Свидетельства времени. Сборник произведений писателей Секции Художественно-документальной прозы Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России. Выпуск 11

В Тарутино ежегодно проходили слеты художественной самодеятельности, проводились спортивные олимпиады. Тогда это было распространено и было правилом. Но все дело в том, что результаты этой работы, конечно, как и любой другой работы, зависели от того, как это все организовывалось. Отмечу, что в этом вопросе отец всегда был на высоте.

Тарутинская юношеская футбольная команда во второй половине 60-х годов неоднократно занимала первые места в чемпионатах Одесской области. Отец был заядлым болельщиком. Я к этому тоже приобщился. По выходным дням с такими же поклонниками футбола отец выезжал в Одессу, либо в Кишинев на просмотр футбольных матчей на первенство СССР. Как я его не умолял, меня он в такие поездки никогда не брал. Впоследствии я понял, почему он отказывал мне в поездках. На стадионах болельщики выражений не выбирают, и отцу не хотелось, чтобы я в этот момент был рядом с ним, так как он не в силах был это предотвратить.

В те времена футбол на Украине и в Одесской области был на подъеме. В классе «А» играли две одесские команды: «Черноморец» и «СКА», а киевское «Динамо» с 1966 г. заняло лидирующие позиции в чемпионатах страны по футболу. Но отец уже много лет болел за московское «Торпедо», тем самым находясь в не совсем выгодном для себя положении в извечных болельщицких спорах. Отнюдь не случайно формой юношеской команды были белые трусы и белые майки, как у московского «Торпедо». Причем на футболках нашей команды логотипом была большая буква «Т», такая же, как на футболках московской команды «Торпедо». Отец рассказывал, как он на одном из финальных матчей, в котором участвовала наша юношеская команда на Центральном стадионе в Одессе, слышал беседу двух болельщиков:

– А шо это за «Торпедо», разглядев на футболках букву «Т», с характерной одесской интонацией спрашивает один другого.

– Это команда из Тарутино.

– А где это?

– Где-то в Молдавии.

По всей видимости, для некоторых неподкованных в вопросах географии одесситов все, что юго-западнее их города – это Молдавия.

Знаю, отец хотел, чтобы в Тарутино был построен нормальный стадион. Много сделал для этого. Строительство стадиона даже началось. По каким причинам работы по созданию стадиона прекратились, мне неизвестно. Думаю, что это связано с тем, что отец вернулся на свою старую должность, и строительство стадиона уже было не в его компетенции.

Итак, в 1971 году, вопреки крылатой фразе основоположника диалектики Гераклита – «в одну воду дважды не входят», – отец опять назначается заведующим РОНО, т. е. возвращается на свою прежнюю должность. И трудится в этой должности до сентября 1978 года. В общей сложности в должности завРОНО он был в течение 14 лет.

Отец всегда выписывал газеты и журналы, посвященные обучению школьников. Из периодической печати он узнал, что в РСФСР создают учебно-производственные комбинаты (УПК), где был большой выбор специальностей, которыми школьники могли овладеть в процессе обучения. В те времена в Тарутинской средней школе в ходе производственного обучения школьники изучали только автотракторное и столярное дело. Отец загорелся идеей создать в Тарутино межшкольный учебно-производственный комбинат. Мечту свою воплотил в реальность, хотя это было не так просто. В сентябре 1978 года отец возглавил Тарутинский межшкольный УПК и работал в этой должности до 1992 года. Следует отметить, что возможности УПК позволяли предложить школьнику на выбор не одну профессию, а несколько. Насколько мне стало известно, в УПК школьники могли обучаться автоделу с приобретением водительских прав, кулинарии, столярному делу, слесарному делу, медицинскому и др.

Отец был страстным книголюбом, имел большую личную библиотеку, свой экслибрис и всегда был в курсе всех книжных новинок, особенно касающихся военной тематики. У него была самая крупная библиотека в Одесской области. Я убежден, все, что было издано в СССР из мемуарной литературы до 1991 года, в отцовской библиотеке имелось. Отец многие годы руководил Тарутинским молодежно-патриотическим клубом «Подвиг». В районной газете «Знамя труда» неоднократно публиковались его статьи о Великой Отечественной войне. Он с большим уважением относился к генералам и офицерам Великой Отечественной войны, хорошо понимая, что в своем большинстве это были люди, вынесшие в полной мере все тяготы и лишения военной поры. Отец мечтал, что его сыновья станут офицерами. К этой судьбе лично меня он целенаправленно готовил. В его планах было обязательным, чтобы я после 3-го класса поступил в суворовское военное училище. Но не сложилось. В этот период суворовские училища перешли на 3-х летнее обучение, туда можно было поступить уже только после 8-го класса. Тогда отец скорректировал свои планы и в 1960 году отправил меня в Одесский интернат, я тогда учился в 3-м классе. Правда, я там проучился одну четверть. Каждое лето отец отправлял меня в пионерский лагерь.

– Ты должен легко адаптироваться в любом коллективе, – говорил он мне постоянно.

– Человек должен уметь жить в коллективе, – и тут же добавлял, – Помни это всегда!

Конечно, он был прав. С первых дней обучения в военном училище особых проблем во взаимоотношениях в коллективе я не испытывал. Так что опыт общения в пионерских лагерях не оказался лишним. Когда я учился в Одесском артиллерийском училище, отец всего один раз попытался меня увидеть, но не получилось. Он в Одессу приезжал часто, но всегда в рабочие дни, а в эти дни с курсантом военного училища проблематично было увидеться. Так что виделись только в период моих отпусков.

За всю жизнь отец написал мне всего два письма. Перепиской со мной занималась мама. Содержание первого письма отца не помню. Возможно, оно было связано с рождением моей первой дочери, а для него – первой внучки. А вот второе письмо было посвящено младшему брату Игорю, когда отец узнал, что часть, в которой служил брат, перебрасывают в Афганистан. Игорь проходил срочную службу в батальоне связи, дислоцировавшемся в Геок-Тепе (недалеко от Ашхабада). Советско-афганская граница была рядом. Я в это время служил в г. Юрга Кемеровской области. Сам факт письма свидетельствовал, что отец встревожен, но писал он без излишних сантиментов. По всей видимости, отец все-таки хотел как-то успокоиться, найти у меня, офицера Советской Армии, слова поддержки, хотя кто, как не он, прекрасно понимал предназначение людей в погонах. В конце концов, все закончилось благополучно, воинскую часть брата разместили вблизи советско-афганской границы на нашей территории с задачей обеспечивать связь между различными органами военного управления. Там брат и закончил службу.

За год до смерти отца (в 1996) я, размышляя вслух о своей службе, сказал ему, что никогда не избегал командировок в Афганистан и участия в первой Чеченской войне. Но такая перспектива меня буквально обходила стороной. И это меня удивляло. За несколько месяцев до начала ввода наших войск в Афганистан я занимал должность, которая предполагала практически 100 % вероятность оказаться в этой командировке. Большинство моих коллег, служивших на таких же должностях, прошли службу в Афганистане. Меня же повысили в должности и отправили служить в часть окружного подчинения – артиллерийскую бригаду большой мощности, в которую не просто было попасть служить. Можно сказать, это была особая часть ракетных войск и артиллерии окружного подчинения. Без излишней скромности замечу, туда офицеров тщательно отбирали. За время моей службы в этой части ни один офицер в Афганистан не был отправлен. Сержантов и рядовых отправляли, офицеров – нет.

Конец ознакомительного фрагмента.