Свитки Серафима

Стёпка никому не рассказывал о страннике и ужасном железном стержне внутри своего сердца. Не признавался, что смог заставить повернуть армию кочевников на городище, но всё чаще память не давала ему забыться.

Словно в лихорадке он видел глаза странника, внимательно смотрящие в саму суть юного сердца. Мучился ночной бессонницей, когда тихий голос, словно река, тёк в сознании. Слов Стёпка не запоминал, только ощущение, что незнакомец просит его о чём-то или предупреждает.

Настал момент, когда ни минуты не Стёпка мог провести без мысли о страннике. Мучительны стали образы памяти. Руки сами выводили на пергаменте во время урока грамоты слова «странник», «верь и спасёшься». Он старательно зачёркивал подобные вольности, чтобы ни одна живая душа, даже дядька Лука, не смогла прочесть те слова, которыми кричало его сердце.

Стёпка не сдержался, когда словно живой стоял перед ним образ того, кто говорил с мальчиком на краю леса. Готовая доска для иконы, растёртые краски оказались под рукой мальчика, и мазки будто сами ложились на поверхность. Тщательно выписывал Стёпка лицо незнакомца, представшего ангелом перед ребёнком, старался показать ясный, тёплый свет от лика и протянутых рук, что хранили сияющее маленькое солнце-дар.

Образы, каких и не было в настоящем прошлом, обретали силу на простой деревяшке. Ничего Стёпка не видел вокруг себя и очнулся, лишь закончив работу. Он поднял ошалелые глаза от доски и встретился со строгим в эту минуту взглядом дядьки Луки. Целую вечность, как показалось Стёпке, тот изучал небольшую картину – первую самостоятельную работу ученика.

– Ты вот что, – Лука неловко кашлянул. – Никому не показывай, что намалевал.

– Почему?

– Не всем дано понимание. Страдать будешь, коль душой слепой поглядит.

– Но почему, дядя Лука? Разве не хороша работа? Неугодна господу?

Стёпка чувствовал, как гулко ухает сердце, отдаваясь и в горле, и в висках сразу. Непонятный страх перед неизвестным сузил сознание до невидимой точки.

– Господь даст, не узнаешь никогда, почему, – дядька Лука помолчал и присел рядом. – Слишком хороша работа, но великая сила вгоняет человеков в страх. Где ты лик-то сей видел?

Стёпка насупился.

– Ну, распустил губищи-то, – богомаз толкнул мальчика в бок. – Хороша работа, похвалить тебя могу. Дар у тебя, отрок. Не всякий дар в добро человеку бывает, но всегда в добро людям. Смекаешь?

– Смекаю, – вздохнул Стёпка, вспомнив о том, как горело городище и холодел в сердце железный стержень. – Только и людям добра от меня не будет.

– Это ты зря. Дар для людей даётся. Дарованному может быть проклятием, но коль от Бога дар, то людям во спасение будет.

– Я людей погубил. – Стёпка низко опустил голову и рассказал правду дядьке Луке.

Тот слушал внимательно, не перебивая. Затем, подняв лицо мальчика за подбородок, посмотрел в глаза.

– Запомни, только господь может делать то, в чём ты винишь себя. Никому из людей не под силу это. Странник спас жизнь одного, потому как ждёт тебя путь не из лёгких, но во славу дара.

– Я желал, чтобы всё изменилось, и не было кузницы, – всхлипнул Стёпка. – И это произошло.

– Это случилось не по твоему желанию, но по воле бога. А желание сердцем – это его голос. Он указывал, чего надо опасаться. Не по его воле было учение у кузнеца.

– Мне страшно желать.

– Забудь страх. Слушай сердце.

Лука взял икону, медленно провёл пальцем по лику странника, по подсохшей краске. Лицо его сделалось печальным.

– А он всё такой же, – тихо сказал Лука. – Ничего не бойся, Стёпка. Он защитит тебя. Когда я поверил в это, было уже поздно.

Недоверчиво Стёпка смотрел на мужчину.

– Вы знаете странника?

– Никто не может сказать, что знает его. И мало кому можно о нём говорить. Бог помог, что тебе встретился я. Ребёнком я увидел его. Многое произошло, много путей пройдено. Потерял я слова странника среди мира, испугался людской молвы. Что ж теперь жаловаться? Сам отказался – слабый человек, не вынес тяжести дара. Запомни, отрок. Иногда человек не знает, что отказывается от главного в жизни.

Не так прост оказался дядька Лука, как думал мальчик.

– А как понять, что оно и есть главное?

– Только сердцем. Вера спасёт тебя. Не повторяй моей ошибки. Следуй за даром. Ладно, – Лука тяжело поднялся. – А твою работу мы никому не покажем.

Вместе они припрятали икону в потайной нише, что была в келье Луки. Но Стёпка хорошо запомнил это место, потому что уже теперь испытывал непреодолимое желание бесконечно смотреть на лик странника, который словно питал его душу светом.

Спустя два месяца появился в монастыре запылённый обоз дружины с рассказами о войне и ранеными. Орды кочевников продолжали набеги на городища по всей восточной границе, лавиной сметая на своём пути небольшие поселения и посады.

Среди дружины оказался и странный человек. Стёпка сразу заприметил маленького, юркого, очень похожего на кочевника мужчину. Варга, как звали его в дружине, по слухам, был толмачом у одного из князей, а после заслан к кочевникам и даже занимал там высокую должность при хане. Теперь Варга вновь вернулся в княжеское распоряжение, был ранен и с обозом прибыл в монастырь.

Как оказалось, Лука неплохо знал толмача, посему того расположили в келье богомаза. Все прочие места были заняты ранеными. Стёпка часами слушал рассказы о походах, обычаях кочевников и сражениях.

Впрочем, очень быстро ему эти истории надоели, и он с новой силой желал поговорить со странником, хотя бы на минуту увидеть его глаза, что давали силы. Опять непонятная стихия овладела душой мальчика, и сила эта вновь водила его рукой, выписывающей на земле или пергаменте слова «странник», либо линии лика.

А более всего хотелось Стёпке увидеть свою икону, но пока Варга был в келье это было невозможно. Целыми днями мальчик либо сидел у Луки, выжидая удобный момент, либо слонялся по монастырю. Безумное нетерпение сводило с ума. Ни о чём более не в силах думать, он жаждал минуты, когда достанет икону из тайника.

Среди лихорадки дней, половину из которых он и не запомнил, мальчонка смог дождаться, когда Варга поднялся после ранения и вместе с Лукой вышел на монастырский двор. Словно ночной вор Стёпка прокрался в келью и трясущимися от волнения руками достал икону. Жадными глазами он впился в изображение, ощущая, как покоем и счастьем наполняется сердце. Ничего не видел и не слышал вокруг.

– Сагаан-хан, – хриплый голос Варги, прозвучал над самым ухом. – Откуда у тебя лик того, кто зовётся кочевниками «Светлый господин»?

– Это моё!

Стёпка прижал икону к груди и, втянув голову в плечи, искал поддержки в глазах дядьки Луки, что вернулся вместе с Варгой в келью. Взгляд богомаза был печален и тревожен. Лука чуть заметно покачал головой. Варга засмеялся, оскалив мелкие острые, будто у волка, зубы.

– Я не собираюсь забирать у тебя мазню. За меня это сделают твои затворники. Стоит им увидеть бесовский образ.