Свидетели Цусимы

Помню, что на второе были тогда бараньи отбивные, но мы не успели их отведать: вторично колокол громкого боя заставил нас броситься по своим местам. Вражеские крейсера снова приближались, и адмирал приказал навести на них орудия, на сей раз никто не стрелял. К полудню адмирал просигналил, что мы можем закончить прерванный обед. Мы прибежали в кают-компанию, но наших бараньих отбивных уже не было. Доктора убрали их, чтобы освободить место для перевязочного пункта. Мы волновались и шумели, но они остались непреклонны».

В полдень 2-я эскадра следовала курсом NE 23 серединой восточной части Корейского пролива (т.е. собственно Цусимским проливом). Броненосный флот Того был все еще в двадцати милях, но крейсера контр-адмирала Дева, бывшие среди тех, кто шли по пятам 2-й эскадры, вдруг повернули, как будто намереваясь пересечь ей курс. Взревели колокола громкого боя — бой начался.

На «Суворове», как и на других судах, офицеры отмечали годовщину коронации Николая Второго. Вспоминает Семенов: «Спустившись в свою каюту, чтобы пополнить перед боем запас папирос, я случайно попал в кают-компанию в самый торжественный момент.

По бокалам было разлито шампанское, и все присутствовавшие, стоя, в глубоком молчании, слушали тост старшего офицера А.П. Македонского: «В сегодняшний высокоторжественный день священного коронования Их Величеств, помоги нам Бог с честью послужить дорогой Родине! За здоровье Государя Императора и Государыни Императрицы! За Россию!» Дружное, смелое «Ура!» огласило кают-компанию, и последние его отголоски слились со звуками боевой тревоги, донесшейся сверху. Все бросились по своим местам».

Глава четвертая АРТИЛЛЕРИЙСКИЙ БОЙ

С обыкновенной несклонностью генералов и адмиралов признавать за собой ошибки оба адмирала, Того и Рожественский, описывали свои маневры при Цусиме как логически оправданные и хорошо обдуманные. Однако оба они совершали ошибки, хотя ошибки Рожественского в дальнейшем принято было называть серией бессмыслиц (потому что он проиграл), а ошибки Того — обдуманным риском (потому что он выиграл).

Остается противоречивым злосчастное перестроение Рожественского перед самым началом боя. Голые факты, с которыми согласно большинство свидетелей, таковы: утром 2-я эскадра следовала посредине восточной части Корейского пролива курсом NE 23 . Вскоре после полудня японские крейсера под командой Дева, шедшие слева, увеличили скорость и повернули, словно с намерением пересечь русским путь у них перед носом. Адмирал прореагировал, повернув свой флагман «Суворов» на 8 румбов (90°) вправо, за ним последовательно повернули три других броненосца 1-го отряда. Пройдя 2600 ярдов под прямым углом к прежнему курсу, «Суворов» отвернул на 8 румбов влево, и за ним последовательно повернули «Император Александр Третий», «Бородино» и «Орел».

Итак, в русском строю теперь были две параллельные колонны: 2-й и 3-й отряды шли, как и прежде, в кильватерном строю одной линией, а 1-й отряд на 2600 ярдов правее и несколько впереди относительно левой колонны. Во время выполнения второй стадии этого маневра произошла путаница. «Бородино» сначала повернул влево одновременно с «Суворовым», видимо, думая, что все броненосцы должны были повернуть одновременно, образовав строй пеленга. (Впоследствии было много споров относительно того, кто ошибся: «Бородино» или «Император Александр Третий». Но никогда не было установлено наверняка, что же говорил второй сигнал «Суворова»: был ли это «поворот одновременно» или «последовательно»?)

Может быть, напуганные таким необычным строем, крейсера Дева отступили. Между тем Рожественский продолжал держать свое странное двухлинейное построение. В 13-20 впереди, в туманной дымке, показались основные корабли Того. Они были прямо по носу русской эскадры, но чуточку правее, и склонялись к левому ее борту (т.е. если 2-я эскадра шла на норд-ост, броненосные силы японцев двигались на зюйд-вест). Через пять минут после обнаружения Того адмирал приказал четырем линкорам 1-го отряда увеличить ход с 9 до 11 узлов и занять их прежнее место впереди 2-го и 3-го отрядов так, что­бы снова образовать единую кильватерную линию.

Одновременно крейсерам и эсминцам было приказано отойти вправо (в тыловую сторону).

Приблизительно в 13.45 четыре японских броненосца, ведомые тоговским «Миказа», с броненосными крейсерами «Нисшин» и «Касуга», образуя броненосный отряд из 6 кораблей, пересекли курс русских и стали теперь от них впереди слева. За ними, почти следом, тоже в кильватер, спешили 6 броненосных крейсеров Камимуры. Русским казалось, что Того намерен сконцентрировать свою ударную силу против старых броненосцев их левой линии или, используя его преимущество в скорости, пройти ее на встречном курсе и атаковать тыл, либо же сделать и то и другое. Но в этот момент (13-45), к удивлению русских, Того начал последовательный поворот с тем, чтобы поменять свой курс, удерживая при этом легко управляемый кильватерный строй с его сильнейшими кораблями во главе. Идя этим новым курсом, Того угрожал бы пройти через голову русской линии (пересекая русское «Т») и мог бы вести огонь полным профилем своих бортов по ведущим русским кораблям, в то время как только часть русских орудий могла бы на это ответить. С другой стороны, последовательный поворот, благодаря которому Того должен был получить это преимущество, являлся очень опасным маневром: каждое судно должно было повернуть в одной и той же точке, к которой русские скоро бы пристрелялись.

Эта опасность была неожиданно снята, когда перестроение русских в одну кильватерную линию провалилось. Четыре броненосца 1-го отряда пытались втиснуться на свое место в голове колонны слишком рано, и 2-й и 3-й отряды должны были сбавить ход или даже остановить машины, чтоб избежать столкновения. Плюс ко всему последний в колонне броненосец 1-го отряда — «Орел» — был вытеснен из линии и в первые минуты боя оказался «не у дел» на правой (тыловой) стороне колонны.

Диспозиция 2-й эскадры как раз перед началом сражения и сразу же после него позднее была описана Небогатовым, командиром 3-го отряда: «Вся боевая сила адмирала Рожественского состояла из трех броненосных отрядов и крейсерского отряда. Первый отряд составляли лучшие и сильнейшие броненосцы. Во главе их стоял сам адмирал Рожественский и держал флаг на броненосце «Суворов».

Второй отряд состоял из подержанных, весьма даже подержанных судов. Один, впрочем, сравнительно новый «Ослябя», был во главе отряда, потом «Сисой Великий», «Нахимов» и «Наварин». Эти суда составляли 2-й броненосный отряд и были под командой адмирала Фелъкерзама, но судьба не сулила ему участвовать в сражении, так как он умер за два дня до боя. Третий броненосный отряд составляли суда, находившиеся под моею командой.

14 мая, около 1 часа дня, наша эскадра входила в Корейский пролив и строились следующим образом — в двух колоннах: 1-ю колонну образовывал 1-й броненосный отряд из 4 броненосцев, 2-я колонна состояла из 2-го и 3-го отрядов. Впереди шел 2-й броненосный отряд, а за ним 3-й, командуемый мною. Курс в это время (около часа) был NO 23, ведущий от Цусимского пролива к Владивостоку.

Примерно в это же время справа, впереди, в расстоянии около 10 миль, появился неприятель, идущий наперерез нашему курсу из двух колонн. Когда стало ясно, что неприятельская эскадра желает пройти у нас под носом и перейти на нашу левую сторону, то адмирал Рожественский сделал своему отряду сигнал, касающийся его отряда, но для всеобщего сведения: «Первому отряду повернуть на 2 °R влево и развить ход до 11 узлов». До этого времени мы шли ходом в 9 узлов. Это значило, что адмирал имел в виду перестроиться в кильватерную колонну, состоящую из 2-го и 3-го броненосных отрядов. Вначале исполняли этот сигнал. Но так как ход 11 узлов для 1-го отряда оказался мал или ход 2-го и 3-го отрядов около 9 узлов был велик, то 1-й отряд не успевал вступить на свое головное место и заставлял 2-й и 3-й отряды, набегать на него, так что ход судов этих двух отрядов во избежание столкновений приходилось уменьшать и даже стопорить машину.