и каком другом деле. Что указывает на то, что в каждом из нас изначально заложены природой все необходимые знания и инструменты для жизни в этом мире. Человеку нужно лишь разбудить себя и выявить в себе все эти качества. Запомните это. И для этого мы и нужны. – Максимилиан замолкает и с чувством удовлетворённого сознания откидывается на спинку стула, чтобы с высоты этого снисхождения посмотреть на Алекса и дать ему возможность всё им сказанное переварить.

А Алекс уже из чувства собственного понимания собственного достоинства, крепящегося на отрицании всего того, что ему навязывается, пока не видя, чем можно противостоять этому заявлению Максимилиана, так ловко подведшего свою свидетельскую необходимость ему, – ты слепец в этом мире нашего разума, и без проводника, свидетеля, тебе не обойтись, – вдруг обнаруживает в своих руках, совсем забыл, уже практически готовый бутерброд, и желая показать Максимилиану, что он без него запросто справится хотя бы с самыми простыми вещами, откладывает на своё прежнее место столовый нож, и …Несколько переусердствовав в деле замаха этого ответа Максимилиану, сделав слишком резвый замах рукой для поднесения бутерброда к своему рту, как это не неожиданно, скандально-печально и неловко для Алекса получается, выпускает выскользнувший из пальцев его рук бутерброд, и теперь все со всей своей внимательностью становятся свидетелями падения этого бутерброда на пол.

И что удивительно, так это то, что вот такие действия, немного неловкие и в чём-то дискомфортные для тебя, случайного по своей нерасторопности инициатора происшествия, начинают следовать и подчиняться неким другим законам физики, где уж точно нет места закону всемирного тяготения, с общей для всей скоростью свободного падения, равной 9,8 м/с?. А этот закон физики, который в данный момент определяет скорость своего падения в глазах невольных зрителей и зевак, а также попутно и бутерброда, которым ты решил тут так демонстративно раскидываться, вносит во всё это происходящее с тобой и бутербродом знаковые поправки, роняя вначале бутерброд так медленно, чтобы ты заметно для всех окружающих и внимательных ко всему что связано с тобой людей покраснел и для всех было достаточно времени на то, чтобы составить о тебе самый неблагоприятный для тебя портрет.

– Ещё одно хамло тут выискалось. Для кого нет ни к чему уважения. И тут виновато не одно только отсутствие воспитания и неумение вести себя на людях, а в нём природой заложено такое подлое не сознание. – Как минимум, вот так по Алексу пройдутся все эти зеваки и зрители. А Алекс и возразить ничего не сможет, когда факт падения бутерброда на лицо.

Но ладно, падение бутерброда уже состоялось и его уже никак не исправишь, но вот что дальше с ним делать, это такой вопрос большой для Алекса сложности, что он, не сводя своего взгляда с него, и при этом чувствуя, и понимая, что все вокруг люди (а это буквально все находящиеся в этом кафе посетители; и что это за закон такой Мерфи, когда в один миг и мгновение всех вокруг людей, кого с внешнего вида и не пробьёшь хоть на какую-то заинтересованность и эмоции, одновременно начинает волновать именно то, что только тебя касается и больше никого) не сводят своих взглядов с него и ждут от него дальнейших действий, от которых будет зависеть окончательный диагноз, который ему поставят все тут люди, начинает в себе сильно нервничать и волноваться в предел. Однозначно предполагая, что ему поставят самый неутешительный диагноз, сравни самой скоропостижной смерти в общественном поле зрения.

Так что вполне понятна вся эта судорожная растерянность и ступор Алекса, в который он в пал, не зная совершенно, что дальше делать. И единственное на что его хватило сообразить, так это посмотреть на Максимилиана, ожидая от него хоть какой-то помощи.

А тот, что и не удивляет нисколько, воспринял этот обращённый на него взгляд Алекса согласно своему пониманию вот таких происшествий, с виду очень похожих на нерасторопность и неуклюжесть поведения рассеянных людей, тогда как за всем этим стоит их намерение продемонстрировать в себе иного рода нарратив. И Максимилиан многозначительно так, как бы давая понять Алексу, что он подозревает за этим его не таким простым поступком некий тайный замысел, в полголоса спрашивает его: «И что дальше?».

А Алекса начинает прямо переполнять возмущение в сторону Максимилиана за то, что он так шаблонно мыслит и воспринимает его и его поступки более сложными, чем всё это на самом деле есть. И Алекса сейчас совершенно не устраивает такой к себе заумный подход, и он в ответ задаёт тон непонимания Максимилиана.

– Ты это про что? – спрашивает Максимилиана Алекс. И судя по тому, что он перешёл с ним на ты, то Алекс находится не совсем в своей тарелке.

Максимилиан же не подаёт виду, что он такой пробел в правилах воспитания в Алексе заметил, а лишь кивает в сторону лежащего на полу бутерброда, само собой упавшего маслом вниз, и там, под собой, всё заляпавшего, и с загадочным видом спрашивает его. – И что ты будешь делать с бутербродом?

А вот этот вопрос Максимилиана, не смотря на огромное желание Алекса послать того и всех вокруг к чёрту, – воспитанные люди себя так откровенно внимательно не ведут, и если ты счёл нужным что-то уронить или это за тебя сделала воля случая, то они не только не будут на тебя пялиться, а они, наоборот, свои лица в сторону отведут, дав тебе возможность по собственному почину исправить эту ситуацию, – оказался для него на засыпку. И ответить на него так просто: «Не знаю», у Алекса не просто язык не поворачивается, а для него такой ответ отчего-то неприемлем. Но тогда что делать и что хотя ответить Максимилиану? А вот здесь у Алекса есть несколько вариантов действий.

И самый первый, который так и напрашивается при таких обстоятельствах происшествия, то это запросить помощи у того же официанта, заметив ему, что человек ещё не избавился от привычки метить собой места своего нахождения, и вы уж как-нибудь не обессудьте на такую мою неумелость в деле следования своим привычкам.

И хотя этот вариант решения вопроса с упавшим бутербродом смотрелся как самый перспективный, он не был принят Алексом по весьма резонной причине. У него горло на данный момент пересохло, и любая его попытка подать голос была обречена на провал. И тогда у Алекса нет другого выхода, как только…Он протягивает руку к бутерброду, берётся за него всей пятернёй, бросает снизу-вверх косой взгляд вокруг и поднимает бутерброд. После чего он усаживается на своё место, которое он покинул, чтобы взять бутерброд, осматривает бутерброд со всех сторон под внимательным взглядом на себя и на все свои действия Максимилиана, и, глядя на него через призму бутерброда, чья встреча с полом не прошла благополучно и незамеченной для него, откусывает от него самый всё-таки краешек и начинает демонстративно уминать откусанное. Затем он всё это проглатывает, делает задумчиво-внимательную к себе паузу, и посмотрев на Максимилиана вновь, со словами: «Всё, достаточно», которые можно было трактовать как: «Я всё доказал! И не только правило бутерброда», убирает в сторону свой бутерброд.