Свобода для мертвеца

– Эй, ты что, не слышишь?
– некрос стал подниматься.

Соллеб остановился. Холодный и острый, как лезвие бритвы, взгляд его серых глаз заставил некроса замереть в нелепой позе. Готовые было вырваться слова так и застряли у него в горле.

Одним стремительным прыжком Соллеб преодолел разделявшее их расстояние, мягко приземлившись прямо на стол. В руках его сверкнули серебром длинные кинжалы. Резкий взмах распорол некроса почти пополам, с хрустом раскроив рёбра и горло. Перевернувшись вместе со стулом, бездыханное тело с грохотом рухнуло на пол, обрызгав стену кровью.

Пригнувшись и готовый к атаке, Соллеб обернулся. Второй некрос, до того мирно читавший книгу в кресле, вскочил, вытянув дрожащую руку перед собой и ошалело выпучив глаза.

– Сахан ске-е-е...
– проговорил он негромко.

За этим ничего не последовало. Либо заклинание не подействовало, либо у него не было визуальных эффектов, а Соллеб оказался устойчивым к такого рода магии. Скорее, второе, так как некрос не выглядел дилетантом.

Соллеб опустил руку с окровавленным кинжалом и подцепил лезвием несколько чёрных нитей, так же, как и везде в этом склепе, вившихся тёмными прядями около пола.

– Агген, - сказал он, направляя остриё в сторону некроса.

Угольные нити закрутились в спираль и, внезапно ослепительно вспыхнув, ударили огненным шквалом. Ревущее пламя смело тяжёлый дубовый комод, мгновенно превратив его в гигантский пылающий факел, а заодно и стоявшего рядом с ним некроса. Через несколько секунд на полу дымился лишь его обугленный скелет. Говорят, что ни в коем случае нельзя смешивать магию смерти с магией крови. Почти гарантированно это убьёт самого заклинателя, и даже хуже, однако сила такого воздействия несоизмеримо выше. Некросу не помог даже наспех выставленный магический щит. Заклинание просто сорвало его, как лёгкую паутину.

Соллеб никогда не был умелым магом, и заклинание сильно опалило его самого, кожа на руках и лице покраснела и покрылась волдырями. Однако это не имело совершенно никакого значения по сравнению с Главной Целью.

Конечно, оставшиеся в коридоре стражники быстро оценили ситуацию и уже были готовы к бою. Закопчённая дверь распахнулась от сильного удара, и они вломились в комнату.

Всего двое. Почти ничто по сравнению с былыми битвами.

– Я узнал тебя! Это тебе за Эверн!
– выкрикнул некрос-воин и сделал резкий выпад.

Откинувшись, Соллеб пропустил меч над собой, едва увернувшись от сверкнувшего лезвия. А он быстр! Ещё один взмах. Соллеб с трудом отклонился, выпуская кинжалы из ножен.

– Мы встречались раньше?
– спросил он, отпрыгивая назад и парируя Стичем атаку некроса.

Стражник был очень даже неплохим бойцом. Мало кто из некросов умеет обращаться с оружием действительно хорошо. В основном они предпочитают магию, так как это более лёгкий путь к их "совершенству", и более эффективный.

– Прикрой меня!
– крикнул воин своему напарнику магу.

Тот уже и так начинал колдовать, вычерчивая в воздухе двумя пальцами некий чёрный знак. Сделал он это достаточно быстро, так что взметнувшиеся с пола чёрные нити не успели даже прилипнуть к его руке, а сразу же ринулись в Соллеба, пронзив его тысячей длинных тонких игл.

Ощущение было не из приятных. Соллеб замешкался и упустил момент, когда в руках воина оказалось уже два меча. Отразив один клинок, Соллеб пропустил колющий выпад второго. Острое лезвие почти без сопротивления вошло в живот чуть ниже солнечного сплетения.

Дёрнувшись назад, Соллеб отскочил, зажимая рану рукой. Такого он совсем не ожидал. Ситуация из вполне заурядной вдруг стала критической и продолжала ухудшаться так же быстро, как вытекала кровь из его раны.

Главная Цель, до того стоявшая перед взором Соллеба и заслонявшая от него всё на свете, помутнела и отошла куда-то на второй план. Должно быть, он стал слишком самоуверенным, расслабился и в результате теперь рисковал успехом всего своего предприятия.

Воин остановился, насмешливо рассматривая Соллеба.

– Ты - покойник, - заявил он. Скрестив два меча рукоятями, он провернул их и со щелчком соединил в один двухлезвийный резак. Странное оружие. Один из мечей элитных солдат-наемников некро.

– Ты был в Эверне?
– спросил Соллеб, сидя на коленях и зажимая живот обеими руками.

Чёрный маг, стоявший в стороне, хмыкнул. Новый знак, готовый к исполнению, висел перед ним в воздухе.

– Я жил там. А ты убил почти всех моих друзей, - бросил воин с ненавистью.
– Я видел твою тень, видел, как ты убивал их - точно так же, как сейчас. Я мечтал найти тебя и убить, но я даже не думал, что ты сам придёшь ко мне.

Чувствуя своё превосходство, воин зло усмехнулся и полоснул мечом Соллеба по лицу. Не сильно, но острое лезвие глубоко рассекло кожу и мышцы, царапнув по кости. Он явно собирался убивать своего врага медленно и мучительно, постепенно превращая его в изрезанный, истекающий кровью кусок мяса.

Голова Соллеба дёрнулась, кровь залила глаза. Он наклонился, глядя на яркие красные капли, рисующие на белом мраморном полу причудливый ажурный узор.

– Смотри на меня!
– приказал воин.
– Слышишь? Смотри! На! Меня!!!

Он замахнулся мечом и вдруг замер, поражённо глядя на Соллеба. Тот поднял голову и стало видно, что длинный узкий разрез, пересёкший его лицо, затягивается прямо на глазах. Мгновение - и не осталось даже следа от страшного удара. Только хищные серые глаза холодно смотрели на воина из-под иронично изогнутых бровей.

Соллеб легко поднялся, рука больше не зажимала рану, которой тоже не было. Лежащий на полу Стенхиль подпрыгнул на стальной нити и вернулся в ладонь хозяина.

– Как это?
– поражённо прошептал воин.
– Кто ты?

Соллеб рассмеялся.

– Я - хищник. И я охочусь на таких, как ты, - проговорил он, недобро улыбаясь.

В следующую секунду он прыгнул, словно разжавшаяся пружина. Оба кинжала завертелись на поводках, превратившись в светлые серебристые диски.

Этим мгновением Соллеб мог бы наслаждаться целую вечность. В глазах воина замёрз страх. Холодный, животный страх, парализующий тело и убивающий волю. Едва ли в своей жизни он предполагал, что его смерть будет выглядеть именно так. И теперь он с кристальной ясностью осознал неминуемость её, стремительно летящей сейчас к нему, как спущенная арбалетная стрела. Самое худшее заключалось именно в неотвратимости расправы, в бессилии перед ужасным созданием, неуязвимым и потому страшным.