Свифт и алмазная дама

Глава 7

Гербаим увидел великолепные ноги под короткой юбкой, которые все чаще стали встречаться на его пути по коридорам телецентра. И однажды он предложил подвести на машине, обладательницу великолепных ног. Я, неожиданно для себя, согласилась на предложение мужчины. Случайно я узнала о наборе в институт при телевидении и радиовещании. Аттестат у меня был хороший, подготовке для поступления в институт мне никто не мешал, и я поступила на вечернее отделение, а днем работала.

К этому времени я уже знала, что Свифт окончил институт, и не хотела отставать от мужа. А пока я жила одна, попала в новую любовную историю. Телевизионный ведущий Гербаим, мужчина страстный и любви обильный, поэтому его любили женщины всей округа, а иногда и в личном контакте. Я стала новым увлечением известного мужчины, и поскольку он был женат, то увлечение носило тайный характер. Гербаим сильно увлекся мной, наше тайное свидание всегда должно было быть очень, тайным.

Поэтому он поехал со мной на своей машине на забытый стадион. Мои красивые, тонкие ноги были спрятаны под зимними брюками. Я узнала стадион за окнами машины, здесь я видела показательные выступления каскадеров, и на маленькой трибуне сидела вместе со Свифтом…

Зачем зимой нужен стадион? В бедные времена, стадионы заливали водой, и местное население получало бесплатное развлечение. Взрослые и подростки надевали свои или чужие коньки и одежду, которая позволяла передвигать ногами, и шли на каток.

Люди катались по кругу стадиона и были счастливы, если светил свет в углах стадиона и звучала музыка. В финансовые времена бесплатные развлечения практически исчезли. Построили закрытые катки, для любителей и профессионалов, где все удовольствия за деньги. Еще хуже то, что такой стадион стоит на отшибе округа или района большого округа и без своей машины малодоступен. Это развлечение городское.

Школьные стадионы за зиму покрываются собачьими отходами, здесь легкий выгул собак. К маю, кто-то все вычищает, и на стадионе малыши учатся кататься на велосипедах трех и двух колесных. В центре школьного стадиона, на гравии играют команды, по принципу: кто подошел играть, тот и футболист. Институтские стадионы больше размером, здесь сдают физкультурные и спортивные нормы, кто на оценку, кто на разряд. Чаще на стадионе играют в футбол команды, весьма подготовленные.

Такой стадион можно использовать для прыжков с парашютом. Летом, когда студенты отдыхают и сдают вечную сессию, на скамейках стадиона сидят мамы с колясками и загорают. Еще есть стадионы заводские, их построили в старые времена, на них свое рвение вполне могут демонстрировать каскадеры, которые ставят несколько автомобилей в ряд и по их крышам беснуются на мотоциклах. Эти стадионы используются очень редко.

Было такое забавное время, когда на стадионах продавали одежду и обувь, когда некогда популярные стадионы зарабатывали деньги, предоставляя в аренду площади под рыночную торговлю. Не все стадионы пустовали, я любила ездить на стадионы-рынки, мне иногда везло в покупках, особенно стадионы выручали в то время, когда с деньгами было напряженно в семье. Чем больше было в семье денег, тем в более хорошие магазины я ходила, и о любви на стадионе с годами я перестала вспоминать.

Всему свое время, но авантюризм получения денег в моей душе остался, мне хотелось легких денег, ведь Свифт перестал ездить по крупным округам, и денег стало меньше.

За рулем темной машины сидел Гербаим, я сидела рядом с ним, мы объехали округ и заехали на заброшенный лесной, заводской стадион, проехали по кругу и остановились на противоположной стороне от входа. Снег белый, матовый окружал машину со всех сторон. Внутри машины было тепло, можно представить, что мы находимся в космосе: огней не видно, вторая половина дня, но еще не ранняя зимняя ночь. Нам нужно было поговорить о своих проблемах, в разговор ненавязчиво стали проникать руки.

Руки касались рук, шеи, забирались под джемпера, там теплее, и уютнее, чем просто в машине. Ноги не отставали и как бы между прочим одни ноги нашли другие ноги. Губы оказались в этой игре третьими и естественно встретились друг с другом. Один язык проник в соседний рот, тот язык пришел в рот к первому, они обменялись языковой лаской. Два рта, испытав радость от общения, наконец, закрылись, но руки усилили свою деятельность и стали проникать в космические глубины человеческой одежды. Рукам показалось, что одежды они встречают слишком много, и стали снимать лишнее.

Самые запретные места человеческого тела, обычно хорошо закрыты одеждой в зимний и морозный день, но руки вездесущи, а губы работают, как аккумулятор энергии, и бастионы одежды сдают свои позиции под руками двух любящих людей. Гербаим дошел до запретных мест первый, я не отставала и изучала крепость ремня на его брюках.

Любовь в машине, на заброшенном стадионе была откровенна до безумия, мы были ненасытны, но все заканчивается, особенно физическая любовь. Спинки сиденья, в опущенном виде послужили двух спальной кроватью. Поцелуй после любви, краток, как благодарность. Руки уже потеряли интерес к партнеру и занимались собственной одеждой. Ноги удалялись друг от друга. Спинки сидений занимали вертикальное положение. Мы безвинно сидели в машине, он тронул машину с места, и мы уехали с заброшенного стадиона, вдали мерцали огни округа.

– Айстра, я к тебе еду? – спросил по телефону известный в округе мужчина через две недели после поездки на стадион.

– Нет, у меня мама дома, а Свифт в командировке, – ответила я с волнением в голосе.

– Я жду тебя в машине.

Я стала быстро одеваться, в этот период времени я жила у родителей в своей комнате.

Валентина Савельевна, что-то заподозрила в поведении дочери и спросила:

– Айстра, ты куда?

– Поеду к Татрине.

– Нет, врет. Нет, вроет, – проговорил попугай.

Гербаим весь из себя красивый сидел за рулем машины. Белый мохер жилета, под черной великолепной шевелюрой, уложенной известным парикмахером, манил своим уютом. Сами понимаете, зима… Машина уехала в темноту неизвестности. На мне был мохеровый джемпер из меланжевой пряжи. Мохер с мохером хорошо соединились…

Любовь в темноте машины, на проселочной дороге. Вдруг, откуда не возьмись, машина, едет, светит фарами. Всю обедню испортила. Быстро накинули мы на себя вещи и сделали вид, что едем… Место для следующего свидания Гербаим выбрал в заброшенной квартире своего родного брата.

Светлая норковая шубка упала на кресло.

– Новая шубка? – спросил Гербаим, и усмехнулся.

– А, вчера купила, – ответила я радостно.

– Подожди меня, я скоро приду, – сказал мужчина и растворился за дверью.

Я ходила по чужой квартире, в которой если кто и жил, то очень редко. На кухне лежали старые колеса от машины. Новые, зимние шины он уже поставил на машину. На газовой плите, старой и грязной стоял убогий древний чайник. Вряд ли здесь ели или варили пищу, если это и делали то очень давно. В единственной комнате стоял светлый шкаф фанерной породы, стояла кровать металлическая, круглый деревянный стол не нарушал музейной убогости. Я обошла все на пять раз, посмотрела на заснеженный парк за окном. Дверь медленно открылась, в запахе снега и свежести появился Гербаим, сияющий, как хромированные шарики на кровати. В руках у него был джентльменский набор: шампанское, конфеты, бананы. И правильно, еды в этой странной квартире не было. Нашлись чашки, немного стало теплее. Кровать, была уже как бы и к месту, но скрипела она безбожно. Пришлось перейти на твердую поверхность – пол. Да, без шампанского любовные подвиги в забытой квартире были бы невозможны.

Раздался звонок телефона, скромный голос Свифта, спросил:

– Айстра, ты где? Когда тебя ждать?

– Скоро.

Загадкой для меня оказался его звонок: как Свифт узнал номер телефона в заброшенной квартире, принадлежащей семье Гербаима? Настроение несколько упало, а у Гербаима радость от удачной половой стыковки цвела на лице. Волосы у него от радости встали дыбом, он осторожно их пригладил, и стал сам себя красивее. Ба, а может, он чего хватил до шампанского? Может, мужского эликсира потенции? Сильно много радости излучало лицо мужчины, и уж очень он был силен, в мужском плане.